Жизнь как есть

 

КРАЖА НА ПОЛПУТИ К УФАЛЕЮ

За неделю до визита в Е-бург великокняжеской семьи екатеринбургский детектив Колбаскин получил письмо от своего старого приятеля Егорова. «Дорогой Колбаскин, — писал ему Александр Альбертович, — бросай своё НЕОЛОМБРОЗИАНСТВО и айда к нам в Уфалей раков ловить». Жара на Главном проспекте стояла страшенная, и Колбаскин стремглав воспользовался егоровским приглашением. Сел в электричку и покатил в Уфалей.

Попутчики обсуждали недавнее учреждение Уральской и Южно-Уральской республик вкупе с состоявшимся на Красной площади в Москве ПАРАДОМ АСТРАЛЬНЫХ ВОИНОВ-ПРИЗРАКОВ, а Колбаскин уже предвкушал уфалейских раков — когда вагон вдруг погрузился во тьму: поезд проходил тоннель.

— Ой, ты, мама родная! — заверещала вдруг сидевшая у окна старушка, мама которой, наверное, давно уже покоилась в республиканской земле. — Где моя пенсия С УЧЁТОМ КОЭФФИЦИЕНТА ИНФЛЯЦИИ!.. — Кто-то воспользовавшись темнотой, выхватил её из сумки, стоявшей у старушки на коленях.

— Минуту внимания! — перебил её детектив. — Я в один миг отличу руку злодея!

 

Помогло ему то, что на руке ворюги — часы с флуоресцирующими стрелками.

Репортаж с ПАРАДА АСТРАЛЬНЫХ ВОЙНОВ-ПРИЗРАКОВ я своими ушами слышал по «Радио России». Между лечебными сеансами КАШПИРОВСКОГО, заряжавшим воду АЛАНОМ ЧУМАКОМ и обещанием колдуна ЮРИЯ ЛОНГО, что у того, кто намедни спёр его автомобиль, больше никогда не встанет!..

Женя Касимов опрашивал прохожих, верят ли они экстрасенсам?

— По настроению, знаете ли… — отвечали ему. — Будет нужда — и в колдунов поверишь!

Отражать намечавшийся приезд великокняжеской семьи на Урал прибыло не менее несусветное канадское телевидение, и Касимов на потребу иноземцам вызвался созвать в ДРК собрание местных НЕФОРМАЛОВ, а также представителей АНДЕРГРАУНДА.

Таковыми оказались:

поэты-формалисты Сандро Мокша и Антип Одов с женой Епифанией Бекедер,

поэт и скоморох Б. У. Кашкин со своими аккомпаниаторами,

наивный галерейщик Витя Махотин с компанией,

Миша Орлов (по псевдониму Петров) — обозреватель культуры в «На смену!»,

поэт, переводчик и редактор «Науки Урала» Аркаша Застырец,

разношёрстно одарённый деятель Рома Тягунов,

двуязычный литератор Верников,

бывшая жена Дубичева Кася Попова (из «Радио Город»),

прославившийся когда-то своим непочтением к Ленину, а сейчас плодящий борзых на «У» карикатурист Петя Малков с целой сворой выкормышей,

художники Гена Шаройкин и Витя Кабанов (с жёнами),

неженатый С. Копылов,

сам Касимов

и др.

Подошли и мы с Дубичевым.

Собрались все бывшие касимовские собутыльники.

Так себе НЕФОРМАЛЫ. В большинстве своём — люди, подвизающиеся на почве вполне традиционного культуртреггерства, но не снискавшие пока особых успехов.

Уральский АНДЕРГРАУНД сопровождал содом ТУСОВЩИКОВ (т. е. сограждан, и вовсе не имеющих никаких пристрастий за исключением выпивки и бесцельного времяпрепровождения), которые предались любимым занятиям.

Заграничная пресса задерживалась, РАДИКАЛЫ поспокойнее разбрелись. Когда ж гости приехали, оказалось: их интересует не удовлетворение амбиций местных талантов, но отношение последних к великокняжескому визиту.

Вечер чуть не закончился скандалом. Кто-то захотел заехать канадскому интервьюеру в ухо (что было весьма сложно — иностранные человеческие особи оказались крупнее и спортивнее детей застоя и портвейна «Агдам»), а обиженная Епифания Бекедер обнажила перед телекамерой своё седалище, на котором фломастером было написано название сего предмета.

Съездив в Москву, я заглянул к художнику Лёне Тишкову и обнаружил, что моя тайная любовь с «Радио России» Марина Москвина — его давняя жена, а по возвращении сочинил новую задачку с целью хотя бы таким способом вернуть её навсегда утраченное расположение.

 

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ШЕРСТЯНОГО ДАБЛОИДА

— Не заметили ли вы некое однообразие наших с вами историй? — спросил я возвратившегося из Москвы екатеринбургского детектива Колбаскина. — Каждый раз вы находите разгадку, разоблачив во лжи первого попавшегося человека. Можно подумать, что нас окружают сплошные лжецы и подлецы, философы-мошенники и огурцы-убийцы, а пионеры, спасавшие готовые сойти с рельс пароходы и паровозы, навсегда ушли в прошлое?!!

— Вовсе нет, — опешил Колбаскин оттого, что на этот раз не он, а я сам кинулся критиковать его газетные подвиги. — Возьмите хотя бы «Кражу на полпути к Уфалею» — там вовсе не было свидетельских показаний... А убийство на улице Моргунова или похищение копий кинофильма «Эммануэль-6» блюстителем общественного целомудрия Нонной Нолик? К тому же, должен заявить, что вы сами в своих писаниях предельно упрощаете процесс следствия: пришёл — выслушал — отправил в кутузку... Сомневаюсь, что ваши публикации смогут хоть чему-нибудь научить работников городского УВД!

Я попытался перевести разговор на более безопасную тему:

— Зачем вы ездили в Москву? Не связано ли это с делом солженицына местного преступного мира, разоблачить которого обещали в № 25? Вы хотели заручиться поддержкой СОЮЗНЫХ СТРУКТУР? — Сейчас, вспоминая своё неумеренное любопытство, я сожалею, что торопил трагическую развязку!..

— Нет,— Колбаскин косо взглянул на меня, — и с УДМУРТКОЙ ЛИЗОЙ, о которой вы всякий раз напоминаете читателям, это тоже никак не связано! Я был в гостях у живущей в Москве писательницы М. Москвиной, которая сочиняет истории про милиционера Караваева. И полюбопытствовал.., — ещё один косой взгляд в мою сторону, — не пожелает ли она написать пару-другую произведений про меня...

Дальнейшие упрёки я пересказывать не стану, упомяну лишь о происшествии, приключившемся с Колбаскиным в столице.

Москвичка Марина Москвина (далее — МММ) в свободное от летописания подвигов милиционера Караваева время вяжет мужу шерстяные штуковины, формой похожие на большую ногу без головы, именуемые «даблоидами» и олицетворяющие наших с вами имманентных двойников, которые тот выдаёт за свои рукоделия.

Однажды, как раз в дни визита детектива Колбаскина, в 12 часов пополудни она вышла посетить с ним проходившую на ВДНХ Международную книжную ярмарку и вернувшись в 13 часов обнаружила, что самый большой — КРАСНО-КОРИЧНЕВЫЙ — даблоид исчез.

Колбаскин, пожелавший продемонстрировать ей свои дедуктивные наклонности, незамедлительно приступил к расследованию и в два счёта опросил жителей окрестных домов.

Внимание его привлёк пенсионер Одинцов.

— На время с двенадцати до тринадцати часов у меня есть алиби, — сообщил тот.— Я звонил по телефону в Екатеринбург, и больше часа беседовал с тамошним сторожем Анашкиным о творчестве кинорежиссёра Кена Рассела. Можете созвониться с ним прямо сейчас, чтобы удостоверить сей непреложный факт!

— Да-да-да, — подтвердил по телефону екатеринбургский сторож, — это я позвонил ему в двенадцать ноль-ноль и поддерживал беседу часа полтора!

— Вы очень помогли следствию! — проговорил Колбаскин и вновь повернулся к Одинцову: — А теперь даю вам час, чтобы вернуть назад похищенную рукотворную ногу!

 

Между Москвой и Екатеринбургом существует временная разница в 2 часа, стало быть, когда Анашкин звонил Одинцову в Москве было уже 14 часов, и алиби у последнего отсутствует.

Наткнувшись здесь на упоминание про СОЮЗНЫЕ СТРУКТУРЫ, я сообразил: мы ж ещё год назад в другом государстве жили!

Сторож и киновед Анашкин проживал в одном со мной городе (в получасе езды от Свердловска) и работал в редакции сразу на двух должностях (ибо в отличие от меня не хотел каждый день мотаться на родину)...

Так продолжалось покуда однажды вечером мы с Дубичевым, возвращаясь от Тамары Б. и Василины Д., не заглянули к нему на огонёк. По пути встретили художницу Катю Ш. и решили вернуть ей валявшиеся без дела в редакции произведения её приятеля, малоизвестного драматурга Пашкина (ставшего вскоре БРОКЕРОМ и подавшего в суд на президента Казахстана Назарбаева).

Застигнутый врасплох Анашкин по вечерам предавался тайному пороку. На вверенном мне ксероксе он печатал эротические коллажи из выстриженных в киножурналах картинок, да от неожиданного звонка поломал копировальный аппарат и не на шутку испугался.

Мы были навеселе.

— Хорошо что вам ксерокс сторожить доверили, а не БАЛЛИСТИЧЕСКУЮ РАКЕТУ... — пошутила пришедшая с нами дама.

Не подозревая, что Анашкин, снисходительно относившийся к нашим подшучиваниям относительно отсутствия у него интереса к предствительницам слабого пола, последним никаких насмешек спускать не намерен! А потому вслед за этой невинной — в общем-то — фразой вдруг взбеленился и наговорил незнакомке невообразимо большее число гадостей, так или иначе касавшихся ДЫРКИ МЕЖДУ её НОГ.

Мы застыли, разинув рты, ибо не ожидали от Анашкина такого словоизвержения. А он тем временем вылил нам на головы трёхлитровую банку воды, приготовленную им для чая, и, спустив нас с лестницы, написал редактору заявление, что не желает больше поддерживать отношений с бывшими коллегами. Из-за чего увольняется с поста киноведа (сохранив за собой должность сторожа).

Это было началом конца.

В рубрике СЛУХИ мы сообщили, что пенсионерка Таисия Брагина рассказала пассажирам троллейбуса № 6 о скором конце Света, который пообещали ей сторонники Матери Мира Марии Дэви Христос. Перед этим наступит Тьма и содрогнётся Земля. И хотя точная дата содрогания ещё не известна, всем надо быть к тому готовыми.

Женю Касимова тоже обуяло предчувствие КАТАСТРОФЫ или ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ.

— Вот мы из Узбекистана приехали, там действительно тревожно… — отвечали ему. — А тут никаких мыслей о войне не возникает… Хотя хлеб подорожал в полтора раза — вместо 20 рублей стало 36.

На время отпуска я накатал задачку поменьше и отправился на пленэр возле Белоярской АЭС, в город уральских атомщиков — ТЕХНОПОЛИС Заречный.

 

ПРЕСТУПНАЯ УБОРЩИЦА

Однажды детективу Колбаскину, известному своим внешним сходством со знаменитым Шерлоком Холмсом, приснился сон. Этот самый Шерлок Холмс и приснился.

— Отгадай загадку, — сказал Холмс, пыхая трубкой, — СЫН МОЕГО ОТЦА МНЕ НЕ БРАТ?

— Это бред какой-то! — подумал Колбаскин и проснулся.

Проснулся Колбаскин оттого, что в дверь истошно колотили работники близлежащего Музея политической истории Урала последнего десятилетия.

Придя утром на работу, они обнаружили взломанную в центральном зале витрину, откуда бесследно исчезла важнейшая политическая реликвия — авторучка теперешнего председателя Президиума Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина тех ещё стародавних времен, когда он работал здесь в стройуправлении и подписывал приказы о сносе старых домов и возведении новых.

— Не понимаю, у кого смогла подняться на эту ручку рука! — верещал, топая ножками, музейный директор В. Быкодоров. — Это же надругательство над нашей с вами историей! Иначе не назовёшь!!!

— Когда вчера вечером я убирала этот самый зал, всё было в полном порядке! — причитала полная притворного негодования вечерняя уборщица Света Убожко. — Возможно, я плохо заперла дверь, чем невольно спровоцировала этакое посягательство на ГЛАСНОСТЬ и УСКОРЕНИЕ!

Как детективу Колбаскину удалось уличить преступную уборщицу?

 

Преступная уборщица Света Убожко, разбив музейную витрину, по привычке убрала с пола осколки стекла.

Женя Касимов тем временем спрашивал у прохожих, знают ли они, что 12 июня — новый праздник, ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ РОССИИ?

— Да знаем, — отвечали ему, — но на митинг не пойдём, надоело. Лучше картошку садить… Или на шашлыки на природу рванём. То-сё, трали-вали!

В пригороде Екатеринбурга ТЕХНОПОЛИСЕ Заречном проживало всего три художника — Вяткин, Давыдов и Павлушин. По этой причине они безраздельно распоряжались отпущенными на городскую культуру ассигнованиями, устраивая самые внушительные ФУРШЕТЫ и ПРЕЗЕНТАЦИИ своего творчества. На сей раз они свезли к себе всех окрестных художников и галерейщиков — на предмет выяснения перспектив организации в Екатеринбурге так называемого АРТ-РЫНКА. И в результате трехдневной дискуссии пришли к выводу: АРТ-РЫНОК возможен только в местах скопления БОЛЬШИХ ДЕНЕГ, т. е. в крупнейших финансовых столицах мира.

Мою безмятежную жизнь давно уже омрачали тучки.

Во-первых, упомянутая история с нашим коллегой Анашкиным.

Затем мой друг Курицын сначала ушёл из семьи, а потом заявил, что разрывает отношения и со мной тоже:

Подобное случалось уже дважды:

когда мы делали с ним 1-й том о Шерлоке Холмсе,

и при подготовке 2-го тома.

На этот раз причиной послужил ВЕЛОСИПЕДНЫЙ НАСОС.

Некто Мамаев подарил Курицыну велосипед со спущенными шинами, и тот спросил, где бы ему раздобыть насос.

— Я могу посмотреть в гараже, — отвечаю.

Два дня мне было не до насоса, на третий день я принёс его в редакцию, но было поздно. Курицын негодовал по поводу неоправданной задержки, а в Заречном МОНЕТИЗИРОВАЛ свои претензии:

— Разорвать производственные отношения с тобой у меня не получается, — сумрачно изрёк он, — поэтому я решил ввести систему штрафов! Задержав доставку насоса, ты нанёс мне моральный ущерб, исчисляемый в три тысячи рублей!.. Когда отдашь?

— Слава, — молю, — иди к чёртовой бабушке!

Отвыкнув на берегу Белоярского водохранилища от написания детективных задач, я решил здесь Колбаскина и похоронить.

 

ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ КОЛБАСКИНА

С тяжелым сердцем приступаю я к заключительным строкам, повествующим о необыкновенных талантах екатеринбургского детектива Колбаскина (проживавшего, как известно, в доме № 36 на Главном проспекте). В бессвязной и — я сам это чувствую — совершенно неподходящей ёрнической манере я пытался рассказывать о его удивительных подвигах, начиная с забавной истории «Бриллиантовой ноги» в № 11, вплоть до «Исчезновения шерстяного Даблоида» в № 24, когда вмешательство Колбаскина, безусловно, предотвратило серьёзные международные осложнения.

Своим чрезмерным любопытством я невольно подтолкнул его к краю гибели, постоянно расспрашивая (см. № 21, 22, 23) об однажды упомянутом им суперзлодее, настоящую фамилию которого наконец можно будет раскрыть читателям.

В последний раз (в № 24) мы немного повздорили с Колбаскиным, поэтому я был удивлён, когда 1 октября вечером он сам явился ко мне.

— Наступает последний акт драмы! — безумно сверкая глазами, прокричал детектив. — Я расставил сети, и скоро с бандой солженицына местного преступного мира, гения зла, опутавшего преступной паутиной весь Екатеринбург, будет покончено!

У меня — крепкие нервы, но, признаюсь, при этих словах я почувствовал, что весь дрожжу!

— Однако он предвидел неизбежность своей погибели, а потому сегодня ночью решил сгубить и меня, заодно уничтожив половину населения области!

— Как! — я покрылся холодным потом. — Как он собирается это сделать?! Как спастись от этого безумного наваждения?!!

— Грядущей ночью он задумал взорвать Белоярскую атомную электростанцию! ПОЛЧИЩА РАДИОНУКЛЕИДОВ умертвят в своих объятиях всех здравомыслящих жителей области, а оставшихся в живых обрекут на медленную мучительную смерть!

Я заметил, что стою посреди комнаты, обхватив голову руками:

— Как помешать его преступным замыслам??? Как вы можете спокойно говорить об этом!!!

— Из всех возможных способов взорвать АЭС он избрал самый надёжный и примитивный, — продолжал Колбаскин, — он собирается спустить Белоярское водохранилище, воды которого охлаждают 3-й и 2-й охладительные контуры 2-го и 3-го энергоблоков. Однако, в его плане всё же есть одно слабое место, и мы попытаемся ему помешать!

Не медля ни минуты (и не раздумывая ни секунды), мы выбежали на улицу, где поймали такси и с бешеной скоростью помчались в технополис Заречный.

— Как его настоящая фамилия??? — не унимался я по пути. — Исполните обещанное читателям в № 21!..

— Зовут его Вильгельм Веджибергер! — коротко ответил Колбаскин. — Он преподает начальную военную подготовку в ССТТС — строительном техникуме транспортного строительства! Гениально и непостижимо!..

Тем временем мы въехали на территорию АЭС.

Повсеместно метались в панике люди в белых халатах: водохранилище убежало вниз по реке. Секретные резервуары с водой, предусмотренные на случай аварии, тоже были опорожнены!

— Спокойствие, только спокойствие! — выкрикнул Колбаскин, вытаскивая из кармана шланг.— С предпринятым обезвоживанием мы будем бороться не менее примитивным способом!

................................................................................................................

Не прошло и часа, как волны вновь забились о берег морской, а мы той же машиной возвращались домой.

— Веджибергер известен под именами Славы Ширшикова, Сергея Айнутдинова и Мухтара Ауэзова. Ещё он именует себя Валерием Зорькиным, Виктором Чижиковым и Отаром Мегвинетухуцеси! Половина всех свершившихся в Свердловске преступлений организована им; именно Веджибергер — если помните — научил Ваню Жукова неправильно установить цепочку на дверь Гробовщикова; именно он... — Колбаскин замолчал, уставившись в темноту, и указал куда-то пальцем: — А вот и он сам!!! Смотрите!..

В сгущавшихся сумерках, над плотиной АЭС виднелся человеческий силуэт. В облике его было что-то фантастическое: как две капли воды он был похож на самого Колбаскина, который тут же выпрыгнул из автомобиля и стремительно кинулся к плотине. Не успел я опомниться, как они катались, сцепившись, по узкой асфальтовой площадке над ревущим водопадом.

Остальное можно поведать в двух словах. Когда я, расплатившись с водителем, подбежал к месту сражения, там никого не было. Осмотр места происшествия, произведённый экспертами, не оставлял никаких сомнений в том, что схватка между противниками кончилась, как она неизбежно должна была кончиться при данных обстоятельствах. Они вместе упали в пропасть, так и не разжав смертельных объятий. Попытки отыскать трупы были признаны безнадёжными, и там, в глубине страшного котла кипящей воды и бурлящей пены, навеки остались лежать тела опаснейшего преступника и искуснейшего поборника правосудия своего времени.

Дорогой ценой заплатил Колбаскин за наше сегодняшнее благополучие, и, вероятно, недалёк тот день, когда дом № 36 на Главном проспекте будет украшать посвящённая ему мемориальная доска, а в сквере неподалёку будет установлен ещё один бронзовый истукан.

Пройдут тунгусы — ДЫРТЫТЕК КЫЗЬЫ Колбаскину!

Пройдут калмыки — ТИЛЕДЛЫ ЮРТТЫНЫ Колбаскину!!

А пройдут удмурты — ЗЕЧБУРЕСЬ Колбаскину!!!

Догадайтесь, как Колбаскину удалось спасти население области от взрыва Белоярской АЭС?

Способ спасения я придумал самый правдоподобный. В панике все забыли пустить в охладительные контуры воду из городской сети водоснабжения, что Колбаскин и сделал.

Спустя неделю на Белоярской АЭС и правда произошёл ВЫБРОС.

А ещё через пару дней подстрелили вышеупомянутого Славу Ширшикова.

Отстрел предпринимателей участился: УРАЛМАШЕВСКАЯ ГРУППИРОВКА боролась с ЦЕНТРАЛЬНОЙ и с СИНИМИ за монополию в ТЕНЕВОМ БИЗНЕСЕ. Впрочем, об этом стало известно много позже, а пока Федя Еремеев рассказал мне такую сплетню: полгода назад, мол, прихлопнули какого-то КРИМИНАЛЬНОГО АВТОРИТЕТА, и его брат поклялся каждые 36 дней отправлять в мир иной по одному здешнему бизнесмену — с фамилией на очередную букву алфавита (начиная с конца).

Проживавший за окнами нашей редакции художник Свинкин зачем-то поменял свою фамилию на Алексеев, взыскуя более серьёзного отношения к своему творчеству. А ещё спустя год — на Алексеев-Свинкин.

Поэт Антип Одов написал Колбаскину панегирик:

«Пусть не убит он из гранатомёта

Чеченцами со злобными глазами,

Которые попавши в милицейские тенёта

Заслуженно суровое получат наказанье.

Пускай погиб он не при штурме красного рейхстага

И обойдён при роздаче правительством наград,

Он виноват уж в том, что под трёхцветным флагом

По-прежнему живёт любезный сердцу град.

Мне снится по ночам, как на запруде

Ему удар наносит новоявленный Дантес.

Пускай им общим памятником будет

Плотина Белоярской атомной АЭС.

И хоть выходят люди в ночь на улицу с опаской,

И жалобно затих спасённый Екатеринбург,

Я верю — новый главный детектив Колбаскин

Его прикроет от всё новых бурь и пург!»

 

Про КРАСНЫЙ РЕЙХСТАГ (имеется ввиду «Белый дом» в Москве) — чуть позже.

Хотя Женя Касимов уже опрашивал прохожих, как они относятся к противостоянию президента и парламента.

— Не знаю даже, что сказать… — отвечали ему. — Все устали.

Надолго хоронить Колбаскина я не собирался. В столе у меня уже лежало очередное объёмное произведение про него, с трудом помещавшееся на газетную полосу.

 

ЗАМЕДЛЕННАЯ МИНА ВИЛЬГЕЛЬМИНЫ ВЕДЖИБЕРГЕР

Осенью 1993 года всё цивилизованное человечество было потрясено гибелью екатеринбургского детектива Колбаскина, произошедшей при самых необычных и загадочных обстоятельствах. Как вы помните (см. № 25), в ночь с 1 на 2 октября Колбаскин погиб в схватке с главой екатеринбургского преступного мира Вильгельмом Веджибергером, спасая население тогдашней УРАЛЬСКОЙ РЕСПУБЛИКИ от задуманного последним взрыва Белоярской АЭС. Официальную версию происшедшего сообщили все газеты, но дело было настолько серьёзным, что большую часть подробностей пришлось утаить.

В память о выдающемся поборнике правосудия на доме № 36 на Главном проспекте появилась мемориальная доска, трём лучшим курсантам Академии МВД была назначена Большая Колбаскинская стипендия, журналисты не переставали на все лады перемывать его косточки, навеки погребённые в пучине водопада. Однако, нижеследующая история далека от этого потока сугубо мемориальных славословий.

Со времени дружбы с Колбаскиным я стал проявлять интерес к разного рода уголовным делам, а после его исчезновения был особенно внимателен к сообщениям о нераскрытых преступлениях. Из-за несвоевременной гибели Колбаскина так и осталась нерасследованной известная в узких кругах кража велосипедного насоса — «Every man needs a portuble pump» — у знаменитого критика Курицына. Органы правопорядка совершенно запутались в деле Эдуарда Коридорова, обнаруженного нанизанным на шпиль одного из зданий на привокзальной площади. И уж совсем неразрешимой загадкой стало исчезновение альманаха «Аполлон», который поэт Рома Тягунов взял почитать у моих друзей Павловых.

Однажды зимним вечером, задержавшись в редакции, я смотрел на тёмные окна квартиры Колбаскина (редакция «Главного проспекта» расположена как раз во дворе дома № 36) и раздумывал, где бы разыскать Колбаскину равноценную замену, когда мне неожиданно позвонил живущий в том же доме (под квартирой погибшего детектива) художник Алексеев (чл. билет СХ № 332226), сообщивший, что по ночам его стал будить странный скрежет. Кто-то передвигает наверху мебель, простукивает стены, пол и потолок. Набравшись смелости, я вознамерился ближайшей же ночью проверить, кто тревожит покои покойного детектива, и проник внутрь.

Первая половина ночи прошла в тягостном ожидании.

Я сидел в темноте и вздрагивал от каждого шороха, когда, наконец, дверь — отпертая ключом! — чуть слышно отворилась, и в комнату вошёл странного вида субъект в светлых одеждах, но — волосы на моей голове встали дыбом — без головы и рук! Субъект зажёг свет, и загадка его безголовости решилась: передо мной стоял природный АФРОАМЕРИКАНЕЦ, чью тёмную личину было проблематично разглядеть в темноте.

— Что вы здесь делаете?!! — вскричал я, для храбрости схватив со стола тяжёлую пепельницу.

Нижняя негритянская челюсть отвисла, но через минуту он взял себя в руки и заговорил на непонятном тарабарском наречии, взволнованно махая руками и показывая куда-то за моей спиной.

Я оглянулся лишь на мгновенье, ожидая удара, но когда голова моя вернулась в исходное положение, моему взору предстал — оп-ля-ля! — ухмылявшийся из-под слоя ваксы чернорожий детектив Колбаскин.

..................................................................................................

— Как вы выбрались из пропасти?! — спросил я, придя в себя после недолгого обморока.

— Мне было не так уж трудно выбраться из неё по той причине, что я никогда в ней не был!

— Но следы!!! К тому же мы обыскали всё вокруг! Как вам удалось спастись?!! Как я объясню читателям ваше воскресение!!! Ведь я же сам...

— Да ладно вам придуриваться, — отмахнулся Колбаскин. — Придумайте что-нибудь! Ведь для чего-то у вас в № 25 на горизонте был нарисован башенный кран?.. Или пролетающая стая галок?..

— Но зачем вы скрывались? Не связано ли это со снятием Э. Э. Росселя и упразднением т. н. УРАЛЬСКОЙ РЕСПУБЛИКИ?..

— Нет-нет... Если вы помните, одно время мой главный враг, «солженицын местного преступного мира» — как вы его называли — скрывался под именем Вильгельма Веджибергера. При нём проживала девица Вильгельмина, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении его сестрой. Ещё до гибели брата Вильгельмина Веджибергер готовила покушение на меня (вспомните странную историю с актрисой из Табакерки в № 23), теперь же она просто обезумела от желания меня погубить...

— Но почему вы не давали знать о себе?..

— Я пытался писать вам письма бесцветным составом «Мысль» (как Ленин в царской тюрьме), однако, вы так и не додумались подержать их над радиатором. Сообщники Вильгельмины Веджибергер просматривают всю корреспонденцию, приходящую в «Главный проспект» и постоянно наблюдают из вашей редакции за окнами моей квартиры!

— Кто они?!!! Может быть, это Лариса Рытвина или Ольга Масленникова? Или ОФИС-МЕНЕДЖЕР Лена Чечёткина? Назовите имена изменников! — взмолился я.

— Ещё не время!.. — ответил Колбаскин. — Мы должны обезвредить всю банду целиком!

(О том, где Колбаскин скрывался всё это время, я выспрашивать не стал, получив возможность, упомянуть, что он — вероятно — был в гостях у удмуртки Лизы из № 11.)

— А что вы ищете в собственной квартире? — полюбопытствовал я, когда рассвет уже золотил верхушки сосен. — Что станет предметом расследования читателей нашей газеты на этот раз?

— Вильгельмина Верджибергер установила в моей квартире взрывное устройство, обезвредив которое я, пожалуй, смогу уснуть здесь спокойно...

Колбаскин обвёл свой кабинет взглядом и в скором времени обнаружил мину Вильгельмины Веджибергер (что предлагается сделать и вам).

Детектив заметил, что один из портретов на стене (фото Софьи Губайдуллиной с дарственной надписью «К. от Г.») висит вверх ногами, и вскоре обнаружил за ним взрывное устройство, которое сработало бы, когда с Губайдуллиной стали вытирать пыль.

Что самое удивительное — постоянно работая в ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ изданиях, мы не обращали особого внимания на московскую жизнь… Услышанные в пол-уха по кухонному радио — после череды сравнительно спокойных новостей — сбивчивые сообщения дикторов о блицкриге СТОРОННИКОВ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА, прорвавших 3 октября 1993 года всевозможные заслоны и оцепления и беспрепятственно продвигавшихся к Останкино, свалились на нас как снег на голову.

Наутро на работе выяснилось, что многие в напряжённом ожидании не спали ночь, не отрываясь от возобновившегося телевещания. И было в отместку за все ночные треволнения какое-то непонятное ощущение счастья: надо же, в какое невообразимое и идиотское время мы живём, в какой невероятной и непредсказуемой стране!.. Я явился на работу неимоверно для меня рано, чтобы поделиться ночными переживаниями, и пошёл к Касимову смотреть по его телевизору, как по Белому дому стреляют танки.

А вечером в довершение ко всему с фестиваля НЕИГРОВОГО КИНО к нам в редакцию привели двойника Гитлера (там шёл фильм о нём). Неухоженного, в мятых брюках, с мешками под глазами, самодельной нарукавной повязкой (со свастикой, нарисованной на марле) и пачкой замусоленных ксерокопий газетных публикаций.

Гитлера звали Шишкин Александр Георгиевич.

До реинкарнации его биография была малопримечательной: родился в Ташкенте, захотел стать актёром, поступил в Ташкентский театрально-художественный институт на театроведа, снимался в массовках, писал заметки СО СЪЁМОЧНЫХ ПЛОЩАДОК. И вот, работая на стройке, во время какой-то шабашки откинул со лба вспотевшую шевелюру — тут и обратили внимание на его сходство с Гитлером.

После ШОУ ДВОЙНИКОВ Якубовича его жизнь обрела смысл, однако мода на них вскоре прошла. Остальные двойники вернулись к прежним профессиям, Гитлеру же предложили трудиться на дискотеке «Red Zone» в Москве. Там он стоит в своём совсем уж не парадном мундире и фотографируется с желающими за 4 доллара. Переживает, что речи как Гитлер не может произносить из-за гнилых зубов...

Когда я записывал интервью с Гитлером, батарейки в диктофоне сели, а потому на кассете он вдруг заговорил голосом Буратино, затем перешёл на писк и — фьюить! — смолк…

А ещё через пару дней СОВЕТЫ ВСЕХ УРОВНЕЙ навсегда упразднили и финансирование нашей газеты прекратилось.

Какое-то время мы хорохорились и пытались работать без зарплаты, но это у нас не очень получалось.

После мучительных поисков хозяина «Главный проспект» купил банкир Некрасов, который тут же нас всех уволил.

 

 

Для юбилейного номера газеты «Главный проспект», 1993–1998 гг.