Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

От редактора:
О как часто писатель
созидающий «любовную сцену», испытывает недостаток выразительных
средств! «Её грудь вздымалась. Острое наслаждение пронзило
его...». Фу. Ниже следуют примеры того, как следует изображать
«плотскую любовь». Целомудренно, без пошлых метафор и
предельно порнографично. Кстати, что такое «порнография»? Письмо
Татьяны – порнография? А шукшинские объятья с березками? По
большому счёту да. Потому что оба себя «позорят».
Открытость, искренность часто граничат с эпатажем. Ведь за
«разоблачившегося» человека становится стыдно, а иногда страшно. Зато
он никогда не смешон. Стыд и страх не прилипают к нему — тот,
кто испытывает стыд и страх, испытывает их за себя. «Кто
сказал, что бульон должен быть в кубиках?». Это я успокаиваю
девушек, снявшихся в порноролике без собственного на то
согласия. Что поделать, Reality – единственный интересующий нас
тут жанр.

Саша Коноплянова

Вот уже второй месяц подряд мне сниться одни и тот же сон по сюжету.
Только героини разные. Смысл сна заключается в том, что ко
мне в гости домой приходят бывшие возлюбленные (и жены)
одного человека, к которому я была неравнодушна. Не сказать, что
я была в него влюблена или, того паче, любила, но неровно
дышала — это факт. То есть в его присутствии со мной что-то
случалось. В жизни мы с ним не общаемся. Однако как только мы
перестали общаться (хоть изредка) в жизни, мне стали
сниться его девушки. Сценарий сновидений один и тот же — ко мне в
дом без приглашения приходит дама и начинает меня «дружить».
Пока я в полном ауте наливаю ей чай и раскладываю варенье
по розеточкам, дамы успевают: а) рассказать мне свою свою
жизнь с ним, б) рассказать мне жизнь без него, в) рассказать
мне, какое он чистое золото. Ни тени ревности. Ни грамма
женской стервозности. Милые девичьи посиделки. Только я со слегка
вытаращенными глазами и немым вопросом «а чой-то вы тут
делаете?».

***

Это странно.
Они меряют мои вещи.
Они листают мои книги.
Они зовут меня гулять.
И все «они» — его бывшие женщины.
А я, я даже во сне хочу его «не вспоминать»...

***

К чему? Зачем?

Василина Орлова

Я полночи провела в разговоре. С отсутствующим человеком, с
мужчиной! Едва, в сущности, мне знакомым, посторонним, отдалённым. Я
произносила фразу за фразой, стараясь, чтобы голос звучал
всё ниже и ниже, и красивее, и богаче. Я точила их так и сяк,
слова, предложения, словосочетания. Интонации, обертоны. Я
их вертела во все стороны и при этом ещё делала гладкое
лицо, со спокойными губами, глазами, лбом. А иногда жесты:
возьму один, как протягиваю руку для рукопожатия, и протягиваю ее
раз пять или шесть.

А потом снова разговор.

А потом снова рукопожатие, и еще раз, и еще раз одно — чтобы потом
получилось получше, когда придет тот момент...

Время от времени я понимала: одна в комнате, лежу на кровати со
спутанными волосами, на сбившихся простынях и подушках,
патлатая, полусонная, с горящими безумным блеском глазами,
вытаращенными в ночь, в Москву, в город с двадцать второго этажа,
говорю в совершеннейшую пустоту. Но я не допускала до осознания
это понимание вполне, целиком. Оно как приходило, так и
уходило.

Мне было наплевать, что я тут одна. Мне этого хватало. Я продолжала
воображаемый то телефонный, то очный разговор, иногда в
беседу вступал кто-нибудь еще, из общих, необщих знакомых, из
посторонних, а то вдруг я исчезала и говорили какие-то двое
или трое: он и еще разные люди.И так мы все вместе беседовали,
беседовали, пока часа в четыре сон меня не сморил.

И сегодня мне понятно, что это прямо бредовое состояние.

Побольше бы таких бредовых состояний.

Хорошо хоть родители не слышали.
(Я надеюсь).