Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

• Начало

Время рядом (продолжение)

— Чицц, чавак, чицц.

— Мм.

— Давай приколемся, брось газету. Я те про грибы Ленинградские
расскажу.

Чавак бросил газету, посмотрел на часы, осознал, что до общего
сбора еще ой как далеко, а анаша не держит, и перестал морозиться.

«Пятку» Чавак «взорвал». Хапнул не жадничая и..., задержав выдох,
выпустил изо рта вопрос, окутанный дымом:

— Чицц, это че?

Братан от радости, что Чавак решил пиздуна погонять, забыл, что
сам является личностью, любящей глубину — в смысле затяжек. Куря
пришедшую к нему «пятку», как простую сигарету, он затараторил
мелкой чечеткой.

— Я, чавак, не догоняю, те толмачить надо как интеллигенту. Чицц
— это слышь, слышь — это чицц, чицц — это слышь, ха — ха, слышь
— это чицц.

Братана всегда перло сильней, то ли по мнению, то ли по сотрясению:
ему в 16 лет мусора чердак проломили.

— Чицц, Братан, а чавак — это че?

— Ха, чавак. Чавак — это ты, чавак — это я. На польской киче так
цыганва друг друга звала. Чавак, Братан, это чавак.

— Чицц — тоже оттуда?

— Не, чицц — это наше, ремесленное. Слушай, на кой тебе общий
сбор? На кой те во-още бригада? Профессии у тебя нет, с бригадой
че случится — че жрать будешь? Давай со мной. Я тя к фомичу пристрою,
с голоду никогда не помрешь. А то общий сбор, курить нельзя, не
пришел — штраф, те че, командиры и командующие по жизни нужны?
А?

Анаша прихватила Чавака, и это не замедлило сказаться на его и
без того помороженной речи. Слова стали длинные, тяжелые и очень
сухие:

— Я, Братан, по-другому мыслю. Тя примут, кто греть будет, а?
А меня бригада не забудет. У тебя какая карьера, чисто по жизни-то,
а? А у меня просто: если «выйдут» на «папу», то кто его заменит?
Его «Правая рука». Кто заменит «Правую руку»? Наш бригадный. Кем
стану я? «Правой рукой» «Левой руки» бригадного, которая станет
«бригадиром», потому что с «Левой рукой» я взасос, а «Правая рука»
бригадного отсутствует, завалили его. Варианты, конечно, возможны,
главное — карьера есть. Вот так-то, гражданин с профессией. А
то фомка, романтика, ты еще скажи про равенство, братство и независимость.
Урка ты отсталая — вот кто ты.

Чавак, перехватив инициативу у Братана, весь из себя такой логично-обкуреный,
вместо того, чтобы вбить осиновый кол вурдалаку до конца своим
умняковым молчанием, запорол на ровном месте:

— Города Ленинграда нет, соответственно грибы могут быть токо
Питерскими.

....................................................................................

....................................................................................

Непроизвольно бескрылый призвал бесов. Он, такой умный и продвинутый,
загорелся желанием одержать верх там, где верхов нет.

Два уродца очень спокойно выслушали бескрылого.

— И чего ты от нас хочешь?

Бесы, как всегда, были сущности действия. Просто так им пожаловаться
в ожидании сочувствия изначально было глупостью.

Если бы бескрылый знал, чего он хочет от них. Если бы бескрылый
знал, чего он хочет от себя. Если бы бескрылый знал, чего он вообще
хочет — так, ущемленное самолюбие и желание мелкой пакости.

— Вы маленького можете постращать?

— Можем.

Разницы не было, кто из бесов говорил. Тот, кто говорил, всегда
делал это за двоих.

— А сам ты — чего? Боишься?

— Нет, не боюсь... но у меня незапланированная встреча в неизвестном
будущем.

— Это понятно, что в неизвестном, и что прыщ у тебя над виском
не просто так, тоже понятно.

Бескрылый вспыхнул глазами, немного просветлел по контуру и материализовал
в междуручье пустой нематериальный шар.

— Если бы мне хотелось от вас язвы слышать, я бы сам об этом попросил.
Может, память отказала, что если бы не я — то не было бы у вас
двоих нижних. Это было во-первых. И во-вторых. Если будете без
уважения к кормильцу относиться — то забудьте про подпитку.

Уродцы оскалились, но не позволили себе даже скользкой мысли.

— Чем наполнить? — спросил бескрылый, глядя одновременно каждому
в глаза, точнее, в глазницы.

Бесы, всегда такие синхронные, вдруг одновременно сказали:

Один: — «Нисходящим»

Второй: — «Восходящим»

Наполнив шар нисходящим потоком, бескрылый протянул его уродцам.
В последний момент, прямо перед передачей, он отдернул руки:

— Вскроете, когда услышите зов. Понятно?

Бесы опять оскалились, и опять не позволили себе ни одной скользкой
мысли.

Время рядом (продолжение)

— Объясняю на доступном тебе языке. Если какой-то умник в городе
на Неве сегодня вырастит грибочки — они будут Питерские. Если
он сделает это завтра — они будут тоже Питерские. Если вчера —
такая же петрушка.

Братан не был специалистом по грибам, но за язык цеплял профессионально.

— Если же грибочки в городе на Неве вырастили между Лениным и
Ельциным на бронетранспортных средствах, то такие грибочки по
праву истории называются Ленинградские.

Братан не был заражен ни комплексом, ни парадоксом «новорусских».
Он жил, тащился, прикалывался абсолютно без претензий на одержание
какой-то абстрактной победы в абстрактном разговоре.

— Так вот, чавак, эти особой выдержки пятизвездочные грибочки
один штрик подбанчил, говорит, эффект — глобальный.

....................................................................................

....................................................................................

Бескрылый услышал зов.

Он не сомневался, что координаты, полученные им, отражали какое-то
«безлюдное» место, чтоб не было случайных встреч с опекунами нижних.
Пустыня или океан. Северный или южный полюс. В крайнем случае,
гора какая-нибудь непопулярная. Он не сомневался в том, что, скорее
всего, ангелов будет несколько. Но то, что предстало перед глазами,
слегка озадачило искушенного...

Время в цейтноте

— Здоров, «человек».

— Здорово.

— Я тебе счас че-то приколю, но ты — могила.

— Мм.

— Помнишь прикол, как бабка твоего кента, воришки квартирного,
в Макдоналдс ходила?

— Помню.

— Так вот, «человек», ситуэйшен простой, дальше некуда. Мы с тобой
взасос, так что цени. Тут комбинация вырисовывается. Ты его бабку
в лицо знаешь?

— Умгму.

— Значит, едем сейчас в одну контору, по идее, там наша бабка,
а по дороге я тя в курсы введу. Молоток, на пейджер реагируешь,
реально, без гнилушек.

Двое сели в толстый джип черной масти. Джип превратился в кобру
и нарвано-дерганым движением зазмеился в потоке машин.

«Левая рука» торопился ввести в курсы. Потеряв блатной мороз,
излагался:

— Лет пять назад я сдуру плюхнулся на одну аферу. Одна баба беременная
зацепила меня на тему жилплощади. Она вроде работала в «Облпрофсоюзе».
У них оставались недостроенные дома для своих работников, а финансирование
отсутствовало. Решили продать несколько квартир. За полцены вырисовывалось
через полгода хорошую хату приобрести. Деньги с продажи должны
были пойти на достройку. Деньги дал, через полгода — фуфель. О
бабе беременной в профсоюзе не слышали. Я тудым — сюдым, везде
порожняк, никто такую не знал, только совпадало, что какая-то
пузатая под парикмахерскую у них в здании две комнаты снимала.
В общем хорошо меня, сука, опустила. Где-то через месяца три я
эту курицу с коляской на улице встретил. Еле узнал не беременную.
Людей никого. Взял палку, как ебанул сзади по хребту. Курица отъехала.
Я коляску в машину, ее — в чувства. Нахрапел, пока в шоке, момент
истины включил, поднялись к ней домой. Коляска — в машине, в квартире
— лох, муж еенный. Я ему ситуацию, а палкой все стеклянное хуярю.
Курица кудахчет, черт — в шоке. Время дал одну ночь, ребенка не
дал.

Утром малолетки деньги забрали, коляску во дворе оставили. Все
сечешь? Теперь дальше. Девочка «папика» решила приобрести квартирку
побольше, сечешь? Профсоюз, дома недостроенные, все то же самое,
даже бланки такие же, только вместо бабы беременной две старухи,
божатся, что наняла их какая-то пузатая. Ни где она, ни че она
— не знают. А с пузатой только в Макдоналдсе, сечешь, в Макдоналдсе
обо всем договорились, а потом токо по телефону. У одной старухи
в хате ни стекол нету, ни лампочек, ни телевизора, только окна
в однокомнатной квартире, сечешь? Вторую дети выгнали, она вместе
с первой живет, сечешь?

Сидящий по правую руку «Левой руки» раскраснелся. Объем информации
мог легко перевалить допустимую норму загрузки его хард-диска.

— Теперь еще дальше. У нас детей воровать нельзя. Ты в курсе —
мы правильные, не наркоманы все-таки. Доверять могу только тебе.
Если бабка наша — возьмешь кента своего, разжуешь ему, что бабушка
без квартиры останется. Потом едем к курице. Вы возьмете ребенка
и где-нибудь в лесу ночь перекантуетесь, я же аферистку беру на
себя.

....................................................................................

....................................................................................

Первая мысль бескрылого была: почему их так много? Вторая, тоже
типично человеческая: где я? Осмотревшись по сторонам, он все
равно не понял где он.., и почему их так много.

Многолетье в подполье и деятельность проповедника-провокатора
выработали в бескрылом паническое чувство непунктуальности. Он
никогда не появлялся с точностью тензора там, где его ждали. Немного
выше. Немного правей. Немного ниже. Немного левей. Но, сохрани
господи, никогда там, где ждали. Оглядевшись, он увидел Папу-Ангела,
разговаривавшего в кругу стареньких божьих одуванчиков. Подбираясь
к нему, бескрылый внимательно слушал, как старушки, хлопая крыльями,
друг друга перебивают:

— ...а что нам делать?

— Они от голода умрут.

— Да, они умрут. Мы умрем — ничего страшного. А они???

— Подумаешь, бесы.

— Бесы, зато накормят.

— Это не значит, что мы предаем наши принципы.

— Не значит!

— Нам просто людей жалко.

Искушенный застыл с вопросительным лицом возле Папы-Ангела.

— Вы все правильно сделали. Не надо так переживать, а сейчас у
меня гости, мы потом договорим.

Папа–Ангел закончил свою речь улыбкой не-радости, адресованной
бескрылому.

Время в цейтноте (продолжение)

— Пойдем, пройдемся? — Папа-Ангел пригласил бескрылого жестом
куда-то туда, куда так не хотелось.

— Ты не производишь впечатление фанатика.., поэтому ты здесь.
За насильное координирование — извини. Но другого способа тебя
сюда привести не было. Мы находимся под землей. Здесь была нефть.
Много нефти. Ее выкачали. Огромная пустота. Случайных встреч здесь
не происходит. Как правило, места такие наполняют водой, но здесь
почему-то не сделали. Идеальное место. Полное отсутствие какого-либо
вида энергии. Ни тебе восходящих потоков, ни тебе нисходящих.
Здесь все безоружны. Все. Эгрэгоров тоже нет. Наверное, будет
один, но позже, пока мы не выделяем лидера.

Бескрылый слушал ангела, внимательно разглядывая каждую выпуклость,
каждую неровность. Вслушиваясь в слова собеседника, он не пропускал
ни одного шороха, ни одного звука, ни одного запаха и ни одного
образа. Лики и тени, чувства и ощущения. Таинство рождения чего-то
нового в пространстве невозможно было скрыть.

— А теперь я тебя удивлю,— слова экскурсовода, насильно его сюда
координировавшего, вырвали бескрылого из уже было начавшей формулироваться
мысли. Они оказались возле группы ангелов, сомкнувших свои силовые
поля. Ни взгляд, ни чувства не пробивали поле силовиков. Со стороны
вообще казалось, что здесь естественное возвышение.

— Это чтоб новеньких не пугать, да заодно и тренировка новых видов
неэнергетических эманаций.

Их пропустили, и бескрылый в самом деле удивился.

— Познакомьтесь, это тот, о ком я говорил.

Ощутив со всех сторон силовые прикосновения на уровне «здравствуй»,
бескрылый оставил приветствие без ответа. Ангелы не удивили его,
но здесь находились бесы и черные ангелы. Никакой агрессии, никакого
конфликта. Белые и черные в разных удобных для себя позах зависали
вперемешку, что-то обсуждая. Бесы и здесь прикололись — они восседали
на совсем человеческого вида, совсем материальных, в стиле Людовика
XIV, удлиненных полукреслах.

Продолжение следует.