Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Окончание

Стала в хрустальном шаре за Надькой смотреть. Все еще с
Сашкой-туристом живет. Сашка натаскивает студентов в своем институте.
Миссию себе придумал – дескать, привить им любовь к предмету и
профессии. Сидит в библиотеке и в Интернете, все лекции
свои улучшает. Днем на работе старается, а потом со стервой
куролесит. В ночной клуб бегут, на набережную под звездами
гулять или в лес по грибы. Заметила – Сашка у баб успехом
пользуется. Они с Надькой стали практиковать трахаться на стороне.
Это у них называлось «дарить любовь». А иногда друг с
другом результаты обсуждают. И не столько камасутру всякую,
сколько «душевные качества». Ах, ты, думаю, Эммануэль
доморощенная! Ну, я тебе покажу! Увидишь, как твой козлик после
настоящей бабы всякую сопливую «душевность» позабудет.

Приоделась, подкрасилась, стала к Сашке подъезжать. Не сразу, но
повелся он. А куда денется?! Тары-бары и до постели дело дошло.
Ну, я и показала все, что когда либо в шаре видела. Такого
еще никто от меня не получал. Понравилось козлу, благодарил
за замечательный секс. А я о новой встрече и не заикалась.
Пусть потоскует, помучится, сравнит! Да и что, мне каждый раз
так выкладываться? Жирно будет!

Прибежала домой, села за шар свой. Смотрю, как эти по парку гуляют.
Задумчивый Сашка ее. Еще бы не быть задумчивым! Заговорили
про меня. Спрашивает она его, что он чувствовал. А я улыбаюсь
во весь рот. Давай, думаю, соври ей что-нибудь! Расскажи,
что я никакая любовница. Давай!

И тут он выдает: плохо ей. Похоже, не любят ее, и она не любит. А
потому без души у нее все получается. Жалко ее.

Меня, как бритвой полоснули. Кому плохо – мне плохо? Да у меня жизнь
– дай бог каждому! Деньги, муж любит, не пьет почти и
никуда не ходит, между прочим. Уж это я точно знаю – контролирую,
слава Богу. И на престижной работе муж, денежной и с
перспективами. Сама я в любой момент хоть в Париж, хоть на Канары.
Трахнуться могу с любым. А вы меня жалеть вздумали? Да я
все купить, все получить могу стоит только захотеть! Я хорошо
живу, сволочи, отлично! Я счастлива, как только можно в этом
мире, а вы – меня жалеть?

А они уже планы строить стали, как мне помочь. Наверное, говорит
стерва, одиноко ей. Ну, философствует Сашка, никто не поможет,
если она сама не захочет. Но подтолкнуть немножко мы сумеем.
Что, на вечеринку их пригласим? Или может, в поход?

Я шаром хрустальным в стенку ахнула. Выбежала в кухню, воды себе
наливаю, а у самой руки дрожат, пальцы не слушаются.

Два Иисуса Христа, два спасителя. Жалеют, спасают всех. Дарят добро
и любовь. Я вам покажу, как спасать! Хорошие-добрые, да? Ну
мы проверим как у вас с добром и любовью. Как на самом-то
деле! Проверим и посмотрим! Здездеть-то каждый может!

Неделю думала что бы с ними сделать. Убить хотелось. Только убить –
слишком легко. Убить – мало за такое. В конце недели
придумала. И только готовиться нужно было долго. Но я могу быть
терпеливой.

Сначала с Коляном пошли к ним на вечеринку. Пока народ сходился, все
руки жали, да лобызались-обнимались, я по волоску у обоих
иисусиков-то и собрала. Сразу прикинулась больной и ушла.
Колян задергался, чтобы остаться возле своей принцессы, а я как
будто ничего не подозреваю. Конечно, оставайся, дорогой!

Домой пришла и сразу к шару. И весь вечер с Коляна глаз-то и не
спускала. А когда вернулся все мысли его ему и пересказала. А
мысли легко было пересказать – они у него всю вечерину на роже
были написаны. Он бледнел, краснел. Я ему – что никогда ни
на кого не смотрела, всегда верна была ему и буду (о
любовниках промолчала, потому что все внешнее это – неважное).
Напомнила скольким он мне обязан. Что все деньги здесь мои и
квартира моя, что никогда он зарабатывать не будет сколько я,
пусть хоть надорвется. И что весь быт на мне, а он как барин
на всем готовеньком. Сказала, что ребенка его ношу под
сердцем (соврала, конечно – после ребенка колдовская сила на
несколько лет пропадает, не нужен мне пока ребенок – но надо же
подлеца приструнить!). Но теперь уж и не знаю, хочу ли я
ребенка от человека, который так ко мне относится. Последнее
его проняло. На коленях ползал, прощения просил. Кричал, что
он – козлина неблагодарная, что только я ему нужна.
Потребовала, чтобы фотокарточку стервы принес и при мне в унитаз
спустил. Чтобы похабными словами ее поносил. Все выполнил. Ну а
я, конечно, простила его, как не простить близкого человека!
И зажили лучше прежнего. Колян стал как шелковый, все
спрашивал, как ребенок наш.

Иисусики потом нас пару раз куда-то приглашали, а Колян отказывался.
Решительно так отказывался, зло. Я на него глядела и
улыбалась. Все-таки любит он меня. И, на стерву глядя, улыбалась.
Недолго ей радоваться осталось.

Хрустальный шар я забросила. Привезла из деревни все книги, что мне
от бабки достались. Сутками на диване лежала и перечитывала.
Колян с работы пораньше прибегал, суетился вокруг – не надо
ли мне чего, все о ребенке спрашивал. Пришлось сказать, что
пусть не мельтешит, ничего мне не надо. И что ребенка пока
нет – потом заведем, конечно. А сказала я тогда про ребенка,
чтобы он понял, как поступает по отношению ко мне. И если
он не козел полный, должен понять, что поступила я правильно.

Колян молча вышел из комнаты и больше уже ко мне не заходил. А я
книги читала, потом начала с бабкиными порошками
экспериментировать. Так и бродила между тиглями и жаровнями в подпаленном
халате, подбрасывая порошки и читая заклинания. И Вассилиан
за мной ходил, об ноги терся. Помогал, дескать.

Потом пришлось в деревню ездить в полнолуние за жабами. Заметила,
что Колян мой с катушек слетел и квасит уже дома. Но мне
прерываться на это совсем некогда было, иначе все насмарку пошло
бы. С Коляном потом разберемся. Только еще больше торопиться
стала, чтобы быстрее закончить. Ездила на болото ужей
ловила, потом высушивала, на крыс охотилась в подвале. Болиголов,
да смерть-траву собирала босиком при умирающем месяце под
крик козодоя. В аптеке порошки покупала – все в дело шло.
Неделя летела за неделей. Похудела вся. В доме разгром. Даже
мыться и то часто сил не оставалось. Колян опустившийся, с
испитой рожей алконавтов каких-то в дом норовил провести.
Пришлось отвлекаться, гнать их.

А потом в последний день в дыму от жаровен, подбрасывая порошки,
заклинание читала с полуночи до полуночи. И когда ударило 12
ночи, свалилась рядом жаровнями и отключилась напрочь.

Наверное, двое суток спала. Очнулась – слабость жуткая. Месяц потом
бродила, все голова кружилась. Пока я без сознания валялась
Колян бомжей своих все-таки привел, и они сожрали все, что
только можно было. Хорошо, что немного еды в комнате хранила.
Но ничего отъелась, отоспалась, через пару дней из дома уже
выходила полегоньку с палочкой. А в хрустальный шар… в
хрустальный шар на иисусиков почти круглые сутки смотрела.

Быстро, быстро им дошло, что СПИД у них. Причем уже не просто
носители они, а заработал вирус: кашель у них, температура,
лимфоузлы набухли… Надька и раньше костлявая была, а еще теперь
кости выпирать стали. А благоверный ее из сортира не вылазил.
Вот вам и романтическая любящая пара. Хе-хе.

Проверились. Недоумевали вместе с врачами – как же так? Ведь два
года назад проходили обследование и был отрицательный
результат. А за два года «невозможно развитие в такую острую форму!».
А я смотрела и улыбалась – все можно, наши дорогие. Как это
у вас было: нести «добро и любовь»? А ведь не зря Минздрав
предупреждал насчет случайных связей. Хе-хе!

Задумались, серьезными стали. Ай-ай, накрылась их очередная поездка
в Карпаты. Какая жалость! Я все ждала, что начнут выяснять,
кто из них виноват, но как-то скучно у них это прошло. Не
так важно что, где, как, важно что теперь делать. Рассказали
знакомым, те помчались проверяться. Одна дама истеричная на
Сашку с ножом бросалась за то, что он ее безответственно
подверг опасности. Я громко хохотала, глядя, как она с белыми от
бешенства глазами ножом размахивает и орет, чтобы к ней не
прикасались.

А потом засобирались они, надумали уезжать из города. Куда-нибудь в
тайгу. Всегда мечтали, но было как-то недосуг, а теперь… Ну,
нашли там избушку на курьих ножках. Харчей, вещей накупили,
привезли. Отгородились от всех. Типа, автономные стали.
Ходили рассветы встречать, в воде родниковой купались. И
медленно мерли. Тоже автономно. Хе-хе. Друг друга еще и
поддерживать пытались. Надька рыдает – благоверный ее утешает. Ему
хреново – она вокруг него хороводит. Цирк! А как-то вечер со
свечами устроили. И Сашка ей: «Давай прогоним отсюда смерть!»
и целоваться полез.

Меня корежило от смеха. Как же – прогоните! Сдохнете! Будете рвать
легкие кашлем, мучаться от поноса, саркомы и дикой боли в
голове. Все будет. Сдохнете! Только перед тем еще
перегрызетесь, еще друг друга и жизнь проклянете, еще вспомните!.. Все
вспомните! Посмотрим, где тогда доброта ваша будет!

Вот так.

Я оставила шар. Вышла на кухню. Колян так и уснул мордой на столе
между бутылками. Толкнула в бок, он приоткрыл мутные глаза.

– Принцесса-то твоя, Коленька, спидаком заразилась,– произнесла я
медленно и раздельно, так чтобы он понял.– Представляешь,
дотрахалась с кем ни попадя…

Колян вдруг дернулся на столешнице свесил голову и громко вытошнил
что-то бурое на пол. Со стоном смежил веки.

Вассилиан подошел к луже, растекшейся на полу и стал внимательно ее изучать.

И вдруг поняла я, что этой пьяной скотине Коляну уже на все плевать.
Ему плевать на Надьку, ему плевать на работу, с которой его
выперли. Ему даже на меня плевать. Ему плевать, что из-за
его животной похоти я месяцами ворожила, чтобы семью спасти,
чтобы снова себя уважать. А он и рад, что я от него,
наконец, отстала. Он хлебал и хлебал водку в свое удовольствие.

Нет, не по пути с ним. Пусть загибается, козел, а я буду жить как
всегда – хорошо.

Я вышла из кухни, набросила на плечи кофточку. Прямо в комнатных
тапках спустилась по лестнице, пошла по тротуару.

Нет, еще не знаю, что сделаю. Может, займусь Коляном. Если как
следует его приструнить, бросит пить. Куда он денется!

Или уйду от него, найду настоящего мужика, который бы меня ценил.
Что, мало таких? Чтобы был благодарен, что я зарабатываю,
содержу его, обихаживаю, что к семье его приручаю, карьеру ему
делаю. Найду! И ребенка, давно пора ребенка завести. Уж я его
воспитаю как надо! Не станет алкоголиком, как Колян.

Или с Коляном остаться? Все-таки близкие люди…

Живем же хорошо. Хорошо живем, ведь послушаешь, что люди о своих
семьях рассказывают. Ужас! А я живу хорошо. Лучше всех! А если
кто будет мешать – всех могу скрутить, в бараний рог
согнуть. Я живу хорошо, просто замечательно! Пусть попробует кто-то
сказать против... Одни уже попробовали. И где они теперь?
Подыхают! А я – живу…

Август 2003, Харьков