Онтологические прогулки

Пытаясь представить сознание как «универсальный метаобъект» посредством «работы или борьбы с сознанием», Мераб Мамардашвили и Александр Пятигорский вводят сначала «сферу сознания», «в которой нечто описывается без присутствия субъекта или объекта», потом «состояние сознания», в котором «находится всякий, кто находится в сфере сознания» и, наконец, «структуру сознания», «которая есть определенная пространственная конфигурация». Так последние «защитники сознания» пытаются решить проблему «условия дополнительности» и таким образом «стать на путь объективного описания того, что мы договорились не считать объектом» (то есть сознания).

Итак, «структура сознания – то содержательное, устойчивое расположение «места сознания», которое обнаруживается в связи с состоянием сознания, с точки зрения сферы сознания. Структура сознания есть фактически внеличностное, квази-предметное состояние бытия. Раз мы строим метатеорию сознания с учетом условий дополнительности наблюдения, мы должны говорить лишь о новом сознательном опыте».

Маниакальность употребления термина «сознание» в этой «борьбе» напоминает мне борьбу за мозги, точнее, идеологическую промывку мозгов советского (и нынешнего) времени, где всё, от области, города, улицы, станции метро до сельской библиотеки, называлось (и до сих пор называется) одним именем очередного вождя. То есть необходимость употребления этого термина («сознание») имеет идеологический, навязываемый характер и прямого отношения к осуществлению процесса не имеет; уберите термин «сознание» из «работы» философов и окажется, что в некой сфере, например, солнечной системе или тексте «Война и мир», можно выделить состояния и структуры.

Время поклонения «универсальным мета-объектам» закончилось, как минимум,  в тот момент, когда Декарт сформулировал матрицу современной цивилизации:

«Существую» («мыслю и тем самым существую», «существую мышлением», «существую мыслью» и т.д.).

Как только идол сознания занимает свое место в музее истории, становится легко заметить, что в «борьбе с сознанием» Мамардашвили и Пятигорский пытаются описать не сознание, а внимание. Было бы интересно и поучительно подробно исследовать всю современную философию с тем, чтобы определить, какой именно тип когитации использует тот или иной философ, когда рассуждает о сознании, и в соответствии с этим показать, как в зависимости от этого строятся размышления данного философа. Например, Гегель под сознанием, духом имел в виду процесс формирования (смены форм или само-формирования), то есть эволюцию, и этим близок Дарвину; Кант – формы восприятия и мышления и т.д.

Для меня более актуально и удивительно другое: не знаю, как Декарт, а вот его многочисленные и разнообразные последователи, прежде всего, трансценденталисты, так и не смогли разобраться с тем, что такое «форма», а это одно из ключевых понятий философии. Впрочем, замена широкого спектра способностей человека одним, всё покрывающим сознанием не могла не привести к доминированию «предметного» восприятия и понимания! Да, друзья, философы превратили способность осознания (схватывания, фиксации) в универсальную и видообразующую способность человека, после чего им пришлось «исследовать» то, что может быть этой «универсалией» схвачено, зафиксировано, то есть осознано. В этом смысле трансценденталисты даже более предметны, чем материалисты: «легкость» и «воздушность» сознания им пришлось компенсировать «тяжестью» и «плотностью» материи, а неуловимость и ускользающую «понятность» сознания – доступностью и «понятностью» предметности.

Все имеет свою цену: цена доминирования сознания – доминирование предметного восприятия и понимания мира. При котором понятие формы приобретает предметное или «структурное» значение, то есть значение структуры некоторого содержания, в результате чего понятие формы теряет значение «живой» формы и становится формой предметной.

Так живая форма превратилась в форму предметного содержания.

Мир стал содержательно понятен, но перестал быть живым. Мир потерял человека, человек потерял мир. Всё стало понятным, как понятен бильярдный шар. Непонятной «вещью в себе» для человека остался он сам: но и это оказалось очень удобным для построения разного рода концепций   о «духовности», «особенности», «исключительности» и «разумности», комфортно для тщеславия философов и совершенно бесполезно для конкретной работы.

Продолжим. Отправляя «сознание» в утиль, мы открываем для себя РАЗНООБРАЗИЕ, МНОГОСТОРОННОСТЬ, НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ, то есть СВОБОДУ ЧЕЛОВЕКА. Человек как разностороннее, разнообразное, неопределенное существо или феномен не имеет в себе некоего доминирующего элемента, элемента, который определял бы его существо. На каждом этапе своей жизни человек представляет собой сложную и динамичную координацию разнообразных элементов, каждый из которых может стать определяющим в данный момент, чтобы уйти в тень в следующий.

Неопределенность, не-заданность человека представляет собой его видовое преимущество, позволяя ему разворачивать свою жизнь во все более расширяющемся горизонте событий. Особенно характерна эта неопределенность и не-заданность для человека современной цивилизации.