Литературная критика

В одном письме читатель попросил меня высказаться по поводу творчества писателя Юрия Полякова. Письмо было хорошее, с подходцем (не ругали матом, как это обычно бывает), и я совсем уж было собрался писать статью «Дарья Донцова в брюках», как вдруг… тут сделаем драматическую паузу, а то получается слишком длинное предложение.

…Как вдруг меня пригласили вести колонку в «Литературной газете». А кто возглавляет «Литературную газету»? Правильно, Юрий Михайлович Поляков! Вот так и пропало замечательное название.

Я не большой знаток творчества Полякова – еще в юности, после «Парижской любви Кости Гуманкова», поставил на нём печать «несерьезный писатель». И углубился в штудирование серьезных, каковыми тогда считались Маркес и Кафка. Но с тех пор, как говорится, много Маркеса утекло. И вот месяц назад (еще до злополучного письма, поставившего меня в столь неловкое служебное положение), направил я свои стопы в магазин «Библио-Глобус».

Направил с определённой целью – вы, конечно же, не поверите. Чтобы купить новую книжку Полякова «Грибной царь». И купил! За много кровавых. И прочитал – за два кроватных сеанса. И отметил вот какой парадокс: книжка «Грибной царь» понравилась мне меньше, чем ожидал, а читать её – понравилось больше, чем я надеялся.

Я ожидал совестливого художественного исследования нашего безумного отпадения от своей страны, от ее недавнего прошлого (а ведь, между прочим, «мама молодая была»), об утрате нравственных критериев, об усталости и вызванной усталостью ностальгии… И всё это я, надо сказать, получил. Но получил в такой залихватской «боевиковой» обёртке, что вместо мудрых мыслей о судьбах России в голову лез один только сакраментальный вопрос – «что же там будет дальше?». В общем, получил не то, чего ожидал, а то, чего хотел – за чем обычно и ходят в «Библио-Глобус».

Крепко сбитое повествование со всеми приличествующими приличной литературе (и благополучно ныне ею забытыми) деталями одежды и костями скелета. Нет, речь идёт не о «сюжете» – об этом единственном якобы «достоинстве» низкосортной развлекательной литературы (весьма спорном). Речь идёт об умении этот сюжет «держать». Не за счёт механистического нагромождения сцен и событий, а за счёт «внутреннего ритма» (скажем, события должны перемежаться их переживанием и анализом, я извиняюсь), за счёт постоянного «наращивания смысла» (каждый следующий эпизод так или иначе вытекает из предыдущего и что-то добавляет к нему, и мы все больше понимаем героя – или вместе с героем), за счёт развития идейного и психологического конфликта, наконец. В общем, Поляков обладает умением писать грамотно – так, как писали лет пятьдесят назад, ещё до эпохи Дарьи Донцовой, тупо увеличивающей «объём» с помощью монотонных тупых диалогов и регулярных философских отступлений, типа «сколько женщине для жизни необходимо кофточек».

Всем этим Юрий Поляков (писатель, несомненно, популярный) выгодно отличается от многих других популярных писателей. Однако есть у него, к сожалению, и сходная с другими популярными писателями (особенно с авторами фантастики) черта – его герой страдает подростковым комплексом маскулинности. Этот комплекс превращает героя (пусть даже думающего и страдающего) в этакого самодовольного типчика, хозяйничающего на страницах гениальных романов выдающегося писателя-фантаста «номер один» Радомысла Пупыркина.

Я сейчас скажу одну ужасную вещь, за которую, конечно, хрен мне огородный, а не колонка, – Полякову нужен цензор. Который беспощадной рукой вырезал бы из «Грибного царя» все (или хотя бы почти все) эротические переживания и воспоминания героя, встречающиеся там едва ли не с большей частотой, чем «размышления о кофточках» у Дарьи Донцовой. То, что к лицу «Эдичке» Лимонову или который всё же в значительной степени, я извиняюсь, «про еблю», совершенно не к лицу Полякову, который главным образом про другое. «Эротическая компонента» выглядит в его текстах совершенно чужеродным элементом – как кровь другой группы, которая, во-вторых, отторгается, а во-первых, отравляет.

Не знаю, может, это просто я такой… нежовиальный? Может, никому, кроме меня, это в глаза не бросается? Поляков, конечно, никакая не Дарья Донцова. Он выше и по амбициям, и по возможностям и – что важнее всего – по ответственности перед читателем. Поэтому, когда читаешь все эти адресованные нетребовательному к писателю и себе «массовому читателю» кунштюки про голых комсомолок и проституток, возникает чувство обиды – а я, а мне, а Фирса забыли?