Проза

 

(Фрагмент неопубликованного романа)

    

      Есть на свете город, где концентрация положительной энергии достигает огромного значения, благодаря удивительной планировке и месторасположению.

      Высшие силы заключили в центре города символ победы Добра над Злом, но люди утратили этот символ.  Миру грозит гибель.

      Два друга, девятиклассники Дима Томин и Андрей Дорошенко преодолевая невероятные трудности, путешествуя во времени, возвращают символ людям.

      Ребята попадают в другое измерение, на настоящую Полтавскую битву, на встречу с русским императором Николаем ІІ при праздновании 200 летнего юбилея битвы, в сад поэзии, на шабаш нечистой силы в Диканьку и в Полтаву небесную.

      Андрей находит свою любовь, «маленькую княжну» Натали, племянницу князя Куракина, губернатора Полтавской губернии и увозит её в наше время.

      Действие книги происходит в Полтаве в 2009г., в 1709г., в 1909г., в 1959г., в отдалённом будущем и в Полтаве небесной.

 

Часть І

«Настоящее и прошлое»

            

Пролог

       

       В рассветной сереющей мгле проступают очертания деревьев бескрайнего леса. Широкие стволы, словно огромные солдаты неведомой армии осторожно выныривают из клубящейся тьмы. Слева лес резко обрывается, уступая место обширной покатой равнине.

       Там, где вековые деревья с кудрявыми чубами широким клином врезаются в равнину, из чащи вышли двое. Их появление в этом месте в столь ранний час могло удивить  любого, но некому было удивляться. Даже птицы молчали. Только сочная трава покорно прогибалась под напором четырёх широких ступней.

       Один, высокого роста и мощного телосложения, угрюмый и неприступный. Черты лица резки и неподвижны, будто высечены из камня. Глаза, как два бездонных провала. Нос – с горбинкой, словно клюв  хищной птицы. На могучем теле тускло поблескивает плотно облегающая сутана. Тёмный плащ бесконечными складками спадает с широких плеч и колеблется на ходу дрожащими волнами. На левом боку, задевая кончиком траву, покачивается узорчатая, золотая шпага.

       Другой являет полную противоположность. Низкорослый, сутулый и хилый.  Вроде поджавшего хвост шакала возле царственного льва. Черты лица тонки и крючковаты, волосы черны, как смоль, а глаза колючие, словно разряд электричества. На худых плечах болтается холщовая роба. Выцветшие шаровары подпоясаны толстой верёвкой, а на ногах потёртые хромовые в гармошку сапоги.  

        Путники остановились на равнине. Природа замерла. Даже ветер не шевелит листвой. В сереющей мгле проступает изрезанное ложбинами и утыканное холмами  огромное  поле. Вдалеке, виднеется притаившаяся на обрыве, одинокая крепость.  Десятка два хат под соломенной крышей да луковка деревянной церкви со строгим контуром святого креста. Всё обнесено высоким деревянным забором с островерхими сторожевыми башнями по углам.

       Тот, что повыше, осмотрел поле, затем взглянул на крепость. Скользнувши взглядом по церкви, неприятно сморщился, словно крест ослепил его, затем повернулся к  низкому.

– Это и есть то поле, а то – Полтава? – пробасил высокий.

– Да, мой Господин! –  глухим, рыкающим  голосом, ответил низкий и слегка поклонился. – И именно на этом поле под  Полтавой скоро разыграется кровавая битва[1]. Жертвы будут огромны.

– Жертвы будут огромны, ха-ха, я это знаю, – и «Господин» залился    громоподобным гоготом. Но вдруг  резко смолк.

– Что за орёл с золотым венком? Тот самый? – гневно спросил он.

– Где? – в недоумении, воскликнул  низкий.

– Ты сквозь время смотри, сквозь время! – скомандовал «Господин».

        Низкий внимательно всмотрелся в даль. Наклонился, сощурился, даже поднёс руку ко лбу. Через несколько секунд  разогнулся, перепуганные глаза уставились на собеседника.

– Это символ Полтавы, памятник в честь победы русских над  шведами.

– Я про венок спрашиваю? – «Господин» перешёл на крик.

– Венок, Венок... – низкий запнулся, шумно сглотнув слюну и дрожащимот волнения голосом продолжал:

–  Венок не земного происхождения... Это защита... Он оберегает город, – тут он окончательно сбился под тяжелым взглядом «Господина», – гм... и не только город... гм, оберегает всю Землю... гм… от сил Зла.

       Наступила минута гробового молчания. «Господин» заметно помрачнел.

– И когда, это …он... гм, начал оберегать?

– С 1811 года[2].

        «Господин» сощурился. Каменное лицо ещё более потемнело  и сделалось хищным. Из глаз вырвались языки чёрного пламени.

– Этого венка не должно быть! – свирепо прорычал он и направился к  лесу.

       Низкий засеменил следом.  Странная пара исчезла так же внезапно, как и появилась, а там,  где только что стояли странные собеседники, трава выгорела – над ней клубилась серая дымка.  Она не развеивалась, а продолжала крутиться с возрастающей скоростью...

     Вскоре в клубах дыма стали заметны маленькие быстрые змеи, запутавшиеся в собственных кольцах. Скользкие гады неистово рвались и отчаянно кусали друг друга, пытаясь освободиться.

     Вдруг, змеи разом потемнели, опали на землю и расползлись в разные стороны.

   Как фотографию, рассвет всё чётче проявлял листья и траву – тьма скрючивалась, тускнела и таяла.   На горизонте обозначилась узкая полоса белого света. Проснулся ветер,  ожил лес. Деревья приветственно зашелестели. Птицы, разом, защебетали  и природа наполнилась весёлыми звуками ясного, летнего утра. Небо поднимало всё выше и выше посеревший занавес ночи, пока из светлой полосы на горизонте не брызнули лучи восходящего солнца.

       С первым лучом на равнину явилась стройная фигура Ангела. Белоснежная мантия светлым пятном выделилась на фоне тёмной земли. Подвижные складки в ореоле светотканных лучей грациозно колышутся. Огромные крылья неподвижны. Прекрасное лицо печально. Небесно-голубые глаза смотрят с грустью.

       Вот могучие крылья распрямились, Ангел медленно приподнялся над землёй, невесомая фигура неспешно летела по периметру равнины. Из глаз ангела капали слёзы. В том месте, где они падали на землю, мгновенно вырастали цветы с лепестками цвета синего неба.

      Облетев поле, Ангел опустился, взгляд устремился на мирно спавшую Полтаву.  В точёных руках засиял золотой лавровый венок.  Ангел поднял венок перед собой, свет от венка пролился на купол церкви, а затем на весь городок.  Маленькие домики засветились в золотых лучах.

       Могучее солнце, расправив лучистые руки, взобралось на небесный купол.  Ангел взглянул на  него, улыбнулся и исчез, оставив белый рассеивающийся силуэт. Там, где он стоял, появилась стройная юная липа[3], весело шелестящая молодой нежной листвой.

 

Глава 1

Таинственное  исчезновение

 

 

      Июньское утро раскрасило небо над сонной Полтавой синим и выгнуло его до немыслимой высоты. Солнце расплескало золотой свет на пробуждающийся город. Он засиял в ответ: изумрудным шумом  парков, брызгами фонтанов, выпуклой позолотой храмов и белизной лепных украшений фасадов.

Вровень с крышами, приветливо шелестят роскошные липы и каштаны. Город утопает в зелени. Деревья – неотъемлемая часть Полтавы, её зелёная корона. И главным алмазом в этой короне, конечно же, является изящная липа.

      С высоты птичьего полёта видны бесчисленные острова куполов и башен, омываемые зелёным бушующим морем. А по дну этого «моря» ходят люди и ездят автомобили.

      На тенистых улицах даже в самую жару свежо и прохладно, но их озаряют не только солнечные лучи, пробившиеся сквозь дырявый зелёный навес.

      Любому приезжему сразу бросается в глаза огромное количество ослепительно красивых женщин, встречающихся на каждом шагу. Прекрасные, яркие лица; пышные, густые волосы; стройные длинные ноги заставляют восхищённо оглядываться приезжих, да, честно говоря,  не только приезжих мужчин разного возраста.

       Вспоминаются слова украинской песни:

 

Гарні киянки, щей харків»янки,

                                                                              Але полтавчанки найкращі.

 

        Воздух в Полтаве всегда хрустально чистый, но раз в году, в период цветения лип, густой медовый аромат настолько насыщает атмосферу, что вдыхаешь изысканный кислородный коктейль. Дышишь полной грудью, медленно смакуя воздух, и не можешь надышаться.

     

     В самом центре города, на улице Октябрьской[4], стоит массивный красный дом под номером 46, построенный в пятидесятые годы двадцатого века. Толстые стены плотно удерживают прохладу, а вокруг приветливо шумят развесистые липы. Одна старая липа имеет причудливую форму: массивный, морщинистый ствол на уровне окна второго этажа расходится на три совершенно одинаковые ветки, растущие вертикально. Образуется настоящий древесный трезубец. А за окном, в уютной двухкомнатной квартирке, вместе с мамой и бабушкой, живёт Дима Томин.

      Высокий, стройный и симпатичный. Над овальным лицом с прямым носом и густыми бровями торчит копна непослушных каштановых волос, а вдумчивый взгляд серо-голубых глаз,  невольно привлекает внимание. «Невообразимый мечтатель»– называют Диму друзья за любовь к фантастике.  Дима закончил девятый класс, и хоть уже наступил конец июня, лето для него только раскрывало зелёные, жаркие объятья, маня тайнами и приключениями. Кровать Димы стоит возле самого окна. Комната наполнилась ароматом липового цвета. Озорной солнечный лучик проник в комнату и защекотал Димино лицо. Томин  покрутился на кровати и открыл глаза.              

      Колышется липа – сквозь неё  сверкает солнце, играя смеющимися бликами на стенах и мебели. Рядом с кроватью, на тумбочке, лежит «Таинственный остров» Жюля Верна в толстом сером переплёте.

      Из кухни  аппетитно  пахнет  вишнёвым сиропом. Мама затеяла вареники. В сознании Димы возникают беленькие, пухленькие комочки из теста с ярко-красными ягодами внутри. Вареники с вишнями означают, что за окном бушует лето, заполняя сознание безраздельным счастьем.

      Позавтракав, Дима отправился к своему лучшему другу Андрюше Дорошенко, живущему в этом же доме, только в другом крыле. Надо сказать, что дом хоть и старый, но удивительной постройки. Сверху  напоминает растянутую букву П. Очень длинная средняя планка на коротких, загибающихся ножках разной длины. Просто «такса» какая-то. На концах средней планки имеются две большие арки, а «ножки» соединены решётчатой оградой, словно цепочкой. Получается уже не «такса», а гигантские «очки».

      Чтобы добраться до Андрюшиного подъезда, Диме нужно пройтитриста метров мимо угрюмых гаражей, обширного палисадника и уютной спортивной площадки со стареньким  турником. Две толстые железные трубы, вкопанные в землю вертикально, и одна тонкая, приваренная к ним горизонтально.

      На этом турнике каждое утро и каждый вечер Дорошенко занимается гимнастикой, стараясь привлечь и Диму к спортивным упражнениям. Но, «невообразимый мечтатель» приобщался к спорту с неохотой. Подтягивался не больше десяти раз, и придумал отговорку, что у него слишком высокий  рост для успешных занятий на турнике. На самом же деле он просто не хочет побороть лень – приятнее допоздна читать интересную книжку, а утром подольше спать, чем каторжанить себя на перекладине.

      А Андрюша свою лень поборол. В детстве худой и хилый, он полюбил турник, а благодаря трудолюбию и упорству, уже в восьмом классе подтягивался до шестидесяти раз за один подход, занимая только призовые места на городских и областных соревнованиях по гимнастике. Среднего роста, аккуратно подстриженный, с правильными чертами лица и фигурой атлета, Андрей напоминает древнегреческого олимпийца или звёздного воина, пусть книжек читал намного меньше Димы.

      Подойдя к спортивной площадке, Дима заметил товарища, висящего на турнике. Мускулистые руки сжались, зафиксировав голову над перекладиной, и вытолкнули тело над турником до пояса.

– Привет, Андрюха!

– Привет, Димка! –  Андрюша спрыгнул с турника, тяжело дыша. Мозолистая ладонь плотно сжала тонкую Димину ладонь. В глазах друга весёлые искорки, на щеках  здоровый румянец, – так и пышет здоровьем.

– Вчера вечером, с ребятами устроили соревнование, кто  больше сделает «выходов силой». Я сделал двадцать пять. А ты почему не пришёл?

– Читал интересную книгу, – «невообразимый мечтатель» с лёгкой завистью глянул на друга. Такой результат для него не под силу.

–  Давай, разомнись? – Дорошенко кивнул в сторону перекладины.

      Томин подпрыгнул. Пальцы плотно обхватили тонкую, прохладную трубу. Подтянулся, качнулся и вынес локти над перекладиной. Затем медленно расправил руки.

– Молодец! – послышался снизу Андрюшин голос.

      «Наш гимнаст» повторил ещё раз. Получилось. А на третий, сумел вынести над перекладиной только правую руку, но, невероятно изгибаясь и дёргая ногами, натужившись, наконец, вынес  левую и ощутил на поясе прохладную трубу перекладины.

– Ничего. Тренируйся и всё получится, – утешил  Дорошенко.

      Дима и Андрюша учились в одном классе. Летом подрабатывали  проводниками экскурсий для любителей экстремального отдыха (в основном шведов, немцев, англичан и американцев), проводя их тайными тропами Короля Карла по местам следования шведской армии на подступах к полю Полтавской битвы. Экскурсии  конные, с ночёвкой в палатках.

      Ещё с младших классов ребята посещали краеведческий кружок и излазили все окрестности Полтавы. Там же научились ездить верхом. Это помогло им найти работу на время каникул при музее Истории Полтавской битвы.

      Вот и сегодня вечером, Дима с Андрюшей должны вести с ночёвкой большую группу шведов.

      А в свободное время – его было достаточно – друзья ходили купаться на Ворсклу[5] или гуляли по городу. Мир, переполненный красками, казался  безграничным и невообразимо интересным. Родной город, с яркой, многовековой историей, несомненно, таит множество тайн, которые необходимо разгадать.

      Ребята спускались в мрачные Полтавские подземелья и, не страшась опасностей, излазили целые районы. Поднимались на самый верх каркасной телевизионной башни, откуда Полтава видна, как на ладони.

      А в подвале одного старого дома, на полуобвалившейся штукатурке, нашли полустёртые от времени настенные надписи. Оказалось, что во время фашистской оккупации  там была тюрьма. По этим надписям местные краеведы смогли узнать судьбы многих людей и сообщить об этом их родственникам.

      «Наши краеведы» любили свой родной город и верили, что главная тайна Полтавы ещё не открыта, а разгадка находиться где-то впереди: за неистово бушующей липой; за задумчивым обликом гипсового ангела, или в сверкающих водах тихоструйной Ворсклы, серебряным лезвием с севера на юг разрезающей Полтаву на две неравные половинки.  

     После физзарядки отправились к Андрюше, в угловую квартиру на первом этаже. Квартира неуклюжая: одна комната огромная, а другая почти кладовка. Длинный извилистый коридор и кухня похожая на кишку. Даже ванной нет. Вместо неё, скромный поддон душа. Дима считал, что такие некомфортные условия во многом способствовали сильному физическому развитию Андрюши.

     Ребята расположились на кухне. Большое прямоугольное окно выходит  на перекрёсток. Там мелькают машины. На противоположной стороне улицы хорошо видна высокая башня с массивным циферблатом. Цифры показывают без шести минут девять.

     Из окна льётся солнечный свет, озаряя прямоугольные трапеции суетливо порхающих пылинок. Солнечные зайчики весело поблескивают на металлическом приплюснутом чайнике, изогнутом водопроводном кране и других более мелких предметах. Старенькое радио флегматично сообщает о ходе сельскохозяйственных работ на Полтавщине. Андрюшина бабушка хлопочет возле плиты.

      Она и Диму усадила завтракать. Томин хоть и завтракал дома, но не смог устоять перед соблазном. Уж очень аппетитно пахло в Дорошенковской кухне. На столе исходят паром овсяная каша, пузатые, сочные сосиски и зелёный чай.

– Вы на речку после завтрака? – поинтересовалась бабушка.

– Посмотрим, может, и пойдём, – нерешительно ответил Андрюша.

– Ты, Дима, на него повлияй, – доверительно обратилась она, – нужно же и отдыхать. А то внук перезанимается на своём турнике. – и она кивнула в сторону внука.

– Бабушка! У меня всё нормально! – в голосе Андрюши слишится раздражение.

      Дима случайно глянул в окно и вскочил.

– Андрюха! Смотри!

      С часами на башне стало твориться что-то невообразимое. Тёмно-красный цвет цифр сменился на ярко-желтый, затем на ядовито-зелёный, после – на чёрный с огненной окантовкой.

       Быстро замигав, они потухли. Из циферблата повалил густой смолянистый дым, разрезаемый длинными языками пламени. Вскоре после этого послышался истерический рев пожарных машин.

      Башня с часами – один из символов города. Красные, угловатые цифры на чёрном фоне хорошо просматриваются на большом расстоянии. По этим часам сверяют время. Под ними назначают деловые встречи  и любовные свидания.

– Нереальный какой-то пожар. Никогда не видел, чтобы часы так меняли цвет цифр. И такое странное пламя. Ты что на это скажешь, Дима?

– Сам удивлён. – Дима задумался, –  Во сколько они загорелись? Что-то около девяти?

– По-моему, ровно в девять.

     Дима стукнул себя по лбу:

– Слушай! Ты не забыл, какое сегодня число?

Андрюша улыбнулся:

– Ты всё сводишь к мистике, – а затем иронично произнёс: – Часы загорелись не случайно! Это духи убитых шведов воспламенили их! А будет ещё и не такое!!! – и тихо рассмеялся.

     Сегодня  действительно необычный день. Наступило 26 июня 2009 года – канун трёхсотлетия Полтавской битвы. Город готовился к этому юбилею: местные власти отремонтировали дороги и тротуары, отреставрировали  фасады домов и благоустроили  парки.

      На празднование Полтава  ожидала  короля Швеции,  президентов Украины и России, а так же многочисленные делегации из зарубежных стран. По всем телеканалам и во всех газетах не умолкали сообщения об этом событии. Многие гости начали прибывать ещё за неделю.

 

      После завтрака, друзья отправились погулять по городу. Наполненные туристами улицы так и манили. Беседуя, они прошли сквозь арку, на своде которой покачивался закопчённый фонарь с внушительной цифрой 46,  и по Октябрьской направились к центру города.

      На перекрёстке, возле башни, собралась большая толпа. Прямо на тротуаре – две пожарные машины. Пожарники уже потушили пламя и сворачивают шланги. Октябрьская шумит, как растревоженный улей. Мелькают автомобили, суетливо теснятся прохожие, сверкают витрины и – ослепительные улыбки женщин; последние, словно яркие цветы, создают неповторимое очарование Полтавы. Высокие каштаны, аккуратно высаженные вдоль тротуаров, скрестили древесные руки над проезжей частью, образуя бесконечный зелёный свод. Под ним респектабельно скользят иномарки, шныряют озабоченные «Жигули» и важно проплывают автобусы и троллейбусы.

      На фонарях развиваются украинские, российские и шведские флаги. Поперёк улицы натянуты канаты. К ним прикреплены гирлянды с живыми цветами и электрической иллюминацией. Слышится английская, шведская, немецкая и польская речь.

      Довольные иностранцы, в панамах и шортах, видеокамерами и мобильными снимают улицу и отдельные здания. Особенно нравится туристам большой резной терем с двумя огромными каменными гарпиями, грациозно сложившими крылья на рельефных постаментах под стрелообразной крышей с обеих сторон массивного балкона. Проходя мимо терема, Дима невольно глянул, как толстый немец навёл видеокамеру на свою «фрау», решившую запечатлеть себя на фоне этого шедевра архитектуры. «Фрау» приняла картинную позу, слегка подогнув правую ногу и обнажила два ряда крупных белых зубов.

     Томин совершенно отчётливо увидел, что правая гарпия слегка повернула голову и внимательно посмотрела на него.  Наш наблюдатель  замедлил шаг и присмотрелся. Нет. Каменное изваяние совершенно неподвижно «сидело» под застрехой.

      Дима повернулся к другу, но тот засмотрелся на двух симпатичных девчонок, идущих навстречу. Подружки весело переговариваются и стреляют глазами. Поймав Андрюшин взгляд, девушки смолкли, улыбнулись и картинно проплыли мимо. Только неизвестно откуда налетевший ветер стал весело колыхать их длинные, пышные  волосы.

     «Померещилось»– решил про себя «наблюдатель» и ещё раз глянул на гарпий. Тщательно отшлифованный камень не выказывал никаких признаков жизни. «В такое сказочное утро всё что угодно может померещиться» – убедил себя Дима и перевёл взгляд на Андрюшу. Тот всё ещё смотрел на красивые фигурки, быстро теряющиеся в уличной толпе 

     Переговариваясь, невольно разглядывая иностранцев и симпатичных девушек, ребята подошли к Корпусному саду, массивной зелёной стеной, вставшему на пути.

     Этот сад представляет самое сердце Полтавы, а называется так, благодаря Кадетскому корпусу, находившемуся когда-то в одном из зданий, окаймляющих его.

     Корпусный  разбит в форме правильного круга, от которого радиально – симметрично расходятся  восемь совершенно прямых, словно стрелы, улиц. С высоты птичьего полёта сад и расходящиеся улицы напоминают солнце с симметричным узорчатым крестом от пересечения двух главных аллей.

     Этот круглый  сад имеет четыре большие аллеи с яркими душистыми цветами и изумрудной травой. Пять лет назад сад сильно проредили, вырубив множество старых и сухих деревьев. Срубили деревья и с клумб центральных аллей, а вместо них посадили молодые туи, сделавшие вид аллей грациозным и торжественным.

     В саду ещё множество маленьких аллеек и одна дорожка обходит его по кругу, слегка изгибаясь возле выходов подземных переходов.

      Площадь вокруг сада застроена белоколонными зданиями в стиле русского классицизма. А в самом центре этого бело-зелёного «солнца», на пересечении всех улиц-лучей возвышается  величественный памятник в виде высокой колонны, с тонкой лепкой, установленной на массивном гранитном основании,  с огромным золотым орлом наверху. Орёл гордо расправил крылья и держит в клюве золотой лавровый венок. Взор благородной птицы устремлён вдаль, в сторону поля Полтавской  битвы.

      Белые колонны зданий, зелёная чаша сада и золотой орёл в центре создают неповторимый архитектурный ансамбль.

    

     Войдя в парк, друзья увидели большую толпу, разноцветным  обручем опоясавшую постамент памятника. Толпа мерно гудит. Виднеются как военные, так и штатские, как студенты, так и пенсионеры. То там, то тут шныряют озабоченные милиционеры. Удивлённые иностранцы, развернув рекламные проспекты с изображением памятника, шумно сравнивают его с оригиналом.

     Несмотря на множество людей, Диме вдруг бросился в глаза один тип  неприятного вида. Среднего роста, худой, сутулый, с острым  горбатым носом и чёрными густыми усами. Но самое главное было в его глазах: колючих, холодных, пронизывающих насквозь.

      На худой фигуре болтается мятая коричневая рубаха и выцветшие джинсы. Привлекает внимание старинного вида зелёная холщовая сумка, переброшенная через плечо и закреплённая на поясе. Человек этот посмотрел на орла, затем бросил на Томина взгляд, от которого мурашки побежали по спине, и быстро затерялся в толпе. 

      «Где-то я его видел»– подумал Дима: « У него картинная внешность. Этому человеку больше подошёл бы кафтан 17 века, чем современная одежда».

      Ребята подошли ближе, подняли головы и ахнули: золотой орёл – «визитная карточка Полтавы», сидит на вершине колонны растеряно и сиротливо, словно мокрая курица. В клюве у орла нет лаврового венка.

 

(Окончание следует)