Тюмень и тюменщики. Александр II
(Он же – "движение дудуистов", от песенки
Колокольчики бубенчики ду-ду –
я сегодня на работу не пойду.
с припевом:
Колокольчики-бубенчики ду-ду -
Я и завтра на работу не пойду! )
Первый, из известных автору этих строк, в городе Тюмени, длительный,
систематический, разрастающийся и некоторое время даже успешный
опыт реализации альтернативной модели жизни.
Подробности.
I. 1983, сентябрь-октябрь: зарождение.
Возникает А.К. классическим тюменским образом: имелось некоторое
количество молодых людей, которым в очередной раз негде было жить.
Фамилии этих людей были Немиров М., Струков
А. ("Артурка"), Федотов Е.. Они были студенты университета,
четвертого курса, первый из них – филфака, двое других – факультета
романо-германской филологии, отделения английского языка. Приехав
в сентябре с каникул – ибо все трое были не местные – они в очередной
раз обнаруживают: жить им негде: в общежитие их не селят из-за
их склонности к нарушениям норм коммунистической морали (выпивание;
непочтительность по отношению к вахтерам, комендантам и прочим
большим людям эпохи Советской власти; и т.д.), следовательно –
им нужно искать частную квартиру, чтобы в ней жить.
О проблеме снять квартиру я уже писал, так что повторяться не
буду. В двух словах: дело это в те времена есть сложное, требующее
времени. И вот: тут одна некая Салаватова Г., соученица Немирова
М. по филфаку, только другого курса, она устраивает их пожить
некоторое время у одной своей подруги по фамилии Максименкова
А., проживающей в местности, называемой "КПД", на улице Севастопольской
в двухкомнатной квартире.
Она проживает в ней с мамой; мама в отпуске; и, являясь доброй
самаритянкой в душе, Максименкова А. готова их на некоторое время
приютить. Тем более, что и сама Салаватова Г. – по имени Гузель
– в настоящий момент как раз вот именно таким же образом обитает
у нее, точно так же не имея угла, и ища его.
Ладно, – решают трое тех и начинают ночевать у Максименковой А.
Образ жизни их в указанный период является таким.
Утром они сидят в аудиториях, изучая все, что им положено изучать.
Днем они бродят по диким и печальным местам в округе Ямской улицы,
среди печальных осенних серых изб и русского пейзажа, ища, не
найдется ли желающих сдать им комнату под проживание: считается,
что именно в этих местах природы и печали такую комнату найти
более-менее возможно. Вечером они приходят на Севастопольскую
ул. к Максименковой А., чтобы спать. Перед тем, как лечь спать,
они сидят по углам в креслах, читают книжки. Книжек в доме Максименковой
А. много, времени предостаточно, и, например, автор этих строк
успел за это время прочесть два сборника рассказов К. Чапека,
половину "Жизни Клима Самгина" М. Горького, и еще перечесть "Идиота"
Ф. М. Достоевского.
Еще они при этом выпивают приносимую с собой водку. Они ее покупают,
приносят. Посреди большей из двух комнат есть журнальный столик,
на нем закуска, рюмки. Они сидят в голубых креслах вокруг него,
ведут беседы, выпивают. За окном ночь, и еще за окнами дождь.
Все происходит очень благопристойно, вовсе без свойственного троим
указанным алкогольного буйства: они пущены в чужой и приличный
дом, нужно все-таки уважать невинную юность девятнадцатилетней
хозяйки. Кроме указанных пятерых, практически каждый вечер наличествует
среди них еще и голубоглазая Лашманова Н. – подруга этой самой
Максименковой А., и Салаватовой Г., и соученица Немирова М. по
102-й группе филфака: она живет в одном из соседних домов и каждый
вечер она сюда приходит посидеть, поговорить о том о сем, выпить
водки в процессе разговоров. Зачастую она и ночевать здесь остается.
– Наташа, – укоризненно говорит ей мама, когда она возвращается.
– Как тебе не стыдно пытаться меня обманывать! Ты думаешь, если
смажешь губы духами, так я и не догадаюсь, что ты курила!
Наивной маме и в голову не могло прийти, что от дочери пахнет
не духами, а одеколоном, и не для маскировки табака, а потому
что она только что его пила в целях приобщения к экзотике жизни.
На ночлег располагаются так: трое лиц мужского пола укладываются
на широчайшей в разложенном виде ширины диване в гостиной; там
же укладывается Гузель калачиком в двух сдвинутых вместе креслах;
Максименкова с Лашмановой ложатся в спальне. И дни все текут и
плывут; квартира все не находится и не находится – да уж коли
говорить правду не так уж они ее рьяно и ищут. Беззаботность царит
в их головах: а! как-нибудь да устроится. Ибо так оно было тогда.
Тем временем постепенно начинает происходить следующее: всякие
люди с КПД разного пола начинают приходить в гости, посидеть,
выпить. Изумиться неслыханной музыке, издаваемой магнитофоном,
в котором невероятные слова "Ты – дрянь!" яростно гундосит Майк Науменко . Изумиться еще
более неслыханным песням, выкрикиваемым под гитару брызжа слюной
Струковым А. Они приходят поодиночке и группами. Вечерами они
приходят с водкой. По утрам они прибегают с пивом. Квартира Максименковой
А. становится культурным центром КПД. Перечислить их, приходящих
и приносящих? Перечислю: впоследствии часть из них именно и составит
костяк А.К.
Итак, это:
Лыжин Евгений, студент какого-то там факультета Индустриального
института;
Жернакова Ирина, девица, где-то кем-то служащая;
Яковлева Таня, бывшая (недолго) студентка Индустриального же института,
а в наст. момент служащая какого-то ВЦ;
Чуйков Вячеслав, человек, которому уж чуть не под тридцать, обладатель
манер типа "Спартак – чемпион", обломок предшествующей эпохи клешей,
пива, волос до плеч и любви к "Лед Зепплин";
Лагутенкова Марина, опять же кем-то где-то служащая, вроде бы,
бухгалтером;
Белова Елена
– о!
Халикова Лиля
Мителев по прозвищу "Метла",
и проч., и проч., и проч.
И оно все наличествует. И жизнь идет, величественная и бесшумная,
выражаясь в пышной манере Ильфа-Петрова, подобно дирижаблю. Пока,
наконец, не наступает то, что должно наступить: хозяйка дома объявляет:
все, конец, абзац, завтра приезжает мама, финита ля комедия.
Но этого не происходит!
Сформировавшееся за это время сообщество отнюдь не распадается,
как ожидалось бы. Их подбирают!
То на два дня туда, то на неделю сюда их зазывают всем табором
пожить, и они кочуют по КПД меж улицей Энергетиков, Рижской и
Республикой, и так длится примерно месяц, пока, наконец, вся компания
не оседает на постоянное место жительства у вышеупомянутой Тани
Яковлевой; здесь и осуществляется золотой век Алкоклуба, о котором
сейчас и будет рассказано.
(Правда, в процессе кочеваний от Алкоклуба откалывается М.Немиров,
который мало того, что находит себе персональное жилище, так еще
и уводит от коллектива вышеупомянутую Максименкову А., начав с
ней сожительствовать, а прочих членов Алкоклуба всячески осуждает
и третирует заявлениями типа того, что водка – утешение для неудачников
по жизни.)
Продолжение следует.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
