Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

• Начало.

...Я несколько самообразовался в вопросе биографии Александра
Волкова и выяснил, что писать он начал еще до революции (то есть
я правильно предположил, что в «Урфине Джюсе» мы имеем дело с
показаниями очевидца), однако непосредственно сам «Урфин Джюс»
был опубликован в конце 50-х (хотя первая книга «Волшебник Изумрудного
Города» действительно вышла в 30-е). Можно предположить, что автор,
по имевшейся тогда практике, «писал в стол», а потом, во время
хрущевской оттепели, ловко обманул своим антисемитским творением
несколько ослабшее око цензуры (состоявшей, как понятно, из Известно
Кого).

Предположение о том, что он доставал книги «из стола», основывается
на быстром появлении в печати в начале 60-х нескольких книг серии,
причём каждая последующая была на порядок хуже предыдущей. Столь
быстрая дегенерация Волкова как писателя вряд ли возможна, поэтому
следует предположить, что появлявшиеся одна за одной книги были
результатом многих лет письма «в стол», и эти антисемитские писания
могли увидеть свет только при ослаблении цензуры при Хрущёве.
Сегодня припомним, как Волков описывает создание Урфином Джюсом
ЧК:

Для того чтобы следить за людьми и вылавливать недовольных,
Урфин Джюс решил создать полицию. Солдаты были для этого слишком
неповоротливыми. Джюс изготовил для образца первого полицейского,
поручил работу своим подмастерьям, и полиция в короткое время
наводнила город и окрестности.

Полицейские были тоньше и слабее солдат, но длинные ноги делали
их необычайно прыткими, а огромные уши позволяли подслушивать
любые разговоры. Для скорости подмастерья приделывали полицейским
разветвленные древесные корневища вместо рук, обрубая отростки,
служившие пальцами, если они оказывались чрезмерно длинными. У
иного полицейского насчитывалось по семь и по десять пальцев на
каждой руке, но Урфин полагал, что от этого руки будут только
цепче. Правитель вооружил полицию рогатками и она, благодаря большой
практике, пользовалась этим оружием чрезвычайно ловко.

У начальника полиции были самые длинные ноги, самые большие уши,
больше пальцев на руках, чем у любого из его подчиненных, и, наравне
с главным государственным распорядителем, он имел право в любое
время входить к Урфину Джюсу для доклада.

Без доклада, ага.

Интересно отражаются реалии 30-х. После прославления Урфина Джюса
«...в награду за свой труд летописец получил серебряный
подстаканник, отобранный у одного купца и еще не попавший в дворцовые
кладовые». Довольно прозрачный намек на Торгсин, где
за бесценок скупали у русских драг. металлы, впоследствии попавшие
Известно Куда.

В заключение процитируем строки, со стоном вырвавшиеся из груди
русского патриота, наблюдавшего архитектурное разорение инородческой
властью исторических городов России: «На дворцовой стене,
где когда-то красовался в блестящих латах Дин Гиор с роскошной
бородой, теперь торчала нелепая фигура оранжевого деревянного
солдата с облупившейся краской на груди и на спине».
Это, кстати, можно использовать не только для описания планов
реконструкции Москвы под руководством Кагановича, но и для описания
современных нам творений Церетели...