Проза

Симочка, не впадай в маразм по телефону!


Ор-ле-ан-ский, понимаешь?!


Ну?!


Сорок первый год, весна, Александр Орлеанский, первая скрипка. Филармония, служебный вход: я, ты и Любочка...


Наконец-то!


Никакие не розы, у тебя были анемоны.


Я-то как раз помню - из-за них он смотрел на тебя дольше, чем на всех.


В следующий раз ты уже лежала дома со свинкой, и он поцеловал мне руку.


Ни с какой ни с корью!


Это была вульгарная свинка, мы еще тебе груши приносили...


Ну да, груши помнишь, а свинку - нет!


Потом он ещё два раза поцеловал мне руку.


А в июле его выслали как немца, он ведь Шульц, Орлеанский - сценический псевдоним, это он уже в Талды-Кургане рассказывал,
так замечательно получилось: мы там с мамочкой в эвакуации, а его как раз туда выслали!


А потом, Симочка, суп с котом, как тебе хорошо известно...


И вчера -


представляешь?! -


афиша на нашей тумбе и там Орлеанский -


вторая скрипка!


Нет, всё!


Всё!


Беру у Любочки шубу, ну, эту, ты видела -


собака под пуму, -


надеваю новую челюсть и встаю у служебного в подворотню.


Вся как бы в полумраке...


Представляешь?!


Он выходит, окидывает меня взглядом, медленно проходит мимо,


а я делаю шаг и голосом Гали Вишневской говорю ему вслед: "Орлеанский, ну погодите же!.."


Представляешь?!