Проза

***

Посетила счастливая мысль. Найти в сети сайт, показывающий жизнь в записи на видео, без рекламы. Стал искать. Ищу-ищу… И вот… Память. Там записано! Но эта флешка тоже стирается, размагничивается. Но что-то, всё-таки, записано на не размагничивающемся диске. Правда, и туда впрыскивается реклама текущего или будущего дня… Нигде не спрятаться от неё.

***

В позднесоветское время введение мата в обиход старательно стимулировала «прогрессивная» интеллигенция. Это тоже была некая фига, вынутая из карманов на кухнях и в кулуарах учреждений: «Ах, вы запрещаете? Так вот вам!» И мать-перемать… Потом всё выскочило наружу. Короче, распоясались. Штаны упали. Там оказалось непотребное. Которое лучше наблюдать без свидетелей. Без лишних свидетелей. Но кому-то понравилось ходить без штанов. И особенно понравилось обсуждать такое хождение. И даже создавать партии по таким интересам. По сути это инфантильность, как бы затянувшаяся инициация. Во время неё, в древние времена, однократно произносились эти слова и обороты. А потом напрочь забывались. В публичном пространстве. Бывало всякое, но придерживались, старались… Но так уж устроено человеческое сообщество, что мусор, производимый людьми, куда-то надо выгружать. Желательно в одно место. Это место, правда, начинает со временем сильно вонять и вызывать протесты не желающих нюхать такое производное цивилизации. Кто побогаче, те строят мусороперерабатывающие заводы, кто победнее – мусоросжигающие. А бедные нюхают. С матерящимися сложнее. У них нюх нах. Поэтому приходится нюхать всем.

Почему-то припоминается ещё один штамп той же позднесоветской интеллигенции: «я люблю страну, но ненавижу государство» … И нынешний ведь перекликается: «не смотрю телеящик, но осуждаю», – тоже очень о пройденном: «не читал, но осуждаю…» Для живущих в соцсетях припасено столько мусора, что теле может показаться «предбанником» того самого мусорного апокалипсиса….

***

Вот бойкая женщина с восточным фасадом. Сколько она мельтешила… Важно мельтешила, с расстановкой, хорошо поставленным голосом распознавала своих и чужих, учила подчиняться неизбежному наплыву англоговорящих. И предрекала вымирание мешающих пенсионеров. Когда настанет время. Но настало время. Её пенсионное время. Она решила воспрянуть. Но ей слегка напомнили, что её пожелание исполняется применительно к ней самой. Иногда полезно полежать на полу вниз лицом, задуматься, разглядывая близлежащие соринки в совместной процедуре распознавания лиц с ближайшим же окружением. Такая вот зримая песня. Правда пришло опровержение от адвокатов о том, что она не лежала. Наверно, сидела и улыбалась…

***

Оказавшиеся в коллаборациозном пространстве почувствовали диском-форт. Диск летит над фортом, но оказался он не спасительной тарелкой комплиментарных инопланетян, а снарядом, запущенным сильной рукой спортсмена, играющего в геополитическую рулетку. Хряпнуться-то диск может и на рекордной отметке, но как соскочить с него до приземления без травм – надо срочно думать…

***

Я пришёл в издевательство. Там сидели три человека. Склонив головы. Они спали. Их сон был не сном, а состоянием полусна. Они бодрствовали, погрузившись в чтение. Это и было состояние зверя, впавшего в ожидание жертвы. Все жертвы их были слабые и малокровные. Трём членам издевательства было тоскливо в таком полусне. Нужна была жертва кровавая. Они, на всякий случай проснулись, блеснули своими полу-взглядами в мою сторону и снова заснули. Я не показался им полнокровной жертвой, поэтому оставил им свою рукопись без лишних слов. Я решил оставить их без полудрёмы. Пусть моя бомбочка сработает, когда надо будет… Когда наступит время пробуждения. А пока пусть спят. И не подают позывных. Их спальня ещё не причалила к материку, населённому полнокровным зверьём. Там их инстинкт охотника получит нужный адреналин. Возможно, тогда я стану их надёжным проводником. Если захочу делиться с ними точными словами, вышедшей из-под контроля стихии.

Басня

Релоканкан задирает ножки, азартно смеётся в глаза наблюдателей в зале. А зрители там в основном противоположных направлений, но и они тоже в азарте. Они в диком возбуждении даже. Они даже не могут забросить эти движения кордебалета в пустую корзину. Они создают осуждающие фото и видео, сопровождают их словами неблагодарности, но и жить не могут без такого своего скверного состояния. И всё это единство борьбы и противоположностей подаётся как восторг жизни, необходимый для воплощения иллюзий будущей гармонии, воплощённой в осуждении, обсуждении и пиаре. Так текущая жизнь питает родники отстоя и смешит публику, расположившуюся в ложах таинственных собраний всегда готовых защитить любую сторону конфликта. Чтобы скучающие насосы сердец получали необходимые порции адреналиновых инъекций. Чтобы крутились вытяжки лёгких, добывая кислород из поступающего неровными порциями воздуха информационного потока.

Мораль отыскивать бесполезно. Надо получать её из процесса скольжения по строкам.

Пейзаж-обобщение

Эта флейта из окон… Она слышна особенно весной и летом, когда в дома впускают ветер, и он выдувает застоявшиеся запахи и разговоры, а флейта будто этого и ждёт, помогая забыть зимние наваждения…

Даже алкаши здесь не задерживаются. Им здесь неуютно. Потому что прибрано и аккуратно. Здесь много детей. Они идут в школу или на музыку и рисование. А потом катаются на самокатах и велосипедах. Молодые люди и не очень молодые, стройные девушки время от времени пробегают по аллее. Мамочки катят коляски, а дедушки с бабушками энергично проходят скандинавским ходом. Дворы наполнены звоном детских голосов, а в небе неистовствуют стрижи.

Я тоже думал, что так не бывает, а потом поверил, что это правда.

Тараканьи бега автомобилей тоже из этой оперы, но уже из второго акта. Там работают другие законы. Но люди-то в них те же! И это они, то перекидываются друг с другом нелестными словами, подрезают друг друга, торжествуют, обогнав и сокрушаются от невозможности изменить или ускорить движение. И маску равнодушия они всегда носят с собой.

А вот еду я в электричке. Заходит молодой человек с гитарой. Ну, думаю, завоет или заноет. Или кричать начнёт. Но он запел «Тёмную ночь». Несильный, но приятный голос. Получилось трогательно и актуально. И неожиданно.

Потом пересел на метро. Удивляюсь: люди с удовольствием уступают места, прямо наперебой усаживают пожилых, детей, женщин… Видно, день такой ласковый. Наверно, последний день лета.

Рассказал об этом дома.

На следующий день опять метро. Утро. Народу много. Никто никому мест не уступает. Все сидящие утопли в экранах. Жена насмехается: ты, мол, наверно, вчера в каком-то другом метро ехал. Так то было днём, а сейчас утро, отвечаю. Утром люди другие. Экраносонные. А днём глаза немного распахиваются, начинают любить друг друга.

Вечером пошёл дождь. Значит, всё из-за перемены погоды…

А вот иду сегодня мимо очистных сооружений, слышу орган. Звучит Бах. «Хороший настрой., – думаю, – прямо на ход ноги». В это время , как будто обращаясь к небу с молитвой, подъёмный кран, работающий на строительстве дома на соседней улице, вытянулся почти в струнку, застыл на секунду, задумавшись, и наклонился, чтобы доставить груз по назначению.