Проза

Что делать молодому человеку 26 лет от роду, только что окончившему
дешевый колледж по абсолютно ничего не значащей и
подозрительно звучащей специальности «Криэйтив райтинг»? Что делать
человеку с надуманной, но имеющей официальное подтверждение
профессией? И не забудьте, что «творчески писать» или говорить
на языке той страны, где пребывал, он абсолютно не мог. То
есть устраиваться на радио, телевидение или в газету было
бесполезно. Дипломированный тип почесал затылок и пошел в
жизнь, абсолютно не готовую к его приходу, эта жизнь кричала
ему: «брысь под лавку искать булавку». После долгих тщетных
попыток жизнь наконец сдалась, и грузный, оптимистически
настроенный «творческий писатель» пролез клерком в контору,
занимающуюся экспортом сантехники из культурной Европы, где
надеялся дожить до спокойной старости, повышая уровень
удовольствия состоятельных американцев, использующих французские
унитазы, разрисованные ван-гоговскими подсолнухами. Или
итальянские джакузи, где вода булькает, дышит ненавистью и дерется,
как фашист.

Вы когда-нибудь ждали Девушку на 23 Вест у выхода из метро F-линии?
Вам знакомо чувство нетерпения при каждом подъезжающем
поезде? Разве вы тайно не надеялись, что ОНА не придет, и можно
будет спокойно вернуться в свою бесполезную жизнь, и никто не
будет вселять в сердце иллюзии, что в жизни есть что-то
еще, кроме немецких экспрессионистических умывальников, сухих и
чудовищных в своей утилитарной простоте? Разве вы не
надеялись, что облупленные стены и отпадающая плитка грязных
станционных стен не увидят ЁЁ выходящей из вагона? Разве вы не
говорили сами себе: «Больше ни в какие религиозные культы ради
секса я не вступаю»? Разве, когда Она наконец-то приехала с
большим опозданием, вы не были несказанно рады?

Что-то есть особенное в небе, зависшем над Нью-Йорком. В России даже
спокойный небосклон отдавал трагедией и нервировал. В
Австрии мечтательная синева предназначалась только для
тщательного, размеренного изучения сухими и скучными, как бухгалтеры,
астрономами. В Италии небесная голубизна щедро радует всех,
в особенности художников и поэтов. В Америке небо какое
есть, такое и есть. Здесь вообще об этом не принято говорить.
Надо бы по этому поводу жалобу в Организацию Объединенных
Наций накатать. Она всего в десяти кварталах отсюда. Пускай небо
просто так не висит над головой! Пускай у нас небо будет
как в Италии!

До отхода автобуса в пансионат остается еще 20 минут. Хватаешься за
голову — презервативы! Забыл?! Идиот!! Что делать? Не
хватало еще, чтобы все сорвалось из-за такой мелочи! Нельзя ей
давать никаких поводов открутиться. Черт возьми, в кармане
совсем нет мелочи! Подходишь медленно к Ней и просишь: «Слушай,
у меня уже карманных денег не осталось. Надо бы сигарет
купить. Там не купим. Там все это нельзя». Она протягивает
двадцатник. Бежишь в ближайший магазин. Унылый пакистанец за
прилавком листает порножурнал и причмокивает губами. Пачку
сигарет и 20 презервативов. Постой! Три дня и две ночи. Чем черт
не шутит, ведь 20 может и не хватить... Еще 20, пожалуйста.
Пакистанец протягивает с уважением. Бегом назад. Вот уже
садятся в автобус. Она. Вот сигареты, вот сдача. Чего так мало?
Я купил там еще сигарет. Где они? Да вот только засунул их
в рюкзак. Показал бы тебе, но они его уже в багажник
засунули. Вот сука! Врать заставляет в открытую. Если я скажу, на
что в самом деле ушла двадцатка, ты же мне пощечину дашь и
выскочишь из автобуса как ошпаренная. А мне же врать — ровно
что ножом по сердцу! А я же правду люблю! Я же живу на свете,
чтобы правду-матку найти! Чтобы эту правду в матку! В матку
ее! В матку!

«Фонтаны Бургундии». Унитаз французский. Ручная разрисовка золотой
краской под Мане. Босс сказал, что если покупаем дешевле 2000
долларов, то продаем в три раза дороже. Если больше 2000,
то в четыре. Не унитаз, а сказка. Встроено радио, телевизор,
термометр. Интересно, температуру чего он измеряет.
Испражняйся — не хочу. О, клиент подошел. Дамочка в самом соку.
Модель-миллионерша, наверное. Здесь, в нижнем Манхэттене, их
хоть пруд пруди. Вам нравиться? Какой вам надо расцветки?
«Фонтаны Бургундии» бывают 20 расцветок. Вам кажется, что эта
модель в выставочной комнате слишком яркая и броская? Хорошо.
Вот вам каталог со всеми образцами. Какой вам больше
нравится? Черный. Хвалю. По меньшей мере, в вас видна гениальная
оригинальность. Я уверен, что вам понравится. Этот товар такому
приятному человеку как вы, просто не может не подойти. Я
пошел оформлять. Спасибо. Приходите еще.

Пришла пора описать Ее. Конечно, странно, что в романе еще не
фигурировали имена героев, их трудовые характеристики,
астрологические карты. По этому поводу стоит написать жалобу в
Министерство По Соблюдению Традиций В Литературе (Отдел Имен И
Фамилий). Но внешность Женщины — это больше, чем ее профессия.
Если внешность девушки возбуждала — хотелось совокупиться с
ней душой и телом, с последующим переходом в мелкобуржуазную
стадию мещанской деградации. Если внешность оставляла желать
лучшего, то тогда у «человека, для которого нет ничего
святого», все равно было сильнейшее желание затянуть ее в
постель; но не очень красивые женщины могли видеть сквозь писателя
и отказывали ему еще чаще, чем красивые. А красивые совсем
не отставали от некрасивых. Все, достали! Пока объяснял,
почему хочу описать Ее внешность, так расстроился, что передумал
вообще!

Как любезный читатель ещё успеет заметить, автор подло нарушит свое
обещание не давать имена героям. Он так старался, чтобы Это
было без главного героя, чтобы Он выглядел как Великое
Непознаваемое Оно! А Она....Ну в общем, пришлось предать свои
принципы опять. Как назвать главного героя? Имя должно быть
покороче. Сильвестр? Силантий? Дормидонт? Всё это грубо и не
эстетично. Пусть будет Олегом — коротко и ясно. (Самым любимым
занятием «графомана» были самооскорбления. Как он себя
только не называл! Так что не удивляйтесь, если на протяжении
текущего романа вы увидите новые рекорды в области «развитого
мазохизма»).

Теперь о Ней. Сразу пришло в голову «Инга». Большинство имен
знакомых девушек автора начинались с буквы «И» и заканчивались на
«А».

Интересным фактом остается то, что автор не испытывает никаких
трепетных чувств к женщинам. Почему его не тянет дарить
представительницам прекрасной половины человечества красные розы
(покупать лучше на 86 улице с 5 до 6 вечера, можно еще не совсем
увядшие приобрести по два доллара за штуку), посвящать
стихи, защищать от бандитов? Все, что его волнует,— это секс.
Секс и кусты, секс в кустах. Где его чувство моральной
ответственности за судьбы мира, за судьбы грядущих поколений?
Почему его абсолютно не волнуют расширяющаяся озоновая дыра и
увеличение количества больных геморроем в Северо-Восточной
Индии? Анализировавшие его психологи ужаснулись: полное
отсутствие нравственных ценностей! Просто-напросто выродок!

В оправдание следует сказать, что Олег родился в бедном
пролетарско-криминальном гетто. Его отец — мелкий торговый работник,
жулик и алкаш — дал сыну за всю жизнь только один единственный
совет: «Кто Сгреб, Тот и Въеб». Этот совет к сексу не имеет
ни малейшего отношения. А означает только: кто первым украл,
тому и принадлежит.

На детской площадке у дома, где жил Олег, не пeреводились в доску
пьяные пролетарии. Игравшие в песочнице малыши строили
крепости из битых бутылок, а, чуть повзрослев, снимали с валяющихся
в грязи алкоголиков часы и кольца, если такие наблюдались.
К женщинам у мальчишек было особое отношение: мальцы
подходили, задирали подол и с любопытством рассматривали плоть и
нижнее белье.

У отцы была любовница, которая жила в соседнем подъезде нашего дома,
и все ребята во дворе знали, куда и зачем бегает папаша
будущего писателя. Они даже отрывали его от игр, указывая
пальцем на неверного родителя, спешащего из одной парадной в
другую. Папа подходил, давал мелочь, еще раз говорил кредо своей
жизни («Кто Сгреб, Тот и Въеб») и бежал грешить дальше.

И вот сын такого папы вырос, получил высшее образование и пошел в
жизнь. А как жить по совести — его никто никогда и не учил. Да
и сам термин «совесть» был ему неясен. То есть полный
моральный деградант. Слава богу, что еще не убийца. А то пришлось
бы вам сейчас не Это читать, а «Нью-Йорк Таймс» — про
циклоны на Мадагаскаре и инфляцию в Китае. А в этот самый момент
вашего покорного слугу во все дыры употребляли бы отпетые
уголовники.

Микроавтобус чихнул, дрогнул, пукнул газом и затрусил к
Линкольн-Тоннелю. В нем находились почти дюжина человек. Они
направлялись в пансионат в горах с целью оздоровиться душой и телом
посредством занятий йогой. Девушка сидела рядом и заворожено
смотрела в окно. Самое сладостное в путешествии — это не то,
куда или с кем едешь. Самое сладостное — что через некоторое
время ты не увидишь того, что вчера, позавчера, и т.д. уже
приелось твоему взору. Пусть Нью-Йорк горит ярким пламенем со
всеми его небоскребами, пускай всех уолл-стритовских
маклеров схватят запоры, пусть все спортивные команды забегут на
крыши горящих зданий и спрыгнут! Пусть всех остальных одолеет
сифилис! Пусть в этом городе запретят делать нью-йоркские
отбивные! Только так им и надо!

Но это, конечно, все быстротечно. Через какое-то время просыпаешься
поздно ночью в Сент-Джозеф, штат Мичиган, смотришь на
замерзшее озеро Мичиган, дышишь воздухом штата Мичиган и… Мичиган,
Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган, куда
не посмотришь — Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган и
Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган, Мичиган,
Мичиган, Мичиган…

Ты слушаешь монотонный шум прибоя, ходишь по центру города, надеясь
встретить хоть кого-нибудь, будь это местный житель,
марсианин или скрывающийся Элвис. Но за исключением непонятно
откуда взявшихся японских туристов, никого нет.

Самым интригующим в Ней был взгляд. В нем одновременно уживались
грации хищной тигрицы и прекрасной лани. От этих глаз все в
душе и в штанах вставало и отказывалось возвращаться на
первоначальные позиции. Ее очаровательная голова и шея прекрасно
гармонировали с великолепным туловищем, немного пухлым, но от
этого не менее приятным, и мощными спортивными ногами.
Недостатков в ней, конечно, тоже было немало, но рассказывать об
этом, или нет — автор пока не решил. Вдруг, в конце, они
поженятся? Зачем же плевать в колодец? Но, может, он Ее и
убьет. Будет пламенно и нежно любить, но опустится до банальности
и все равно убьет. Не зря в описании он употребил слово
«туловище». Это термин из лексикона убийцы-каннибала,
расчленяющего тело своей жертвы, варящего из этого самого туловища
прекрасный питательный и вкусный суп и бесплатно угощающего им
бездомных на церковной паперти в Гарлеме.

Но при всем желании невозможно пройти мимо ее отвратительного
голоса. Тембр и тональность оного были аналогичны скрежету железа
по стеклу. К сожалению, с ней хотелось только заниматься
сексом и ничем больше. Но и это неплохо. В жизни Олега были
женщины, с которыми даже и этого не сильно хотелось. Но он брал
себя в руки, вспоминал суровое полукриминальное детство в
пролетарском гетто, папу и доводил начатое до логического и
физического конца.

Через несколько дней после начала работы босс пригласил Олега в
кабинет. Прикрыв дверь и выжидая, пока босс окончит телефонную
беседу, писатель рассматривал обстановку. Стены офиса
украшали грамоты Американской Ассоциации Экспортеров Бытовой
Сантехники и меню дешевого китайского ресторана «Великая Китайская
Стена». На столе вперемешку лежали цветные рекламные
брошюры, алюминиевые краны и остатки жареного цыпленка, наверное,
с этой самой «Великой Китайской Стены». Наконец, босс
повесил трубку. В душу Олега закралось недоброе предчувствие.
Может, сегодня будет его «последний и решительный бой», то есть
уволят, то есть выгонят назад в суровый мир, где надо каждую
секунду думать о деньгах или искать повод не покончить
жизнь самоубийством. Но босс был настроен миролюбиво. Он
спросил:

— Ну, как работается?

— Хорошо. Стараюсь.

— Я вижу, что ты стараешься, но я должен тебе кое-что объяснить. Ты
знаешь, чем моя компания и сама наша индустрия отличаются от
других?

— Ну... мы продаем предметы роскоши.

— Ты ничего не понимаешь! Ты знаешь, что в нашей промышленности не
было ни одного судебного процесса из-за сексуальных
домогательств. Здесь люди гораздо циничней и проще. Туалет —
единственное место на свете, где человек остается сам с собой. Не
зря в ванной комнате homo sapiens чаще всего абсолютно гол. Мы
продаем товар, возвращающий человека в первобытное
состояние. Мы панки, анархисты, мы революционеры! Вот, кто мы на
самом деле! Что тебе менеджер сказал делать на этой неделе?

— Изучаю коллекцию «Фонтаны Бургундии». Еще цены в компьютере изменяю.

— Что он делает? Завтра читай это.

Босс бросил ему книжку и опять стал ругаться по телефону с кем-то из
поставщиков в Италии. Книга называлась так: «Как Сбросить
Узы Цивилизации За 24 Часа И Заработать На Этом Кучу Денег».
Автор имел ученые степени по психологии, теософии и
философии. Олег вспомнил, что недавно в газете промелькнуло
сообщение о том, что на этого известного писателя подала в суд
бывшая любовница. Профессор заставлял ее кусать себя за левую
ляжку во время секса, и теперь у нее психологическая травма:
она не может нормально спать с другими мужчинами. Ей хочется
опять их больно кусать за левую ляжку. Для того, чтобы эта
травма залечилась, профессору, видимо, придется отстегнуть три
миллиона долларов.

За окном автобуса обнажилась Природа. Дети мегаполиса, уставшие от
телефонов и телевизоров, стали жаться друг к другу. Внезапно
они почувствовали, что цивилизация кончилась.

В воображении Олег Ингу во все дыры заделывал. А ничего не
подозревающая девушка сидела рядом и вспоминала московский загородный
дом отдыха, где у зеркального пруда с белыми лебедями она
отдала свою девственность отдыхавшему там же космонавту,
который недавно вернулся с околоземной орбиты и хотел вспомнить
все то, чем хороша эта планета. Как это было прекрасно и
возвышенно! Молодость пролетела. Через год уже тридцатник. У
подруг семьи, дети, а у нее? Куда она едет? Зачем? С кем? Она
же его третий раз в жизни видит.

Гуру осмотрел свое притихшее племя и тихо и печально запел:

— Хари-ом, хари-ом, хари-хари-хари-ом.

Группа мгновенно подхватила. По салона разнесся грустный мотив.

— Хари-ом, хари-ом, хари-хари-хари-ом. Хари Кришна, хари-ом, Хари
Кришна, хари-ом.

Во всем салоне только сидевшие на заднем сидении парень с девушкой
не пели — там старательно совершался минет.. Олег злился на
них за разрушенные фантазии. Инга сидела притихши. Это
йоговское путешествие начинало ее нервировать. Она всегда была
далека от религий и сект. Она даже не подозревала об их
существовании. Где-то читала, что, исполняя религиозный культ,
приносили в жертву девственниц. Хотя она была далеко не
девственница, все равно ей стало немного не по себе. Девушка ругала
себя за то, что согласилась на эту поездку. Вполне возможно,
что эти странные люди были менее фанатичны и могли принести
в жертву не только девственницу. С таким религиозным
экстремизмом Инга была принципиально не согласна.

— Алло! Здравствуйте. Я у вас заказала унитаз «Фонтаны Бургундии»
черного цвета месяц назад. Почему еще не привезли?

— Унитазы производятся во Франции. Приблизительное время доставки —
шесть недель.

— Мы уже заканчиваем достраивать дом. Что же происходит?

— Не волнуйтесь, максимум через пару недель «Фонтаны» у вас будут.

— Алло! Это опять я. Уже прошло два месяца. Где моя «Бургундия»?

— Хорошо. Я постараюсь выяснить причину задержки. Алло! Джоанна?
Набери мне Францию, Пьера. Алле. Vous parlez francais. Je ne
sais pas francais. Parlez vous anglais? Да-да, здравствуйте!
Извините за мой плохой французский. Я в колледже учил
французский всего два семестра, но провалил экзамены. У меня
глубокая любовь к Франции, а способностей к языкам — с гулькин
нос. Во-во, а я о чем. С кем я говорю? А Антуан! Мне надо
знать, почему еще не прибыл наш заказ. Номер 3478 все еще. Ты не
знаешь? А кто знает? Где там Пьер? Как у любовницы? А
работать кто будет? Лоретты?! Я так и знал. Переключи меня на нее.
Лоретта! Привет! Это Олег из Нью-Йорка. Ты помнишь, вы с
Пьером приезжали, и я вас в русский ресторан водил? Ну да,
босс мне приказал вас развлечь. Мы там славненько поддали.
Цыгане тебе понравились. Да, цыгане — они мощные люди. Где там
mon ami Пьер? А, Пьер-Пьерушка, привет!

— Лоретта на меня злится.

— Чего вдруг?

— Она хочет, чтобы я от жены ушел. Олег, спаси меня. Только ты один
меня понимаешь. Я же благородный человек. Как я могу уйти от
нее? Я же с ней почти полвека вместе. У меня же, кроме
Лоретты и жены, никого больше нет. У меня же широкая душа. Ты из
России. Ты меня обязан понять. Как там у вашего
Лермонтова... «А он, безумный. ищет бури, как будто в буре есть покой».
Это же про меня. Ай, Лоретта, не бей меня. Она выхватывает
у меня телефон.

— Олег! Ему уже седьмой десяток идет. У него гастрит и геморрой.
Сигары курит днем и ночью. Куда ему еще жена? Он уже и так
почти импотент.

— Лоретта, ты полностью права. Дай ему, пожалуйста, трубку. Пьер, я
твой друг, ты меня знаешь. Лоретта — золотая женщина. Слушай
ее. Она тебя любит.

— Ты так считаешь, Олег?

— Да. И мне также надо знать, что там с нашим последним заказом.

— «Фонтаны»? Они уже готовы.

— Так что случилось? Почему они ещё не в Нью-Йорке?

— Тут в Марселе забастовка портовых рабочих уже третью неделю.

— Как забастовка???

— Что здесь такого? Вот недавно забастовка проституток была. У нас
тут все время кто-то бастует.

— А что они хотят?

— Тут нашествие албанских проституток, которые гораздо дешевле и
делают всё. Наши хотят, чтобы их лишили налоговых льгот, как
беженцев, или хотя бы запретили им анальный. Наши мужики тут с
ума по этому поводу сходят.

— Да кому эти бляди нужны? Я портовых имею в виду! Рабочих! Которые
сейчас бастуют!

— А, эти! Зубную страховку.

— Что, нету зубной?

— Есть, но слабая. Каналы не включает.

— А, каналов им захотелось!

— Да, зубная боль — дело серьезное.

— И долго они так будут?

— Грозятся что полгода...

— Пидоры!

После долгого карабканья по узким горным дорожкам микроавтобус вполз
в ворота пансионата, расположенного прямо на горе. Было
около 10 вечера. Кромешная тьма заставляла ходить на ощупь.
Народ вылезал из машины, желая невиданной красоты, которая
должна была их духовно обогащать. В холле административного
домика сидела девушка. Она была симпатичней Инги в тысячу раз.
Пришла пора платить за предстоящее духовное удовольствие.
Инга заплатила кредитной картой за номер на двоих. Олег ей
отдал за себя ещё раньше. Девушка-клерк сказала:

— У нас сегодня в 11 известная шаманша Ране из индейского племени из
Канады проводит «Потный Шалаш».

— Это входит в стоимость или дополнительно? — перепугался парень.

— Входит, не волнуйтесь,— успокоила девушка.

Олег задумался. Вся это йоговская экзотика должна Ингу поразить. Она
будет благодарна ему за то, что затянул ее сюда, и это
благотворно-сексуально отразится на нем.

Они зашли в комнату, положили вещи и, так как до церемонии
оставалoсь еще немного времени, решили ознакомиться с окрестностями.
Вернее, с горой. На самой вершине стоял портрет какого-то
известного йога и перед ним горела свеча, расточая благовония.
Олег притянул к себе Ингу и поцеловал в губы. Она ответила.
Олег захотел еще раз, но девушка стала сопротивляться. Он
зло отошел в сторону и сел на траву. Луна висела прямо над
головой. Инга села рядом. Он положил ей руку на плечо. Она
произнесла:

— Не знаю от чего, но я боюсь тебя.

— С чего вдруг? Я не кусаюсь.

«Боюсь» звучало абсолютно неуместно. Может, больше подходило «не
люблю» или «не нравится». Странно все это. Если она поехала с
ним в лагерь, значит, он ей нравится, значит, там наверху, в
комнате, будет праздник любви и счастья. Страх абсолютно
противоположен тому, что будет потом по модулю, по всем законам
математики и физики. Ну ладно — впереди экзотический потный
шалаш. Он правильно расставит знаки над модулями. Модуль —
дурацко-музыкальное слово.

Больше всего на свете «творческий писатель» любил переводить. Самым
интересным была каша из разных языков. Например, взять
стихотворение Тараса Шевченко на украинском, перевести его на
французский, потом французскую версию на английский, а что
получилось — на русский. На французском он знал 50 слов, на
украинском 200. Еще была дюжина слов на идише и итальянском. Он
ни в коем случае не был полиглотом, то есть человеком, для
которого выучить иностранный язык легче, чем справить
естественную нужду. Переводы, конечно, получались хреновые, но
когда удавалось хоть одну строчку перевести близко к оригиналу,
вся душа пела. Сочетание утилитарного американца с
утонченным французом и добродушным улыбчивым украинцем успокаивало
психику. Кто-то когда-то разрушил Вавилонскую башню, а кому-то
теперь необходимо ее восстанавливать. Медленно и
кропотливо! По кирпичику в год!

О.Джей Пушкин, Адольф Клинтон, Саддам Буш, Иосиф Виссарионович
Моника-Левинский, Владимир Ильич Леннон, Никита Сергеевич Кобейн,
Леонид Ильич Гейтс, Михаил Сергеевич Чернобыльский, Борис
Николаевич Майкл-Джексон.

У озера активисты под руководством Ране развели большущий огонь. В
него положили крупные камни. Потом начали возводить шалаш.
Вначале вырос деревянный скелет, напоминающий останки
огромного динозавра. Потом шкурами заделали щели. Скоро все было
готово. Олег и Инга наблюдали за этим с горы. Языки пламени
выхватывали из темноты лица. Ране дала знак всем желающим зайти
внутрь.

Олег и Инга в спортивных костюмах зашли в шалаш. В руках Олега было
полотенце, в котором был спрятан маленький фотоаппарат,
хотя, конечно, вряд ли это было здесь разрешено. Они пролезли
через головы и тела уже находившихся внутри и с трудом
протиснулись к стенке. В шалаше было холодновато, стояла абсолютно
непроглядная тьма. Внезапно он забыл про Ингу. Почему забыл?
Вроде бы она рядом. Груди ее бьются, как волны, а нету ее —
и все. Строение шалаша по древним индейским законам будило
Настоящего Хозяина внутри. Инги не существовало. Имена всех
его женщин начинались с «И» и заканчивались на «А». Ира,
Ирма, Инна, Инга. Менялась только одна или две буквы
посередине. А, может быть, этих женщин никогда не было и не будет?
Возможно, они даже никогда не рождались?

Ресторан на углу 23 улицы и 8 авеню. Красная крыша. Воскресенье,
вечер. Парень с девушкой ждут официанта.

— Ну, в принципе, мне поездка понравилась. Спасибо, что ты меня затянул.

— Извини, я хочу тебя что-то спросить.

— Ну?

— Если бы я тебя в первую ночь изнасиловал, ты бы меня посадила?

— Да.

Вилка и нож падают на тарелку. Раздается режущий ухо и тишину звон.
Парень встает и идет по направлению к выходу. Девушка
кричит:

— Саша! Я не хотела тебя обидеть! Я погорячилась! Я бы не заявила!

Окончание следует.