Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Пьеса в четырёх действиях

Изящная вещица из жанра парадоксов.

Фрейдизм,даже превращаясь в антифрейдизм, играя сам с собой,
пытаясь с собой покончить, продолжает пока оставаться плодородной нивой,
или как еще это назвать?...

Полем, клумбой, огородом...

Одним словом,тут смогут еще долго процветать всякие забавы,которые называются искусством.

Вот у Четверткова как раз это и происходит.

Пьеса остроумная,сценическая,полная интересных характеров и ситуаций.

Форма идеально слилась с содержанием. Наивная агрессивность персонажей органично сочетается с мягкой иронией автора.

Интересно-приятно читать и любопытно увидеть на сцене.

Есть надежда на чрезвычайный успех.

А основная выдумка
– побивание злого гения родными заморскими камнями – великолепна.

Кира Муратова

Д о к т о р.

Б е р т а, его дочь.

Х р о м, ассистент и ученик доктора; хромает на одну ногу.

Р о з е н б л ю м.

Г о л ь д е н ф а р б.

Х о р во главе с Э д и п о м и А н т и г о н о й.

Т е т к а Р о з е н б л ю м а, пациентка доктора.

О т е ц д о к т о р а.

П р и з р а к о т ц а д о к т о р а.

Б о р т, член муниципалитета.

П о л и ц м е й с т е р.

В и л ь г е л ь м и н а, служанка в семье доктора.

Ф о н З а х е р – М а з о х.

Б е р т а У., пациентка доктора.

М у ж т е т к и Р о з е н б л ю м а.

Ж е н а д о к т о р а.

Г а у, человек-собака, пациент доктора.

П ф а ф, человек-невидимка, пациент доктора.

П а ц и е н т ы.

П о л и ц е й с к и е.

Действие первое

Действие второе

Картина первая

Квартира доктора. Гостиная. Входит служанка с подносом на котором
все для предстоящего чаепития, ставит поднос на стол и начинает
выставлять посуду. Из своей комнаты выходит дочь доктора и идет
к столу.

Дочь. Иди, иди, я сама все сделаю... (приседая и хлопая
в ладоши) Кыш!

(Служанка кивает и собирается уходить).

Дочь. Стой! А как тебе показался этот, которому папаша
сейчас мозги вправляет... Розенблюм?..

Служанка (приостанавливаясь). Приятный молодой человек...

Дочь. А что тебе в нем особенно показалось приятным?..
(машет рукой) Ладно, иди... (оставшись одна, расставляя посуду)
Да уж, он приятный этот Розенблюм, чертовски приятный, ничего
не скажешь... Душка Розенблюм... Я аж вся загорелась как только
его увидела! Со мной первый раз такое! (быстро наклоняется и сильно
бьет по чьей-то руке, схватившей ее из под стола за икру) Какой
у него взгляд, какое лицо! Какие черные глаза!.. Переманить бы
его у папочки, хоть на один сеансик... Так он же удавится – не
даст... А как бы я с ним поработала... (молитвенно складывает
руки и закатывает глаза) Розенблюмчик, миленький, приди на сеансик,
ну что тебе стоит... (поет на мотив «Любовь нечаянно нагрянет»,
а у нее за спиной в комнате появляется жена доктора).

                    О сколько комплексов и страхов
                    в моей душе живет и ждет
                    когда в наш милый старый Краков
                    ко мне моя любовь придет... уже идет...

Жена доктора. Сама сочинила?

Дочь. Ну а кто? Гейне?

Жена. А почему Краков? Мы, кажется, в Вене живем...

Дочь. А потому что в рифму. Ты что-то хотела?

Жена. Разве мы не чай собираемся пить?

Дочь. Чай-чай. Только учти, папа сейчас обсуждает с
гостем инфантильную мастурбацию и вряд ли они за столом сменят
тему...

Жена. Тьфу! Чтоб вы все провалились! (уходит)

(Дочь подбегает к двери кабинета доктора, стучит и выкрикивает
«Чай!»; потом, танцуя, кружась, возвращается и садится за стол.
Вытянув руки, помахивает ладонями на себя, как бы призывая появиться,
и складывает, как школьница, руки на столе, как только дверь открывается.
Появляются Розенблюм и за ним доктор).

Доктор. Давайте пока прервемся на чаек, а потом вернемся
продолжим... С моей дочерью Бертой вы уже, кажется, знакомы?

Розенблюм. Да, имел удовольствие...

Доктор. Имели удовольствие... прекрасно... это главное...
Вот, кстати, этот ваш сон с поездом, последний... Поезд в тоннель
входил?

Розенблюм. Нет.

Доктор. Жаль... то есть странно. А в вагон кондуктор
не входил?

Розенблюм. Нет...

Доктор. А вот эти ваши попутчики в купе, мужчина и
женщина... Никто из них кольцо на палец не надевал?

Розенблюм. Не надевал.

Доктор. И перчаток не надевал?

Розенблюм. Нет...

Доктор. Может кто-то засовывал руку в карман?.. вспомните...

Розенблюм. Нет, никто не засовывал...

Доктор. И ложкой в стакане чая не помешивал?..

(Розенблюм пожимает плечами и одновременно качает головой).

Доктор. А что они делали все это время?

Розенблюм. Кто?

Доктор. Ну, эти мужчина и женщина... Чем они занимались?

Розенблюм. Извините, но... они... это... (опускает
от смущения голову).

Доктор. Ну, ну... Что – «это»?

Розенблюм. В общем, они обнимались...

Доктор. Лежа?

Розенблюм (тихо). Да.

Доктор. И на них ничего не было?

Розенблюм. (еще тише). Да

Доктор (радостно хлопнув по столу). Ха!

Дочь. Папа, смотри, он покраснел! Наш розовый цветочек
покраснел!

Доктор(отмахивая). Погоди, не лезь! (Розенблюму) А
их лица вам не показались знакомыми?

Розенблюм. Нет.

Доктор. Нет, вы не торопитесь с ответом, постарайтесь
вспомнить... Что-то очень знакомое вам показалось в этих лицах,
разве нет?.. очень-очень знакомое... правда?..

Розенблюм. (испуганно). Нет, не помню...

Доктор. А вы вспомните...С одним из них вы даже встретились
взглядом.. с кем?.. с мужчиной?.. с женщиной?.. а может быть с
обоими?.. Такие близкие родные лица... роднее не бывает...

Дочь. Папа ему сейчас плохо станет! (Розенблюму) Да
не пугайтесь вы так! Я его (указывая на доктора) знаете сколько
раз видела во сне на разных бабах, в том числе на себе!

(В это время из прихожей доносятся какой-то шум и голоса, что-то
падает. Из под стола с лаем выбегает человек-собака и бежит в
прихожую; спустя секунду раздается визг, человек-собака прибегает
обратно в гостиную и прячется под столом. Доктор встревожено оглядывается
в сторону прихожей. Какой-то мужской голос кричит: «А я сказал,
прочь! Всё! Пусти, я сказал! Шлюха!»; голос служанки: «Мне не
велено! Мне надо доложить!» Снова шум, стук).

Доктор. Господи, это опять он! Всё, меня нет! Я уехал
в Лондон!

(Доктор вскакивает и убегает в свой кабинет. Как только дверь
кабинета захлопывается, в комнату вбегает растрепанная служанка).

Служанка ( Херр фон Захер-Мазох!

(Вслед за служанкой, оттолкнув ее, в гостиную влетает и сам Захер-Мазох
– высокий, крупный господин в роскошной шубе, с тростью. За ним
входит хор).

Эдип. Идем, идем, посмотрим, может этот

ему покажет где зимуют раки...

ЗМ. Где эта тварь?

Дочь. Вы имеете в виду папу?

ЗМ. Да, я имею в виду папу! Где он?

Дочь. Папа только что, минуту назад уехал в Лондон.

Хор. Врет!

ЗМ. Конечно, врет.

(ЗМ бросается к двери кабинета и начинает колотить по ней тростью).

ЗМ. Открывай, скотина! Я знаю, ты здесь! Открывай сейчас
же или я буду ломать дверь!

Голос доктора. Мужик! Варвар!.. Берта, прикажи Вильгельмине
вызвать полицию!

ЗМ. Ах, тебе еще полицию, поганец! Я и есть твоя полиция!
Я тебе сейчас, сукин ты сын, череп размозжу! Я тебя предупреждал,
что не позволю, чтобы ты полоскал мое имя в своих психоаналитических
помоях? Предупреждал – нет?! Открой дверь, извращенец!

Голос доктора. Сам извращенец! Животное! Гау – чужой!
Гау – фас! Возьми его! Чужой!

(Из под стола раздается рычание и отрывистое неуверенное тявканье).

Хор. Что медлишь? Не бросай угроз на ветер,

а просто разнеси преграду в щепки!

(ЗМ разбегается и плечом бьется в дверь; отбегает назад и бьется
еще раз. Хор сопровождает это возгласами: «И-ии раз!.. И-ии раз!..»
Во время всех этих перипетий из своей комнаты выходит жена доктора;
она подходит к столу, наливает чай, берет чашку с блюдцем и идет
обратно к себе в комнату, по дороге глядя на происходящее и сокрушенно
качая головой. ЗМ останавливается отдышаться; вытирает платком
лицо. К нему подходит дочь доктора; левую ладонь она спрятала
под мышку, а правой жестикулирует).

Дочь. Что вы хотите от папы? Вы мешаете ему работать...

ЗМ. Твой папа уже поработал, и кое что уже заработал
от меня!.. Пошла вон, пока тоже не заработала!..

Розенблюм. Милостивый государь, как вы смеете так разговаривать
с барышней!..

(ЗМ опять разбегается и с кряканьем бьется плечом в дверь).

Дочь. Вы слишком привередливы. Папа ввел термин «захеризм»,
вам он не понравился. Хорошо. Он поменял на «мазохизм». Что вы
еще от него хотите?

ЗМ.Я хочу, чтобы он оставил мое имя в покое. Я ему
разрешения не давал! Потому что все к чему прикасается твой папочка
превращается в мерзость и дерьмо, а я не хочу, чтобы мое имя превращали
в дерьмо, ясно?!

Голос доктора. Берта, объясни этому хаму хотя бы элементарное
тождество дерьмо – золото.

Дочь. Во-первых... Послушайте меня... во-первых...
вы меня слушаете? Эй! (поводит ладонью перед лицом ЗМ) Так вот.
Во-первых, маркиз де Сад тоже никому разрешения не давал.

ЗМ. Мне на твоего Сада начхать!

Голос доктора. Берта, не смей оправдываться перед этим
подонком! Ты вызвала полицию?..

Дочь. Помолчи, папа! (ЗМ) Во-вторых, вы даже не слыхали
об элементарном тождестве дерьмо – золото, которое открыл папа.
Он ваше имя превратил как раз в золото. Из дерьма. Вы просто перепутали,
что и немудрено при вашей ограниченности.

ЗМ. Что-о?!

Голос доктора. Браво, Берта! Молодец!

Дочь. И в третьих. Папа взял не вашу фамилию, а фамилию
вашей жены.

ЗМ. Ты, шмакодявка, ты мне голову не морочь! Фамилию
жены они взяли! А чья у нее фамилия?

Дочь. Этого мы знать не обязаны. Папа попросил у нее
разрешения использовать ее фамилию и она уступила.

ЗМ. Уступила?!

Дочь. Да. Уступила. За папин автограф. Она просто помешалась
на желании, получить от папы автограф. Ну а что такое автограф,
когда мужчина чернилами из своей авторучки выполняет просьбу женщины,
вам, наверное, объяснять не надо?

ЗМ. Чего?! Ты что такое несешь?!..

(Из прихожей появляется Хром).

Хром. Что здесь происходит?

ЗМ. А! Вот и хромой бес явился! Любимый ученик! Давай,
иди сюда, тебе тоже кое что причитается!

Дочь. Он опять ворвался сюда и хочет побить папу.

ЗМ. Нет, милочка моя, ошибаешься! На этот раз я хочу
убить папу!

Хром. Я попросил бы вас немедленно покинуть этот дом!

ЗМ. А вот тебе!

(ЗМ бьет набалдашником трости Хрома по голове и тот падает).

ЗМ. И учтите, это было мое последнее предупреждение!
В следующий раз разнесу ваш гадюшник к чертовой матери!

(ЗМ уходит. Берта и Розенблюм приседают над Хромом).

Хор. Нет, от таких, что вспыхивают быстро

и также быстро гаснут, толку мало.

Хоть прихвостня огрел – на том спасибо...

Дочь. Папа, выходи, он ушел (кричит) Вильгельмина,
воды!

(Дверь кабинета открывается сначала осторожно, потом распахивается
и доктор бросается к Хрому, приподнимает ему голову. Подходит
служанка, подает доктору стакан с водой. Хром делает глоток).

Доктор. Когда-нибудь он мне за все ответит, этот Захер...

Хром. Где я?

Доктор. Все хорошо, вы у друзей... Вы нас узнаете?
Это я, доктор, это – Берточка, это – Розенблюм...

Хром. А что случилось?

Доктор. Негодяй Захер-Мазох ударил вас тростью по голове.

Хром. Опять?

Доктор. Да, дорогой друг, опять. И вы, как всегда,
держались молодцом...Мне очень жаль, и это уже перешло все границы,
но, однако, знаете, что-то с этой тростью все таки не то... Это
явно какая-то фаллическая агрессия... демонстрация перед вами
своей мужской силы... Жест скорее символический...

Хром. Ничего себе, символический – до сих пор в глазах
темно...

Доктор. Да-да, дорогой Хром... Он хоть и аристократ,
а все таки мужик и хам... а вы ученый, мыслитель... и вот он бьет
своим самым сильным местом по вашему самому сильному... Возможно
даже, что это у него навязчивая идея, может быть он эту же сцену
с вами часто воспроизводит в своих сновидениях, разбивает вам
вдребезги вашу светлую голову... только не тростью разумеется...
а может быть и мою... Хотя, возможно, вас – может быть по причине
вашей молодости – он, как соперника, оценивает даже выше чем меня...
Вы заметили – уже который раз, как только вы появляетесь, он тут
же про меня забывает... Больно было, голубчик?..

Хром. Очень. Но я больше беспокоюсь за свою память...
С каждым его приходом она становится все слабее. Я и так уже многого
не помню... Сегодня полдня искал дорогу к вам, поэтому так поздно
пришел... И надо же, опять нарвался на него... А я долго лежал
без сознания?..

Доктор. Не больше минуты...

Хром. Странно... А мне показалось, что очень долго...
Мне даже сон какой-то приснился...

Доктор. А вот вы сейчас мне его и расскажете... (дочери
и Розенблюму) Давайте занесем его в кабинет...

Хром (указывая пальцем на Розенблюма, испуганно). Кто
это?

Доктор. Это Розенблюм, наш новый пациент... Давайте,
взяли...

(Хрома уносят в кабинет).

Голос доктора. Вот так. Все. Спасибо. Можете идти.
Ты, Берта была сегодня на высоте...

Голос Берты. А ты, папа, когда-нибудь крепко погоришь
на своей неразборчивости в выборе терминов...

Голос доктора. Иди-иди. Стоит тебя похвалить, как ты
тут же начинаешь дерзить... И Гау сегодня не кормить! На фиг мне
такой пес, который не может защитить хозяина!..

(Берта и Розенблюм выходят из кабинета).

Дочь. А вы даже вступились за меня... Молодец.

(Розенблюм неуверенно пожимает плечами).

Дочь.А вы что, действительно ни разу не видели своих
родителей в постели?..

Розенблюм. Нет, конечно.

Дочь. И вам никогда не хотелось подсмотреть?

Розенблюм. Нет, конечно.

Дочь. И даже не пытались себе представить?

Розенблюм. Нет.

Дочь. И вы никогда даже не думали об этом?

Розенблюм. Никогда.

Дочь. Ни разу-ни разу?

Розенблюм. Ни разу.

Дочь. Значит сейчас вы в первый раз об этом думаете?

Розенблюм. Ничего я не думаю и не собираюсь думать...

Дочь. А почему?

Розенблюм. Потому что это гнусно.

Дочь. Кто вам сказал?

Розенблюм. Никто. Я так чувствую.

Дочь. А откуда вы знаете что вы на самом деле чувствуете?
Папа, между прочим, уже давным-давно разъяснил, что самым лучшим
подтверждением служит отрицание. Вы просто боитесь признаться,
вот и все. Ну хорошо. А кого-нибудь другого видели?

(Розенблюм отрицательно качает головой).

Дочь. Никого-никого?.. И тоже никогда не хотели?..
Так я вам и поверила... Ладно, допустим. А вот скажите, если вы
уж такой весь из себя чувствующий, что вы почувствовали, когда
узнали, что девочки отличаются от мальчиков, что у них кое-чего
не хватает? А?

Розенблюм. (опять пожимая плечами) Ничего не почувствовал...
Я же всегда это знал...

Дочь. Интересно. А откуда вы могли это знать?

Розенблюм. Ну... а зачем вам?

Дочь. Надо. Говорите-говорите, мне это интересно. Откуда
вы знали?

Розенблюм. Ну как... я же видел младенцев... мама пеленала
сестру... и вообще... да в Торе же сказано: Господь создал мужчину
и женщину... любой ребенок это знает...

Дочь. Ха! Интересный вы тип, Розенблюм. С вами, я вижу,
надо работать и работать... А хотите пойдем в зверинец?

Розенблюм. Куда, простите?..

Дочь. В зверинец.

Розенблюм. Прямо сейчас?

Хор. Будь осторожен, Розенблюм!..

Дочь. Конечно! (берет Розенблюма за руку) Идемте...
(подводит его к столу и приподнимает скатерть) Вот, смотрите,
это наш зверинец. Идемте к ним...

Розенблюм. Какой неприятный запах...

Дочь. Так это же звери. Идемте...

Хор. Не думай даже, Розенблюм! Погибнешь!!!

(Руки из под стола начинают затягивать дочь к себе, под стол;
дочь тянет за собой Розенблюма).

Дочь. Идемте же, идем, тут так весело!..

(Розенблюм невольно поддается затягивающему его движению и уже
почти влезает под стол – Хор кричит: «Берегись! Не надо!» – но
в последнюю секунду высвобождает руку и выпрямляется. Скатерть
перед ним тут же опускается, из под стола раздаются визг, вскрики,
шипение и стол под этот аккомпанемент вдруг начинает хаотически
ездить по гостиной. Розенблюм в ужасе наблюдает за этой картиной.
Из под стола доносится голос дочери: «Розенблюм, Розенблюмчик,
где вы? Идите же сюда!.. Ай, больно!..». В гостиную нерешительно
входит служанка, подходит со спины к Розенблюму).

Служанка. Господин Розенблюм...

(Розенблюм испуганно вздрагивает и оборачивается).

Служанка. Извините, если помешала, господин Розенблюм,
но просто... не было подходящего случая... а сейчас я нечаянно
услышала ваш разговор с фрау Бертой... вы такой приятный, открытый
молодой человек... будет ужасно, если вас постигнет такая же участь...
я просто хотела вам сказать, что это очень нехороший дом и я бы
вам от всего сердца посоветовала никогда больше сюда не приходить,
забыть сюда даже дорогу... это ужасное место, поверьте мне...

Розенблюм. Чем же оно ужасно? Ведь это клиника?.. Лечебное
заведение...

Служанка. Лечебное для непосвященных, как вы. А я
здесь работаю уже не первый месяц. Здесь калечат людей... разве
вы не видите? Их делают больными, сумасшедшими... из них делают
животных...

Розенблюм. Кто же этим занимается. Кто их калечит?

Служанка. Доктор. Наш херр доктор. И херр Хром. И
фрау Берта... Это страшные люди... И как их только земля носит!..

Хор. Вот она правда,

правда без прикрас!

Служанка. Лишь часть ее. Тут по ночам такое происходит...
Лучше уходите!..

Розенблюм. Почему же вы сами не уйдете из этого дома?

Служанка. Не могу, господин Розенблюм. И рада бы,
но не могу, не имею права. Здесь мой брат.

Розенблюм. Ваш брат?

Служанка. Да, родной брат, господин Розенблюм. Только
умоляю вас, никому не говорите, никто не должен этого знать. Он
там, под столом. Человек-черепаха. Не видели?

(Розенблюм отрицательно качает головой).

Хор. Несчастная!

Служанка. Он редко выползает... (плачет)

Хор. Хотел бы я узнать,

давал ли клятву Гиппократа этот доктор...

Служанка. Когда-то он тоже пришел лечиться, и вот
что с ним сделали... Теперь он живет там, под столом... Я никак
не могу его здесь бросить, я хочу вытащить его отсюда, бежать
с ним, но он так медленно ходит... мы за ночь не успеваем добраться
до дверей... (плач переходит в рыдание).

Розенблюм. (показывая на проезжающий мимо них стол)
Но сейчас он довольно быстро передвигается...

Служанка. Они его толкают собой... их там много...
а я одна... Осторожно! (они сторонятся и пропускают стол).

Розенблюм. Я могу вам чем-нибудь помочь?

(Служанка сморкается в платок).

Служанка. Чем вы мне можете помочь? Вам самим нужна
помощь.

Розенблюм. А вы мне?

Служанка. С радостью. Скажите в чем. Но я бы вам все
таки настоятельно советовала покинуть это заведение и не появляться
здесь больше никогда...

Розенблюм. Не сейчас, не сразу... Мне все же хотелось
бы здесь немного осмотреться...

Служанка. Ах, господин Розенблюм вы просто не представляете
с чем вы столкнулись... вы не знаете сколько таких, как вы, наивных
любопытных становились в конце концов пациентами доктора и заканчивали
свою жизнь здесь, под этим проклятым столом...

Розенблюм. Не беспокойтесь, я не из таких... и любопытство
мое не из праздных, уверяю вас...

(В этот момент стол останавливается).

Служанка. Извините, мне пора уходить...

Розенблюм. Мы еще поговорим...

(Служанка убегает. Из под стола вылезает Берта; она вытирает рот,
сплевывает, поправляет платье, которое на ней надето задом наперед
и идет к Розенблюму).

Берта. Ну что же вы!.. Такую экскурсию пропустили...
(потягивается и хватает Розенблюма за руку) Идемте ко мне, я вам
кое-что покажу...

(Открывается дверь кабинета, на пороге стоит доктор).

Доктор. Молодой человек, прошу вас. Продолжим.

Берта. Ну ладно, потом. Идите.

(Розенблюм уходит в кабинет, а Берта, послав ему вслед воздушный
поцелуй, убегает в свою комнату).

Картина вторая

Гостиная в квартире доктора. Хром с перевязанной головой сидит
за счетами, щелкает костяшками и что-то записывает в хозяйственную
книгу. Напротив него, спиной к передней сидит доктор и читает;
отложив книгу, он достает из кармана табакерку, трубочку и тянет
через нее из табакерки одной ноздрей, потом другой. Захлопнув
табакерку, зажимает пальцами нос и со звуком «Бррр...» трясет
головой.

Доктор. Не желаете?

Хром. Позже.

(Доктор прячет табакерку и трубочку в карман, снова берется за
книгу. Из передней бесшумно появляется женщина – Берта У.. Она
становится за спиной у доктора и закрывает ладонями ему глаза.
Хром смотрит на нее с улыбкой. Из передней появляется призрак
отца доктора и становится возле печки).

Доктор. Берта, ты?

Берта У. Бер-та, да не та...

(Берта У. отнимает ладони и становится перед доктором).

Доктор. Берта У.!!!

(Тут же открывается дверь комнаты дочери, на пороге стоит дочь
Берта).

Берта-дочь. Что, папа? (увидев Берту У.) А, У...

Доктор. Закрой дверь.

(Берта-дочь что есть силы хлопает дверью и в ту же секунду открывается
дверь комнаты жены доктора).

Жена доктора. Что случилось? (увидев Берту У.) А, У...

Доктор. Закрой дверь.

(Жена доктора громко захлопывает дверь).

Доктор. Где же это вы, радость наша, так долго пропадали?
Мы тут извелись все... Присаживайтесь...

(Берта У. садится ему на колени, треплет его за бороду, несколько
раз чмокает в лоб; потом вскакивает и выдвигает стул).

Берта У. Да уж пропадала... времени даром не теряла...
(она ставит на стул ногу и, высоко подобрав юбки, подтягивает
чулок, потом то же проделывает с другой ногой).

Доктор. Садитесь, рассказывайте...

Берта У. (усаживаясь) Ну, здравствуйте, шалунишки!
(Хрому, показывая на его повязку) Захер-Мазох? (Хром кивает; кивает
и Берта У.) Значит, у вас все по-старому?.. (оглядывает комнату).

Доктор. Ну, почему же...

Берта У. (оглядываясь в сторону печи). А что это за
старикашка?..

Доктор(оглядываясь в ту же сторону). Как?! Вы тоже
его видите?!

Берта У. Ну, конечно, вижу. Кто это?

Доктор. Хром, а вы видите его?

Хром. Кого?

Доктор. Старика возле печи.

Хром. Какого старика?

Доктор. Да вот же, стоит возле печи, не видите? (Доктор
вскакивает и делает несколько шагов к печи). Ну вот же!.. Нет,
всё, пропал!.. (возвращается).

Берта У. Как же пропал, когда он стоит?

Доктор. Я никого не вижу...

Берта У. А, да, пропал...

Доктор. А, вот, стоит, стоит!..

Берта У. Где же стоит, когда... А, да, стоит!

Доктор. Да нет! Вот как раз сейчас он исчез!

Хром. О ком вы говорите? Я никого не вижу...

Берта У. Нет, появился!

Доктор. Нет, исчез. Хотя, да, появился.

Берта У. Исчез.

Доктор. У меня стоит. А вот сейчас исчез.

Берта. У вас исчез, а у меня появился.

Доктор. И у меня появился!

(Призрак отца, погрозив пальцем, поворачивается спиной).

Берта У. Опа, исчез! А у вас?

Доктор. Да, тоже исчез. Ну ладно, черт с ним...

Хром(выкинув руку с указательным пальцем). Вижу, вижу!
Как будто кто-то стоит к нам спиной!.. Но очень неясно, как будто
в тумане!.. (Берте У.) видите?

Берта У. Нет.

Доктор. А я вижу. И довольно четко.

Хром. Исчез...

Берта У. Стоит. (вопросительно смотрит на доктора)

Доктор. (качая головой) Пас...

Хром. Тоже.

Берта У. И у меня пропал...

(Призрак отца бесшумно удаляется в переднюю).

Доктор. Ну, пропал и пропал... Чтоб он вообще пропал.
О чем мы говорили? Хром, о чем мы говорили?

Хром. (прикладывая ладонь ко лбу). Я не помню...

(Берта У. в это время приподнимает скатерть и заглядывает под
стол).

Берта У. О, я смотрю у вас тут пополнение... А это
что за симпатяга такой?.. А ну, иди сюда... иди, иди... не бойся...

(Берта У. вытягивает из под стола за шиворот Розенблюма. Чья то
рука, уцепившаяся за пиджак Розенблюма, тянется за ним из под
стола; Берта У. сильно бьет по этой руке и рука исчезает. Розенблюм
становится рядом с Бертой У., опустив голову, и перебирает пальцами,
словно что-то плетет. Берта У. поглаживает его по спине).

Берта У. Какой красавчик! Где вы берете такие экземпляры?

Доктор. Это новенький. Племянник моей пациентки. Мы
перевели его вчера на стационарное лечение.

Берта У. Что-нибудь интересное?

Доктор. Да так... всего понемножку... Арахнофобия,
комплекс кастрации плюс инфантильная психотравма – нечаянно застукал
родителей за этим делом. Вы лучше рассказывайте где пропадали
все это время?

Берта У. Ах, да! А ты, паучок, постой пока здесь...
(она похлопывает Розенблюма по заду и поворачивается к доктору
и Хрому; Розенблюм продолжает стоять опустив голову и перебирая
пальцами) Ну, во-первых, я же сейчас занимаюсь детьми... беспризорниками...

Доктор. (складывая на груди руки) Вот оно что? Похвально.
Ну и как?

Берта У. Очень увлекательно. Такой – от горшка два
вершка, а уже бежит, ручонки тянет, «Тетя Бетя, я хочу, чтобы
у нас с вами родился ребеночек!..»

Доктор. Шарман!.. То есть, они вас уже принимают за
мать...

Берта У. Да, представьте себе... за родную мать...

Доктор. Очень мило...

Берта У. Кроме того, я вела обширную исследовательскую
работу.

Доктор. На какую тему?

Берта У. В последнее время я очень много размышляла
над вашими тождествами кал – ребенок и кал – пенис...

Доктор. Что ж тут размышлять? Все это уже давно мной
доказано, как дважды два – четыре...

Берта У. Погодите...

Доктор. Ну-ну...

Берта У. Никто с этим и не спорит. Но вы совсем упустили
из виду струйку.

Доктор. Струйку?

Берта У. Да, струйку. Или, если угодно, струю.

Доктор. Позвольте, какую струю? Что вы имеете в виду?

Берта У. Я имею в виду малую нужду. Меня вдруг это
заинтересовало. Я задалась вопросом: что бы это значило? Я переоделась
в мужчину и больше месяца ходила по мужским кабинетам. И что же
оказалось. Лишь какой-то незначительный процент, какая-нибудь
одна десятая процента (у меня все это записано) не глядят на свою
струйку во время отправления – тут, возможно, какая-то патология
или комплекс, и это предстоит еще выяснить... Все же остальные
смотрят, и довольно внимательно. Я пришла к выводу, что во время
отправления этой надобности мужчина как бы реализует свое подсознательное
желание иметь инструмент подлиннее – отсюда же, кстати, это выражение
блаженства на лицах. Это еще заметней, когда обстоятельства вынуждают
мужчин заниматься этим на улице – они как бы ощупывают деревья,
заборы или стены домов, в общем, все что попадется, и как бы лишний
раз удостоверяются в этой удлиненности... Вспомните также как
писают мальчишки, да и многие простолюдины, как они бравируют
дальностью... И наконец: если кал это ребенок, то моча это семя.
Впрочем, это вполне согласуется с вашей уретральной поллюцией...

Хром. А как же женщины?

Берта У. Хороший вопрос. А вот для женщин та же струйка
– заменитель того, о чем они мечтали все детство, пенисэрзац.
И, в отличии от мужчин, они чаще всего не смотрят на нее, чтобы
хоть это непродолжительное время сохранять иллюзию обладания.
Вот так. Таким образом, возвращаясь к вашим тождествам: если кал
это ребенок, а ребенок это кал, то выходит, что большая нужда
это роды, а малая это зачатие. Вы согласны?

Доктор. Ну... над этим надо еще подумать...

Берта У. Нет, вы скажите, вы согласны?

Доктор. Я же говорю: над этим еще надо...

Берта У. Нет, вы не увиливайте, вы отвечайте – согласны
вы или нет?

Доктор. Как же... я же не могу вот так сразу...

Берта У. Нет! Через «не могу»! Большая нужда – роды,
малая – зачатье! Согласны?!

Доктор. Давайте не будем торопиться...

Берта У. Нет будем. Большая нужда – роды, малая – зачатье!
Повторяйте за мной! (начинает в такт скандированию все сильнее
и сильнее стучать кулаками по столу) Большая – роды, малая – зачатье!
Большая – роды, малая – зачатье! Не слышу! Большая – роды, малая
– зачатье! Большая – роды, малая – зачатье! Я кому сказала – повторять
за мной! Большая – роды, малая – зачатье!

Доктор. Большая... роды...

Берта У. Хром!!! Большая – роды, малая – зачатье!!!
Все дружно повторяют за мной! (сильно толкает локтем Розенблюма
и тот, закрыв глаза начинает шевелить губами) Большая – роды,
малая – зачатье!..

Доктор. Малая зачатье... Хром, сделайте же что нибудь...
успокойте ее как то...

Хром. Большая роды... (доктору) Как?..

Берта У. Я сказала, не отвлекаться! Большая – роды,
малая – зачатье!..

Доктор. Большая роды... (Хрому) Ну, я не знаю... Гипнозом
попробуйте...

Хром. Малая зачатье... (ставит перед лицом Берты У.
свою ладонь) Берта У., смотрите внимательно на мою ладонь. На
счет три... (Берта У. впивается зубами в ладонь Хрома) Ай!..

(Берта У. продолжает кричать и колотить кулаками. Из своей комнаты
выскакивает Берта-дочь).

Доктор. (дочери) Берта, сделай что-нибудь...

Берта-дочь. Да что тут делать! На кислород ее и все!

Доктор. Да... пожалуй, ей надо на свежий воздух, немного
остыть...

(Берта-дочь хватает Берту У. за шиворот, поднимает и заламывает
ей за спину руку. Берта У., продолжая заклинания, пытается вырваться).

Берта-дочь. Розенблюм, помоги!

(Розенблюм, очнувшись, хватает Берту У. за другую руку и они с
Бертой-дочерью ведут ее в переднюю)

Берта У. Большая – роды, малая – зачатье!

Берта-дочь. Давай-давай, на улице кому-нибудь расскажешь!..

(Доктор и Хром остаются одни. Доктор опять складывает на груди
руки).

Доктор. Ну? Что скажете, Хром?

Хром. Потрясающе, доктор! Просто нет слов!.. Прогресс
удивительный! Не поверил, если бы сам не видел...

Доктор. Вы же помните какой она была... Почти безнадежная...
Какие-то бесконечные разговоры о Боге, о покаянии каком-то...
в монастырь чуть ли не собиралась... помните?..

Хром. Да, конечно!..

Доктор. А теперь?.. разумные речи разумного человека...
Я, честно говоря и не надеялся на такой успех...

(Из передней доносится крик Берты-дочери: «Розенблюм, стой! Назад,
я сказала!»)

Хром.Только вот эта ее некоторая неуравновешенность...

Доктор. Ну, такие перемены легко не даются... но это
же чепуха по сравнению с тем что было... Приходится выбирать –
или неуравновешенность при ясном рассудке, или уравновешенность
в полном безумии... Единственное что меня обеспокоило это ее переодевания
и хождения по мужским кабинетам. Мне кажется, все эти струйки
это только предлог. Дело в том, что она росла без матери, с отцом.
И мне так представляется, что отец ее был склонен к гомосексуальным
контактам, но пытался их в себе подавить. Вот, кстати, можете
убедиться как эти подавления потом пагубно сказываются на детях.
Лучше бы они их уже не давили. Возможно, в общении с окружающими
и с дочерью эти его фантазии как то проскальзывали, и вот теперь
она решила реализовать фантазии родителя, переоделась в мужское
платье и пошла шататься по мужским кабинетам. Все таки самое лучшее,
если она будет продолжать заниматься этими детьми, кажется у нее
это получается...

(Входит Берта, тащит за собой Розенблюма. Подведя к столу, указывает
ему под стол).

Берта. Давай, вперед...

(Розенблюм послушно заползает под стол).

Берта (отряхивая одну о другую ладонь). Между прочим,
чуть не убежал... А вот эту тварюку чтобы я больше здесь не видела.
Если ты считаешь, что она выздоровела, то и делать ей здесь больше
нечего.

(Берта уходит к себе в комнату и хлопает дверью).

Хром(подмигивая). Ревнует...

Доктор. А вот эти ее видения... Что вы о них думаете?

Хром. Видения?

Доктор. Да.

Хром. У кого видения?

Доктор. У Берты.

Хром(оглядываясь на комнату Берты). И давно они у нее?

Доктор. Да не у нее, у У.

Хром. А-а, у У.?

Доктор. У У., у У...

Хром. А-а. Я уже и забыл... (пожимает плечами) Ну так, они же
у нее всегда были. По-видимому, это неизлечимо... Но как тонко
вы ей подыграли! Я, признаться, и не сразу сообразил... Надо обязательно,
не забыть, записать...

Доктор. Гм... Ну а как вы думаете... эти видения...какова
их природа?..

Хром. Мне кажется это удел людей ограниченных, с грубой психической
организацией... Своего рода компенсация за недостаток воображения...

Доктор. Это у кого недостаток воображения?

Хром. Ну, как у кого? У У. . Она, конечно, девица роскошная, но,
ведь, согласитесь – дура дурой... Разумней она, конечно стала,
но вот умнее – вряд ли...

Доктор. Спасибо... Я подумаю над этим...

(Доктор углубляется в свою книгу; Хром продолжает стучать костяшками
и записывать).

(Продолжение следует)