Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

***

от цветенья вишен обходчик пьян
креозот мазут сотрясенье шпал
не ходи упасть головой в бурьян
кто туда упал навсегда пропал

до парижа что ли подать рукой
погляди какой выпивай налив
как нежна соломинка под щекой
разлюли покой золотой налив

золотыми кляксами под откос
одуванчики у другой щеки
ну и что что ты среди вишен рос
все равно мальчишки обманщики

не тяну не бойся не по плечу
мне тебя забыть ни за что простив
говоришь в париж говорю хочу
сто границ навылет локомотив

так июльский воздух пронзает стриж
так пронзает нас тишина звеним
не тоскуй за нами придет париж
если мы забудем прийти за ним 

***

а я бреду — мешок на голове —
среди шагов, затерянных в траве,
иду к тебе, соломенной вдове,
прости меня, мол.

кто невменяем, тот меня поймет.
какой там лук, какой там смертный пот,
она меня нигде давно не ждет,
давно сменяла.

я для нее — никто, чужая тварь,
ей мой апрель — давно уже январь,
а мой маршрут наскучил, как букварь,
ей все известно.

она меня увидит в новостях
и свой стакан уронит при гостях,
и скажет, типа,— пляски на костях,—
моя невеста.

я к ней приду уже без головы,
баран-бараном, в кружеве травы,
не узнаешь? она молчит, увы,—
ревут соседки.

вели хоть лук мой, что ли, со стены
убрать!.. куда там! призраки бледны,
а речи их невнятны и темны.
вот так-то, детки.

***

Отроческий период плетеных фенек,
Сладкий, как поцарапанная коленка.
Бледный птенец испуганной птицы Феникс,
Вскормленный кровью призрачного фламенко.

Что прорастет из этих кварталов пестрых?
(Руки твои растут из чужих матрацев).
Годы идут, летят и плывут на остров
Нежных китайских птиц и седых паяцев.

Только жара на всем побережье Крыма
Помнит тела — и поцелуи наши.
Губы твои горьки, как проклятье Рима,
Волк-недоносок, страж пересохшей чаши.

О, мои сестры-эльфы и братья-волки,
Злобные невоспитанные мальчишки!..
Птица фламинго спит на китайском шелке,
Напоминая лотос на зубочистке.