Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Рабочий класс идет в рай* – после просмотра черно-белой ленты
(целлулоидное вещество, когда режиссер мертв, больше вбирает, чем
отдает) в летнем театре, примерно через двадцать-двадцать
пять минут, он уже стоял перед фасадным полотном бирюзового
жилья. Одна фраза («я была…» – дальше неважно). Она произнесла
одну фразу, но он смотрел мимо нее или просто не хотел
замечать ее голоса. К тому же, она улыбалась за оконной
занавеской в тектонических фиалах одолженных лучей, прекративших
недавно жужжать в киноаппаратной, – казалось, эта смуглая
женщина флиртовала с его правым виском и скулой сквозь
истонченный жарой тканый фильтр, и он рядом с нею боялся дышать, будто
она была собрана из мельтешения пылинок. Через распахнутое
окно в большой комнате большого одноэтажного дома был виден
полированный стол, на котором июльские муравьи цвета свежего
дегтя облепили мертвую пчелу, как военные механики в
коричневых комбинезонах, торопливо демонтирующие вдалеке старый
бомбардировщик, безропотно и дебильно лежащую на брюхе
агонизирующую опасность, и под выбеленным потолком в косом отрезке
солнечной полосы вращались воздушные хлопья, колеблемые в
плавном кружении весом своей невесомости. Туда она поплыла
спиной, вглубь помещения, как девушка в Грузинской хронике 19
века**, поплыла спиной в прямоугольном зиянии к холодку
настенного ковра, вечная сестра лучшего друга, крымская татарка,
от которой веяло балканской терпкостью,– это был свет, какой
исходил от мимолетной депрессии в семидесятые годы, и
ровный уличный сквозняк цедил за мужскими плечами сквозь плоский
квартал снежный пик, служивший призрачной гермой,
единственной границей дуговидной долины. Правда, иной раз вблизи дул
ветер всегда вспять, усиливая уверенность внимательного
наблюдателя в том, что здесь окрестность скапливается в тупик,
образующий Фулу, край земли, но последней исчезла в комнатной
полумгле ее, действительно бледно-мраморная, рука, мелькнув
в дверном проеме на заднем плане, как рыбий хвост в озерной
тьме средь бела дня, а тут, в годовом муаре тротуарных
колец, the alley cat dies of a migraine***.

Фергана 2005 г.

*Фильм Элио Пьетри.

**Фильм Александра Рехвиашвили.

***Из Эзры Паунда.