Проза

Мне не терпелось выйти из этого магазина, а Сигите-то, моей подруге,
ведь нужно все посмотреть. Это у нее имя литовское, папа
литовец, не важно. С ней все в порядке. Только, пока все не
пересмотрит, палками не выгнать из этого магазина. А магазин
огромный. Черт-те сколько техники разной. С ума сойти, как
подумаешь, сколько надо денег, чтобы купить компьютер,
телевизор, пылесос, электробритву, чайник, соковыжималку… ну их.

– Смотри, – говорит, – что это?

– Это машинка для срезания катышек.

– Нужно купить такую. С твоей олимпийки срезать.

– Со сценария, – говорю.

А потом подошли к полкам с ноутбуками. Она давай мне показывать,
какие есть в природе ноутбуки.

– Ну, пойдем, – говорю ей. Мне нужно было срочно выйти на улицу и
добраться до ближайшей лавочки.

– Смотри, как тебе этот? Нам нужно будет купить такой, – это она,
значит, уже ноутбук присмотрела.

– Со сценария, – отвечаю. Может, когда-нибудь у нас и появятся
деньги, не знаю. А пока я от радости покупке новых ботинок
скакать стрекозлом готов. И все тяну ее из магазина, тяну ее. Она
говорит, вот бы нам это. Вот бы нам то. Со сценария, отвечаю
я. Со сценария. Со мной тут в правду связался один мужик из
сценарного агентства. Он прочел в толстом журнале мой
рассказ, который самому мне не нравится, и говорит: «Отличная
идея. Сценарий про электромонтера, который становится святым!»
Я теперь хожу и думаю: электромонтера бьет током.
Электромонтер становится святым. Электромонтер ходит по улицам,
выпускает из глаз молнии, и вершит кару божью. Бред. Отличный
будет фильм! Может, я и напишу такой сценарий, но это как душу
продать свою. Посмотрим, сколько за нее предложат. А потом
получу денег, засяду за бессмертные романы и буду по частям
выкупать душу обратно.

Наконец-то мы пошли к выходу. На улице мы обошли дом, в котором
находится магазин, и вошли во дворик.

– Где? Где бы нам сесть с тобой?

– Пошли на лавочку, – говорит Сигита.

– Нет, там кто-то сидит. Пойдем на качали. Я стесняюсь.

Мы хотели, было, пойти на качели, но там грязь такая была, что мы
пошли к лавочке. Но там сидел только слепой дед, и свободного
места нам хватало. Я сразу уселся с размаху, достал из
пакета коробку, а из коробки – ботинки. Ботинки, вот они, очень
уж красивые. Я аккуратно поставил их рядом с собой и снял
кеды, которые были у меня на ногах. Слепой старик спросил нас:

– Не подскажите, сколько время?

– Пять часов, – ответила Сигита.

– Вы что устали?

– Простите? – сказал я.

– Отдохнуть решили? – спросил дед.

Я тем временем обул новые ботинки. Какие же они красивые и удобные!

– Нет, – говорит деду Сигита, – мы решили ботинки переобуть.

– Зачем переобуть?

– Новые купили, – пояснила она.

– Пофорсить хотите? Купили, и не можете дотерпеть?

– Они очень красивые, – сказала Сигита.

– Гениальные. Такие, что до дома не утерпишь, – говорю я.

Дед, улыбаясь, покачал головой:

– Никогда такого не слышал. Сколько сижу на этой лавочке, никогда
ничего подобного… А почему в магазине не переобули?

– Не подумали, – сказал я.

Я положил старые кеды в коробку. Встал, потоптался на месте. Как
удивительно, ну и чувства во мне – как у заправской
домохозяйки. После шоппинга.

– Ладно, – говорю, – приятно было. Мы пойдем.

– До свидания, – сказала Сигита.

Дед попрощался, а потом спохватился, что забыл сколько времени.

– Скажите мне еще раз. А то вы меня сбили с толку ботинками.

– Пять часов, – сказала Сигита, – начало шестого.

И мы пошли. Нам было недалеко идти, через три дома всего-то. Мы пока
живем у Сигитиной мамы. Надеюсь, что скоро съедем. Со
сценария. Электромонтер призывает силу неба, грешники испепелены,
а он утомлен. Ради чего он? Зачем он в этом мире? Что ему
делать со своим даром дальше? А, ладно, мы с Сигитой подошли
к дому, но я говорю:

– Нет, я еще погуляю минут пятнадцать.

– Да пойдем уже, – говорит, – я есть хочу.

Иди, говорю ей. Мне же хочется еще в ботинках побыть, в новых.

– Ботинки снимать не хочешь? Бедный мальчик!

– Так, – отвечаю, – всем молчать. Какие ботинки?!

Я ее поцеловал, и она пошла к подъезду, только еще повернулась у
дверей и сказала:

– Ты псих. Такого шмоточника в жизни не видала.

– Никому не рассказывай, – крикнул я ей вдогонку. И пошел. Я вышел
на проспект Мира, прогулялся. Людей-то было достаточно, но
только никто кроме меня не смотрел на мои красивые ботинки.
Никому я со своей новой обувью нужен не был. Я прошелся
немного до перехода, перешел на другую сторону, там прошелся.
Потом опять перешел, и собирался идти домой. Но шел я по той
дороге, что опять увидел слепого старика на лавочке. Он все
также сидел. Настоящий философ. Я решил посидеть с ним. Может,
спрошу чего-нибудь, интересно, как у них, у слепых.

– Можно с вами посидеть?

– А. Это вы? – спрашивает старик.

– Да, это я. Тот тип с ботинками. Подругу отправил домой. А сам
прогуляться решил еще.

– Да-да. С ботинками. Садитесь, конечно.

Я сел и закурил. Еще чуть взглянул на ботинки. Единственный человек,
которого хоть как-то ими можно заинтересовать, увидеть их
не может. Вот так все и происходит постоянно, понятно, через
что. Но тут старик,

эх, и умный же попался, в самом деле, философ, спрашивает:

– Удобные?

Я даже вздрогнул, он как будто внутрь моей головы залез.

– Кто?

– Ботинки. Что за ботинки-то?

Ну, я и описал их. Не без удовольствия, между прочим. А ночью я три
раза ходил курить на кухню и шесть раз по дороге
останавливался в коридоре…