Такое, видно, наступает нынче время...
Игорь Трофимов (25/04/2025)
СМОТРЮ ИЗ BENTLEY – МЁРТВЫЙ МИР
смотрю из Bentley – мёртвый мир
себя со мной отождествляет
на неуверенность трамваев
взирая, словно эликсир
на каждый взмах свечи теряя
от омерзительного рая
восторг, что властвует в ночи...
ПАСХАЛЬНЫЙ СЛЫШУ ПЕРЕЗВОН ИЗ ВЕТХОЙ ТАБАКЕРКИ
пасхальный слышу перезвон из ветхой табакерки
но не решаюсь подойти реальность прояснить –
я будто бы заночевал в пустыне Альбукерке
прокручивая не спеша перед глазами жизнь...
ПРИПРЯТАЛ С СОЛЬЮ СУХАРИ В КАРМАНЕ ТЕЛОГРЕЙКИ
припрятал с солью сухари в кармане телогрейки –
весь мир лежит передо мной и чахнет без меня –
пойдём пройдёмся вдоволь всем вот этим подышать
я и ирландский волкодав на неказистой шлейке..
ПЫТАЯСЬ ВЫЗВОЛИТЬ ИЗ-ПОД НЕБЕС ИЗЪЯН
пытаясь вызволить из-под небес изъян
о мрачный свет плечом облокотился...
НАБАТ НЕ ТО ЧТОБЫ МЕНЯ ОТЯГОЩАЛ
набат не то чтобы меня отягощал
но было, я сказал бы, неуютно
смотреть в ничем не примечательное утро
через стальные тернии зеркал...
НО, НЕСМОТРЯ НА ЭТОТ МИР, Я ВСЁ ЖЕ ПРОМОЛЧУ
но, несмотря на этот мир, я всё же промолчу...
МНЕ КАПЕЛЬНИЦЕЙ КРОВЬ ПИТАЕТ СВЕТ
мне капельницей кровь питает свет
песочными часами отмеряя
просторными навеянные снами
мятежных запахов страстные канапе...
МНЕ ЧТО-ТО СЛЫШИТСЯ НАЗОЙЛИВО ИЗВНЕ
мне что-то слышится назойливо извне –
слежу за темпом, интонацией, бельканто
пока мой мозг на мглу повязывает банты
на ощупь, томно, сам с собой наедине...
ЗВУК СЛОМАННОГО О БУФЕТ СМЫЧКА
звук сломанного о буфет смычка! –
и наступившее затишье
дыханием прозябшей мыши
притронется к руке слегка...
СТЕКАЕТ ВОЗДУХ СЛАДКОВАТЫЙ ПО ХМЕЛЬНОЙ РУКЕ
стекает воздух сладковатый по хмельной руке
бессильно затаившейся в скульптурном взмахе
грозой встревоженной изображая трепет птахи
порывом ветра штормового ввитой в пируэт...
ТЕРЯЮ ПРЕЛЕСТЬ КАМНЯ, ВЫСЫХАЯ
теряю прелесть камня, высыхая...
ВДРУГ ГРЯЗЬ ЗАСОХШАЯ НА НЕЖИВОМ ЛИЦЕ
вдруг грязь засохшая на неживом лице
растрескалась подобием улыбки...
ВОТ НЕ ХОЧУ И ВСЁ ИЗ ДОМА УЕЗЖАТЬ
вот не хочу и всё из дома уезжать –
зачем мне где-то быть, коль надо возвращаться –
моё затейливое пребывает счастье
в души плечами отшлифованных стенах...
СВАРИЛ ВПЕРВЫЕ ЗА ПОЛВЕКА ГЕРКУЛЕС
сварил впервые за полвека геркулес
гармонии Вселенной умиляясь...
МНЕ НЕБА ОСТОРОЖНЫЙ МЕЛЬХИОР
мне неба осторожный мельхиор
неистовые сутки предвещает
где голубиные обшарпанные стаи
взлетают нехотя из-под бредущих ног...
В ЧЕТЫРЕСТА КАКОМ-ТО ТАМ ГОДУ
в четыреста каком-то там году
смотрю, как всё собой преображает –
так драгоценный преломляет камень –
то, что Венецией отныне нарекут...
ВЫТАПЛИВАЕТ ДОЖДЬ УЗОРЫ ИЗО ЛЬДА
вытапливает дождь узоры изо льда...
вдоль облаков бреду, разучивая танцы –
я сам себя обрёк по городам скитаться
и видимо уже не выйду никогда...
ВНЕЗАПНО ДЖИНОМ УГОСТИЛ ГЛУХОЙ ФЕЛЬДЪЕГЕРЬ
внезапно джином угостил глухой фельдъегерь
что за соседним столиком чудной кальян курил...
признаться, можжевеловку лет пятьдесят не пил –
такое, видно, наступает нынче время...
А КАК ТАМ НА ТОЙ СТОРОНЕ
а как там на той стороне
растут ли маньчжурские клёны
и что там за ворон червлёный
что песни поёт обо мне?..
МНЕ ВКРАДЧИВО ВНУШАЕТ МЫСЛИ ШУТ
мне вкрадчиво внушает мысли шут
что царь, конечно, я, но он, возможно, тоже
и что его несправедливость гложет
ведь, вероятно, вместе нас убьют...
МНЕ СОЛНЦЕ ЗЛОЕ ПРОНИКАЕТ ПОД КОРУ
мне солнце злое проникает под кору –
я знаю этот жар, он ни на что не годен –
лишь только отповедь истошную заводит
свою кромешную навязывая мглу...
ВЕСЕННЕЙ ОПРЕССОВКИ ТРУБ ЩЕМЯЩАЯ ТОСКА
весенней опрессовки труб щемящая тоска
нисколько аккуратный день собой не умаляет –
как ледяной водоворот свой кружит танец в ванне
так движется «по часовой» вальяжная Москва...
Я ЗАГНАН, НО Я САМЫЙ МРАЧНЫЙ ЗВЕРЬ
я загнан, но я самый мрачный зверь –
я оборачиваюсь в кожу человека –
как весь мой род на протяжении столетий,
антре устраивая на шальной манер...
ПРЕВОЗМОГАЯ ОСЛЕПИТЕЛЬНУЮ БОЛЬ
превозмогая ослепительную боль
смотрю, как меркнет бравый фикус Бенджамина
мы в пабе Дублина с ним как-то пили пиво
и я тогда забрал его домой...
ТОМНО ВЗВИНЧЕН НЕБЕС ПОТАЁННЫЙ УДУШЛИВЫЙ РОПОТ
томно взвинчен небес потаённый удушливый ропот...
перестаю понимать, что мне медные горны доносят...
сколько раз уже канула в зиму надменная осень –
столько раз уже сытые волки приходят с востока...
СРЕДИ ПРИТИХШИХ НА СТАЛЬНОМ РАССВЕТЕ ЛЮСТР
среди притихших на стальном рассвете люстр
парю меж тем на гиацинтовом орлане
и в голове держу в вечернем плане
что ожидает меня к ужину курфюрст...
НЕ ОСТАВЛЯЕТ ОТПЕЧАТКОВ МГЛИСТЫЙ ДОЖДЬ
не оставляет отпечатков мглистый дождь –
он осторожен, как вода в ирландских виски –
он крадучись смывает неказистый
узор сомнения, что ты меня поймёшь...
УСТАЛ УЖЕ ПИНАТЬ ЧЕРЕЗ МОСКВУ ПОЗЁМОК
устал уже пинать через Москву позёмок
о смерти размышлять и вспоминать друзей
как вдруг окликнул настороженный еврей
и попросил, стесняясь, проводить до дома...
МНЕ ОСТАЁТСЯ ЛИШЬ БУРБОН И ПИЧЧИКАТО
мне остаётся лишь бурбон и пиччикато
то ли из ванной, то ли где-то за окном
и отчего-то вертится на языке Прюдом
и корчится закат на межоконной вате...
РЖАВЕЮЩЕГО ПЕРЕД БУРЕЙ НЕБА
ржавеющего перед бурей неба
с избытком нацедил себе в штанглас –
тем самым от обыденности спас
поклонников Парижской Женевьевы...
ГАРЦУЕТ ПОЛНАЯ ЛУНА В КЛУБАХ МЯСИСТЫХ ТУЧ
гарцует полная луна в клубах мясистых туч...
слежу, пытаясь уловить очей очарованье...
и слушаю, как норовит на кухне дерзкий чайник
в который раз перехитрить и в скерцо ускользнуть...
ВАЛЬЯЖНО ПРИРАСТАЕТ СМУГЛЫЙ ВЕЧЕР
вальяжно прирастает смуглый вечер
виолончелью окунаясь в свежий мрак
за дирижёрской палочкой с усердием собак
пытаясь уследить и напитаться этим...
ЗАШЁЛ В МЕТРО ЗА ПЯТЬДЕСЯТ РУБЛЕЙ
зашёл в метро за пятьдесят рублей
стараясь никого здесь не касаться –
мне видится достаточно опасным
скопление разрозненных людей...
ТЕНЯМИ ЗЫБКИМИ ВДОЛЬ ПОДВОРОТЕН КРАДУЧИСЬ
тенями зыбкими вдоль подворотен крадучись
по зябким мостовым позёмкой прочь скользя
прощальный взмах Москвы запечатлеть нельзя –
он просто оборвёт привычный проблеск памяти...
РАСТЕРЯНА
растеряна, в притихшего трамвая
электризованные сумерки вошла –
небрежно бежевый насторожился шарф
от взглядов её шею охраняя...
СТАРАЯСЬ НЕ ЗАПАЧКАТЬ ТИШИНОЙ
стараясь не запачкать тишиной...
МЕРЦАЕТ, ЗАМИРАЯ, ТЕРПКИЙ СВЕТ
мерцает, замирая, терпкий свет...
и полумраком обволакивает пряно...
и не спешит тысячелетняя катана
в обременённой совестью руке...
ДАВНО НА СВЕТ НЕ ВЫХОЖУ, ГРУЩУ В ТЕНИ
давно на свет не выхожу, грущу в тени...
не потому, что – грусть, а потому, что надо
мне реагировать на торжество распада
так и не понятой фактически Земли...
СКОМКАНО ХМУРОЕ НЕБО У СКАЛ ЗА СПИНОЙ
скомкано хмурое небо у скал за спиной...
высвечен в сполохах молний, крошу бриллианты...
ветры, вздымая снега, кружат мир на пуантах
чтобы успеть хоть на миг породниться со мной...
СЛЕГКА НАТУЖНО ВВИНЧИВАЯСЬ В ТЕМЯ
слегка натужно ввинчиваясь в темя
смолкают отзвуки неряшливой Москвы –
и словно ей с рождения должны
и словно она тянется за всеми...
ТЕСНЕЙ, ТЕСНЕЙ, ТЕСНЕЙ, ТЕСНЕЙ, ТЕСНЕЙ
тесней, тесней, тесней, тесней, тесней
смыкаются обугленные тени –
хотят, как я – не преклонив коленей
закат чужих империй лицезреть...
ВПАДАЮ В ТЕРПКИЙ СВЕТ ЯНТАРНЫХ ФОНАРЕЙ
впадаю в терпкий свет янтарных фонарей
впадаю в этот бред усталости московской
я будто вдруг собака с сахарною костью
мечтающая с глаз убраться поскорей...
НЕ ВЕРЬ БОЛЬШИМ ДЕРЕВЬЯМ – ОНИ ВЕЧНО ЛГУТ
не верь большим деревьям – они вечно лгут...
им просто землю под собою трогать одиноко
и ночи напролёт грустно взывать к востоку
пока озябшей кроны солнца не коснётся луч...
СИЖУ В ШКАФУ – ОН МНЕ НИЧУТЬ НЕ ТЕСЕН
сижу в шкафу – он мне ничуть не тесен...
закрадываясь робко в тишину
во мглистый мир вдоль шорохов теку
чтобы растаять пылью на рассвете...
СТАРЕЕТ СОЛНЦЕ, ОСТАВЛЯЯ ЗА СОБОЙ
стареет Солнце, оставляя за собой
пред вечностью незыблемое право
в пучину мглы увлечь как бы в награду
за неприметную немыслимую боль...
СМОТРЮ, КАК ПАДАЕТ БОКАЛ НА ЛАМИНАТ
смотрю, как падает бокал на ламинат –
он не торопится, в пути коньяк теряя
янтарными тягучими лучами
стремящимися всё вернуть назад...
ЦВЕТОВ ТРЕВОЖНЫЙ АРОМАТ
цветов тревожный аромат
мой хрупкий сон оцепеняет
где захожу в имбирный пламень
не в силах головы поднять...
ЗИМА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО ГОДА
зима двадцать третьего года...
и кажется – снег не унять...
и кажется – двигаясь вспять
по шатким небесным понтонам
что встречу себя же у дома
когда мне уже двадцать пять
и дерзкой исполнен истомы
что там – у парадного входа
всё также бушует весна...
Последние публикации:
Я над подземною Москвой –
(07/04/2025)
Я выпил этот день на брудершафт –
(04/03/2025)
Угадываю сны Первопрестольной –
(17/02/2025)
Совиный крик и шелест звездопада –
(20/11/2024)
Свой город обходя, я зацепился взглядом... –
(29/10/2024)
В душе царит теперь сорокопут-жулан... –
(16/09/2024)
Угрюмый город, чёрная метель –
(19/08/2024)
Прошло навязчивое чувство новизны –
(05/08/2024)
Люблю поленья под ликёр пошерудить... –
(26/07/2024)
Вечером необходимо посмотреть в глазок –
(17/07/2024)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
