Проза

 

- Ты видишь что-нибудь?

- Нет, ничего.

- Тебе не кажется это странным?

- Странным что?

- Темнота. Сейчас разве должно быть темно? Как мы здесь оказались?

- Ты что, забыл?

- А я помнил?

- Так вчера и оказались.

- Добровольно сюда пришли?

- Так не пришли, приплыли. На лодке. Прождали ее часа два.

- И что, было светло, когда мы сюда прибыли?

- А какая разница?

- Ну да, ну да… Могли что-то увидеть, если было светло, разглядеть это место.

- Нет, темно.

- Как сейчас?

- Это начинает раздражать.  Да, как сейчас.

- Странно, я ничего не помню. И тебя не помню, и даже себя. А ты меня помнишь?

- В смысле?

- Ну можешь описать меня, рассказать, как я выглядел, когда ты меня увидел.

- Когда?

- Вчера, когда ты увидел меня первый раз.

- Первый раз я увидел тебя давно.

- Когда это – давно?

- Не помню. С какой стати мне помнить тебя. Мы здесь по делу.

- По делу? Ты говоришь, что мы сидим в этой темноте не просто так, не по чьей-то злой воле, не по нелепой случайности, а намеренно? Это мы сами так захотели? Это было нашим добровольным решением?

- Да, так оно и было.

- А откуда ты знаешь?

- А почему ты не знаешь?

- Может у меня потеря памяти? Деменция? Я, наверное, старик?

- Как посмотреть. С виду ты не похож на старика. Да и будь ты стариком, здесь, наверное, не оказался бы.

- Значит, я не старик.

- ...

- И ты не старик?

- Нет, я вообще никакой тебе не старик. У меня ребенок – младенец.

- Где? Здесь?

- Ты видишь младенца?

- Нет, я здесь ничего не вижу, даже тебя. Может я ослеп?

- Нет, не ослеп. Я тебя тоже не вижу. Слишком темно.

- Так ты считаешь, раз у тебя ребенок-младенец, ты молод?

- Нет. Я молод и у меня ребенок-младенец.

- Так где он? Покажи! Хочу увидеть твоего младенца! Хочу хоть что-то увидеть!

- Ты что дурак? Младенец со своей матерью.

- А где он со своей матерью?

- Там, откуда мы прибыли.

- Я сейчас протяну руку в твою сторону, на твой голос.

- Зачем?

- Хочу коснуться тебя.

- Не выйдет, я уже пробовал.

- И что?

- Кажется, мы можем только слышать друг друга.

- Да, действительно, не могу тебя нащупать. Да и вообще, ничего не могу нащупать.

- Говорю, я уже пробовал. Вокруг пустота.

- Пустота значит. А ты что-нибудь слышишь, кроме моего голоса?

- Как тут услышишь, ты же рта не закрываешь.

- ...

- ...

- А сейчас?

- Что сейчас?

- Когда я замолчал.

- Замолчи снова, я прислушаюсь.

- ...

- Нет, тишина.

- Именно! О чем я и говорю! Темнота и тишина!

- Наверное, нас распределили на первую линию.

- Кто распределил?

- Опять ты за свое. Те же, кто нас наняли.

- Так это у нас работа такая?!

- Не за бесплатно же на такое дерьмо соглашаться.

- Логично. А нас осведомили о функциях?

- Чьих функциях?

- Наших, что-то типа инструкций ­– что можно, что нельзя, что обязаны ...

- Не особо помню. Сказали, что нас сменят, как придет время.

- А когда придет это время?

- ...

- Ты уснул?

- Нет.

- Почему молчишь?

- Я на вахте. Не до болтовни.

- Но что мы делаем?

- Передаем сведения.

- Мы связисты?

- Можно и так сказать.

- А кого и с кем мы связываем?

- Этого нам знать не положено.

- Кажется, у меня нос чешется.

- Так почеши.

- Не могу нащупать его.

- …

- Слушай, можешь рассказать что-нибудь?

- Что?

- Все равно. Я слишком опустошен. Может быть то, что ты скажешь, поможет мне вспомнить что-то про себя. Я же могу говорить, значит, могу мыслить. Но почему не могу ничего вспомнить?

- Ты слишком болтлив. Твоя память не успевает за твоим языком.

- А где мой язык? Я не чувствую его. И не могу почесать свой нос. Вообще, есть ли у меня нос? Или то, чем его чесать? Точно! Есть ли у меня руки? А у тебя?

- У меня есть все, что нужно для вахты. Всем обеспечен. Но может быть ты уже заткнешься? Каждый раз с тобой одно и то же: не помню, не знаю, кто я, где я. Пора бы привыкнуть.

-  Так я не первый раз здесь?

- Нет.

- Второй?

- ...

- Третий?

- ...

- Десятый?

- Никто не считал. Если бы ты мог иначе зарабатывать, был бы в другом месте.

- Каком месте?

- Не знаю, я там не бывал. Ни разу.

- О, Господи!

- Что?

- Кажется, у меня текут слезы! Я прям буквально чувствую это. Как они вытекают из моих глаз. Но где мои глаза? Где все остальное, что должно быть у человека?

- О, так ты человек? Буду знать.

- А ты разве нет?

- Нет.

- Может и я не человек?

- Тебе виднее.

- Так здесь же ни черта не видно! Как я могу видеть? Как знать?

- Хватит истерить. Ты ж мужик.

- А откуда ты знаешь?

- По работе. Женщин пока не берут.

- Но ты ж не человек.

- Я пошутил.

- А я поверил.

- ...

-...

- Обиделся что ли?

- Не знаю. Вялость какая-то. Вроде как спать хочется.

- Так и поспи.

- Разве можно?

- А почему нет? Облака рваные, ветер южный, осадков не ожидается.

- Откуда ты это знаешь?

- Не знаю. Это я передавал.

- Кому?

- Тебе.

- И я что теперь с этим делать должен?

- Не знаю. Это не моя задача. Твоя.

- А если я ее не знаю?

- ...

-А если я не знаю?!

- ...

- ...

- ...

- Белое пространство настолько белое, что кажется черным. Видимость нулевая. Полное расщепление целого. Неизвестность. Если долго молчать, можно различить очертания двух сущностей, которые невидимы даже для самих себя. На подступах к неведомому выставлены патрули, но места их дислокации утеряны раньше, чем определены. Таков нынче хаос.

Молчание.

Молчание.

Молчание.

- Звук!

- ...

- Принято.