Проза

суббота

Исчезновение вещей — вот что меня беспокоит в последнее время. Они исчезают стремительно, буквально растворяются в воздухе, стоит только мне отвлечься, отвести на секунду взгляд, отвернуться. Будто иду по следам уходящего времени, никак не в силах его догнать. Совершенно не знаю, что с этим делать. Может быть, если я буду все записывать, хотя бы на бумаге удастся сохранить то, что мне дорого. 

Вчера пропала моя любимая лавка. Она стояла в отдалении от остальных лавок, окруженная розовыми кустами с трех сторон. Ее трудно было заметить, если прогуливаться по аллее, поэтому она мне и приглянулась. Каждую субботу я садился на эту лавку, читал книгу и курил сигареты. Иногда, уставший от чтения, просто сидел, плавая в мыслях, и расфокусированным взглядом смотрел на нелепый памятник холокосту, который стоял рядом, тоже надежно спрятанный листьями от взгляда случайного прохожего.

А теперь лавка пропала. Все, что от нее осталось — глубокие следы от чугунных ножек в сухой грязи.

суббота вечер

Бездарный день. Считается, что выходные нужны для отдыха, но я чувствую себя еще более уставшим после прогулки. Я стараюсь быть очень внимательным, чтобы больше ничего не пропадало, а на это расходуются все силы. Проклятые вещи только и ждут, пока я расслаблюсь, чтобы кануть в свое нелепое небытие. Но сказать по правде — больше всего боюсь, что они так осмелеют, что начнут пропадать прямо у меня на глазах. Совсем не стесняясь.

Наверно, стоит лечь пораньше, чтобы завтра чувствовать себе лучше.

воскресение

Очень долго спал, практически до полудня. Из-за этого уже с начала было плохое настроение. Чтобы сбить хандру, я решил сходить на набережную — молчаливая серая река всегда успокаивает меня и настраивает на мысли о вечном.

Там все было, как всегда, — пустынно, ветрено, хмурые рыбаки на складных стульчиках. Они распределились по всей длине набережной, и каждый расставил с десяток удочек. Я сел за одним из них и наблюдал, как он методично вытаскивает из воды улов, а потом складывает его в сети. Пойманные рыбы скакали по плитке и как-то отстраненно от того факта, что они умирают, шевели ртом. В чем-то они были похожи на самого рыбака.

Домой я решил вернуться, сделав небольшой крюк через места, где жил раньше. Проходя мимо своего старого дома, заметил, что пропал пустырь по соседству, где мы часто играли в детстве. Раньше там одиноко росло огромное дерево шелковицы, а теперь вытянулась безвкусная панельная многоэтажка. Не сказать, что это значимая пропажа, но написать о ней все-таки нужно.

Вечером решил посмотреть телевизор. Раньше я любил это занятие, мне нравилось то, что в отличие от интернета, тут нельзя выбрать, что ты будешь смотреть. Поэтому всегда можно попасть на что-нибудь неожиданное и интересное. К сожалению, ни по одному каналу  ничего интересного не показывали. А еще — антенна перестала ловить «Культуру». Не знаю, считать ли это пропажей?

понедельник

Скучный, утомительный день на работе. Про него не хочу ничего не писать.

Коллега все время рассказывает про какие-то тренинги по зарабатыванию денег. Он постоянно посещает их и пытается придумать интересный стартап. Говорит, что нужно не бояться браться за новые проекты и рисковать. Я знаю, что бедняга по уши в кредитах, но походка его, тем не менее, очень легка. Откуда у него столько энергии? Как он находит в себе силы быть таким оптимистичным? Мне иногда даже лень стричь ногти на ногах…

Обратная дорога украла час жизни — автобус попал в пробку, которая образовалась из-за жуткой аварии. Две машины столкнулись лоб в лоб. Судя по тому, что осталось от автомобилей, оба водителя умерли. Я смотрел на помятые куски пластмассы и радужные пятна бензина, размышляя о том, что наша жизнь — бесконечная суета электронов, хаотично летающих в пределах ограниченного поля. Все, что они могут, волей случая иногда сталкиваться друг с другом, чтобы обменяться энергией и поменять траекторию свою движения. Есть в этом что-то великое и одновременно грустное.

Сегодня ничего не пропало, но возможно это только потому, что я старался ни к чему не приглядываться. Вообще, чувствую, что грядет нечто ужасное.

вторник

Пропали ножницы!

Из-за этого все утро полетело под откос. Полчаса я искал их, протерев рукавами самые пыльные угли. Потом, не успев даже толком позавтракать, залил в себя горький кофе и побежал на остановку.

Коллега совсем помешался. Его взгляд приобрел нездоровое сияние, а речь почти полностью редуцировалась до обрывочных фраз про то, что «у нас есть только сегодня». По-моему, чего у нас нет, так это «сегодня». Только «вчера» и «завтра», которые и наполняют существование подобием упорядоченности и дают надежду.

Вечером продолжил поиски, но уже заранее знал, что все это бесполезно. Почему-то в голову пришла мысль, что когда я съеду отсюда, мебель вывезут, квартира опустеет  и где-то в щели за плинтусом найдутся эти дурацкие ножницы. Они будут пыльные, ржавые и совершенно уже неуместные. Потом я стал думать о том, что могут найтись еще какие-то вещи и на душе стало совсем скверно.

Надо взять отпуск.

среда

У Бродского было что-то про «надел рубашку и день потерян». Я эту потерю чувствую, когда открываю утром глаза и через окно вижу водосточную трубу дома напротив.

Сегодня ходил в магазин после работы. Пока шел, думал о том, как стремительно меняется город. Ленивые таджики всюду кладут новую плитку, в воздухе летает песок. Улицы стали какими-то тесными и чужими. Я стараюсь запомнить каждую трещинку на фасадах, каждое дерево у дороги. Скоро это начнет пропадать.

У магазина увидел маленького толстого кота. Не могу смотреть на котов — сердце начинает разрываться от какой-то нелепой жалости. Я смотрю на его доверчивую морду, и мне представляется, как завтра колесо чьей-то машины размалывает его череп в кровавую кашу. Как уберечь их? «Сережа, Сережа!» - кричит бабка, подзывая кота. Скрип ее голоса немного меня успокаивает. По крайней мере, кто-то о нем заботится.

четверг

Случилось...

Я встал рано, бледный свет только начал падать на тротуары. Собаки и коты медленно выходили из подворотен и немного ошарашено водили мордами из стороны в стороны. Вдали шумела машина, поливающая улицы водой.

Я сделал небольшую зарядку и сел пить чай, чувствуя одновременно тревогу и скуку. Положил пакетик чая в кружку и начал заливать в нее кипяток. Тут-то я и заметил это.  Кружка исчезла! Вернее, она, конечно, осталась стоять на столе, но будто бы потеряла саму себя. Будто осталась только форма, только материальное воплощение, но исчезла сама её суть. Дрожащей рукой я взял ее за ручку и начал вертеть. Безрезультатно! Мои пальцы держали предмет, про который я знал, что он является кружкой, но полноценно как кружку воспринимать я его больше не мог.

Я сделал большой глоток чая — то же самое! Горячая жидкость пробежала по горлу, но это был уже призрак чая. Остервенело стал запихивать в себя бутерброды, но чувствовал только, как сжимаются мои челюсти и шевелится язык. Тогда я довольно сильно укусил себя за палец, чтобы сбить наваждение. Выступила капелька крови, и далекая, чужая боль наполнила тело.

Сам не свой пошел на работу, и там даже болтовня коллеги не смогла вызвать каких-либо чувств в моей душе. Я умираю или схожу с ума.

Что делать? Как это прекратить?

пятница

Я на грани. Предметы продолжают исчезать. Краем глаза иногда замечаю их, но стоит повернуться — они покидают свою материальную оболочку. Единственная вещь, которая не убегает, это мой старый письменный стол. Он крепко стоит на своих ножках и даже умеет удерживать от исчезновения предметы, которые лежат на нем. Это вселяет в меня слабую надежду. Я пишу, старательно вывожу буквы на листе, ловлю в них призраки вещей. Они бьются, пытаюсь проломить чернильные клетки, но  буквы крепки. Как выяснилось, крепче, чем железо или камень. 

Мне уже пора выходить. Но я никак не могу решиться — там за дверью безумный прозрачный мир, заваленный хламом отсутствующих в самих себе вещей. И люди такие же ненаполненные, но по идиотски увлеченные своей ходьбой, своим вниманием к тому, чего даже не существует на самом деле. Пусть они даже смеются, но это не их смех — это смех исчезающих предметов...

суббота

Сегодня что-то надломилось внутри. Будто я смог наконец выдохнуть, выпустив застоявшийся воздух из легких. Ужас отступил, оставив место легкому унынию. Начинает приходить смирение.

С утра сижу в парке со стариками-шахматистами. Мне хорошо с ними — они тоже чувствуют, что все исчезает. Суетливо сидят на желтых лавках и переставляют шахматные фигуры, периодически оглядывая парк мутным взглядом и произнося бессмысленные реплики о погоде. Призраки вещей летают вокруг, иногда залетая в свои тела, чтобы через секунду вылететь снова. Они чувствуют дрожь воздуха от этих процессов, но маразм не дает им сообразить, что собственно не так. Лишь смутная тоска и тревога периодически наполняют их сердца. Тогда они передвигают по полю очередную пешку. «Хороший ход», - говорит кто-нибудь из зрителей, чтобы размять сухой язык.

Я сижу с ними и пишу. С ветки чирикает голодный воробей. Пожалуй, пробуду тут весь день.