Онтологические прогулки

Какова цель человеческой жизни? Стать богатым. Каким путем?
Нечестным быстрее, честным дольше. Честным, только если
иначе нельзя.

Марк Твен

Американский национальный характер формировался на идее труда
и его результате - материальном успехе, а для этого были необходимы
такие качества, как энергия и умение генерировать новые идеи,
новые методы, способность к преодолению устаревших норм, смелость
в нарушении общепринятых запретов, преодоление всех физических
и практических границ, поиск новых неизведанных путей, смелость
первооткрывателя. Эти же качества национального характера причина
высокого уровня преступности в США.

"Преступность в нашей стране имеет функциональную роль, и рассматривается
обществом не как антиобщественный акт, а как бизнес другим путем,
самый короткий путь к богатству", писал Даниел Белл, ведущий социолог
страны в 60-70ые годы, в книге "Crime is the American way of life",
Преступность - это американский образ жизни.

Преступность существует во всех общественных системах, но её специфика
и размах определяются доминирующими в обществе культурными ценностями
и социальными целями. Преступность в Америке, во все времена,
отличалась от европейской своими масштабами, разнообразием и была
результатом демократических и экономических свобод, огромной социальной
динамики. Общество ставило единственную цель - богатство, в борьбе
за него участвовали многомиллионные массы, что не могло не привести,
наиболее энергичных и способных преодолевать все барьеры, к поискам
окольных, обходных путей,.

Законы юридические и нравственные нарушались всегда, и всегда
осуждались как деградация человека, как предательство священных
норм жизни. Но к середине 19-века преступление в глазах общественного
мнения стало оцениваться иначе. В это время начало формироваться
капиталистическое общество, в котором экономика стала занимать
центральное место в шкале общественных ценностей.

В литературе докапиталистической эпохи преступление воспринималось
как индивидуальный выбор, переживаемый героем как трагедия. В
20-веке преступление перестало быть выбором личности, утратило
трагедийные черты. Как в жизни, так и в литературе, преступление
стало будничным социальным явлением, одним из способов решения
жизненных проблем и, прежде всего, проблем экономических.

Теодор Драйзер в своих романах - "Титан", "Гений", "Финансист",
показывает героя, Каупервуда, который переступает все законы этические,
нравственные юридические, но все это полностью оправдано "Делом".
Честный путь долог и мало эффективен.

"Общество делится на рабов, живущих по принципам рабской морали,
и тех кто способен переступить мораль - это те, кто способен создавать
богатства и умеет властвовать.", - пишет Драйзер в 1913 год, -
"Удел слабых - поражение. В отличии от сильных они боятся общественного
мнения. Они слишком трусливы, чтобы пойти на риск взять что-либо
чужое. Они называют преступниками тех, кто ищет власти и богатства.
Миллионеры же, гангстеры и мошенники достигают успеха, потому
что борются и поэтому побеждают."

Заявление Драйзера может показаться преувеличением, Драйзер -
литератор, а литература всегда пользуется преувеличением, как
профессиональным приёмом, но об этом, почти в тех же выражениях,
говорит человек практики, закончивший лишь четыре класса церковной
школы, не прочитавший в своей жизни ни одной книги, Луиджи (Лаки)
Лучиано, босс боссов мафии 30-ых - 40-ых годов, - "Каждый хотел
бы отнять что-либо у других, только у большинства не хватает смелости.
У нас, у Мафии, она есть."

Классик литературы и "титан" американского преступного мира, также
как и Раскольников Достоевского, делят мир на героев и "тварей
дрожащих". Если следовать идее Достоевского о том, что нельзя
пролить "слезинку ребенка", тогда нужно отменить Прогресс. На
миллионах "слезинок" строится мир материалистической цивилизации.

"Страна предоставляет тебе выбор - или тебя грабят, или ты грабишь.",
говорил Барнум, создатель самого известного в Америке цирка и
выставок чудес света. Другая знаменитая фраза Барнума - "Простаки
рождаются каждую минуту" (There's a sucker born every minute)
- имеет сегодня не меньшее значение, чем 100 лет назад, когда
она была произнесена. Ты или "sucker" - недотепа или "swindler",
"sharpie" - острый, находчивый, тот, кто на ходу подметки режет,
способен всех обвести вокруг пальца.

Турчанинов, полковник генштаба русской армии, иммигрировавший
в Америку в 1856 году, ставший бригадным генералом в армии Севера
в годы Гражданской войны, - "Smart guy, по-нашему ловкач, пройдоха,
здесь великое слово. Будь человек величайший негодяй, в каком
бы то ни было классе сословия, если он не попал на виселицу, он
то и почтенный. За ним ухаживают, его мнение первое во всем, его
суждениям и приговору верят более, чем библии."

Сам концепт обмана и манипуляций лежит в основе культуры рыночного
общества. Как говорил еще Цицерон, - "Рынок - это призвание тех,
кто покупает для того чтобы перепродать подороже, и они не могут
это сделать без наглого и беззастенчивого обмана." Энгельс называл
экономику формой дозволенного обмана.

В феодальном обществе богатства приобретались насилием, рыночная
демократия предложила более цивилизованные формы - обман, построенный
на убеждении.

"Вся жизнь рыночного общества построена на завоевании доверия
в деловой, политической и индивидуальной жизни. Успех во всех
социальных сферах завоевывают только те, кто обладает способностью
убеждать, способностью продать свой товар и свои идеи." Социолог
Джеймс Комбс.

Главный инструмент убеждений - язык, и он отражает приоритет тех
или иных качеств отношений между людьми в данной культуре, часто
просто в количестве используемых слов.

В американском варианте английского языка существует больше терминов
для обозначения различных типов обманщиков и приемов обмана, чем
в других языках мира., - frauds, charlatans, deceivers, dissemblers,
tricksters, swindlers, mountebanks, impostors, hoaxers, fixers,
cheats, pretenders, cynics, hypocrites, hoodwinkers, four flushers,
bunk, baloney, buncombe, sham, shilling, bamboozle, him hamming,
chisel, welsh, snake oil, bluffing, a bum steer, rook, flummox,
selling a bill of goods, the put on, a raw deal, diddling, swindling,
the snow job, the come on, the gambit, the royal shaft, the set
up, being fleeced, getting burned, the ream job, conning.

Большинство из этих терминов непереводимы, они отражают специфику
деловых и человеческих отношений, характерных только для американской
культуры, а широта терминологии говорит о степени распространенности
и изощренности обмана.

Гарри Линберг в своей работе "Тhe Confidence Man in American literature",
"Мошенник в американской литературе", показывает, что американская
культура создала специфическую форму гениальности - гениальности
обманщика.

Этот социальный тип видит общество как сборище недоумков (suckers),
которых он может убедить в своей заботе об их благополучии и,
таким образом, за чужой счет, создать благополучие собственное.

С одной стороны, какой же разумный человек будет действовать против
собственных интересов, с другой стороны, в каждом человек существует
желание верить. Мы не всегда доверяем собственным чувствам и убеждениям,
и готовы доверять тем, чьи убеждения логичнее и эмоционально более
интенсивны, чем наши. Манипулятор не обязательно использует открытый
обман, чаще он пользуется логикой доказательств и эмоциональным
давлением.

В первой половине ХХ века техникой манипуляции владел только тонкий
слой населения, бизнесмены, капиталисты, финансисты. Во второй
половине ХХ века, с вовлечением масс в экономический процесс,
техникой манипуляций стали овладевать все социальные слои. Все,
в той или иной степени, стали бизнесменами, капиталистами, финансистами
- играют на бирже, вкладывают свободные деньги в бизнесы, участвуют
в различных формах деловых отношений, а в них самым важным является
умение убеждать, умение купить дешевле, продать дороже. Естественно,
что в атмосфере рыночного общества "Confidence man", мошенник,
превратился в доминирующий социальный тип.

В общественной шкале престижа, мошенники, добившиеся значительного
успеха хитроумным обманом, традиционно занимали очень высокие
места. Умение продать товар, который никто в здравом уме не купит,
умение продавать всё, даже то, что продать нельзя, требует активного
творчества.

Продажи, в широком социальном смысле, требуют изощренной изобретательности,
и сами качества сэйлзмена-манипулятора, наиболее уважаемы в обществе.
Недаром, в греческой мифологии, покровитель творческих профессий,
Меркурий, был богом всех искусств, включая торговлю и воровство.

Америка всегда была страной творческого подхода ко всем проблемам,
всегда искала и находила новые, небывалые пути и, прежде всего,
в создании богатств, недаром ее называли страной неограниченных
возможностей, "land of unlimited opportunity".

По замечанию социолога Эмиля Дуркхайма, если возможности беспредельны,
если "Sky is the limit", предел - только небеса, то и ограничения,
практические и моральные барьеры могут быть преодолены.

Специфическое прошлое Америки, цивилизация создавалась в условиях
первозданной природы, первых колонистов окружали дикие леса, на
них нападали дикие звери и аборигены, сформировало характерный
подход к решению проблем - ищется самый короткий и самый простой
путь. Завоевание нового континента требовало сиюминутных решений,
практичность в достижении цели.

Окруженный первозданной природой, американский колонист должен
был забыть о морали, в борьбе с природой моралист не выживал.
Мораль - результат развития цивилизации, и вне цивилизации неприменима.
Поступок правилен, когда он ведет к выживанию, и неправилен, когда
ставит жизнь под угрозу, на моральные реминисценции просто не
было времени.

Процесс развития капитализма, с одной стороны, создавал новый
мир разветвленной цивилизации, противостоящий природе в своем
материальном воплощении и, в то же время, возвращал человеческое
общество к тем формам отношений, которые существовали в природе
- борьбе за выживание, в которой побеждает сильнейший. Условия
конкурентной борьбы требовали творческого подхода и мгновенных
решений, уголовные законы и законы морали усложняли путь к достижению
цели, поэтому преступление, как инструмент делового процесса,
стало органической чертой нового общества.

Генри Торо: "Вынужденный опираться только на себя, американец
определяет свою свободу, как независимость от закона и традиций.
Американец принимает закон, когда он на его стороне, и отвергает,
если он против. Только он сам решает, что справедливо и что нет."

Экономическая свобода, которую предоставил массам демократический
капитализм, открыла все шлюзы для творческой энергии народа, и
эта энергия сметает на своем пути все барьеры, стоящие на пути,
устаревшие традиции и моральные нормы. Это борьба всех со всеми,
и в ней выигрывают те, кто способен находить самый короткий путь
к успеху, способен нарушать правила игры, игры с высоким уровнем
риска.

Характерен взрыв преступности в постсоветской России, когда появились
небывалые возможности для индивидуального предпринимательства.
Первыми российскими предпринимателями стали те, кто имел уголовный
опыт, опыт приобретения богатств в условиях высокого риска. Уголовный
мир был лучше приспособлен к деловой игре, чем основное население,
приученное Советской властью к экономической и социальной пассивности.

В стабильной экономике легальный бизнес прибегает к нарушению
закона лишь в крайних случаях. При отсутствии стабильности, как
это произошло с появлением свободного рынка в бывшем Советском
Союзе, в условиях разваливающейся политической и экономической
структуры, индивидуальное предпринимательство выбрало самый простой
путь к достижению цели - игнорирование всех законов.

Обман, мошенничество и убийства превратились в России в основное
средство концентрации богатств, обнажив основные принципы бизнеса
в условиях конкуренции. И это закономерно, что уголовники, самая
активная часть населения, стали авангардом развития капитализма
в России, бизнес требует умения рисковать. Бизнес без риска может
существовать лишь в застывших бюрократических, государственных
формах, и, как правило, мало эффективен.

На сегодняшнем Западе преступления в экономике не выглядят настолько
чудовищно, как в России, бюрократизированные корпорации выработали
многоступенчатую систему сокрытия механизма экономических манипуляций,
он не виден за сложными цивилизованными ритуалами, создававшихся
в течении двух столетий рыночных отношений.

"Бесконечны напоминания прессы о беззаконных операциях в России.
Но экономические преступления в России выглядят как наивный провинциализм,
в сравнении с отточенной стилистикой гигантского мошенничества
западного коммерческого мира. ...В этом наиболее наглядное преимущество
западной цивилизации перед Россией. Западный человек получает
достаточную тренировку в рационализации бизнеса, и уважение к
закону. Он не будет надувать кого-то по мелочам. Обман по мелочам
не продуктивен. Западный бизнесмен перед тем как совершить незаконную
операцию, консультируется с юристом, и, в основном, старается
держаться внутри границ закона, который, при помощи опытного адвоката,
всегда работает в его пользу. У русских же нет многовековой практики
ведения бизнеса. Поэтому русский бизнесмен, совершая точно такую
незаконную операцию, как и его западный коллега, делает это непрофессионально,
т.е. грубо и вульгарно. Он не озабочен даже тем, чтобы скрывать
следы, и достаточно недальновиден и туповат, чтобы обманывать
даже там, где в этом нет абсолютной необходимости. У русского
нет того артистизма, внутренней дисциплины и того опыта обмана
многих столетий, который есть у западного бизнесмена. Русский
действует импульсивно, спонтанно, по-варварски. Склонность к преступлениям
у русских не больше, а более очевидна. Она осуществляется в самых
неприхотливых и неприкрытых нецивилизованных формах, а это не
может не вызывать яростный протест у Запада. Не умея носить сложный
маскарадный костюм благопристойности, над которым Запад работал
веками, русские, в своем наивном невежестве, открывают для всеобщего
обозрения сам механизм бизнеса." Социолог Филлип Слатер.

В 90-ые годы ХХ века Россия повторила американский путь. В США,
в 19-ом веке, в начальный период развития индустриальной экономики,
откровенное взаимное надувательство в бизнесе, без маскарада благопристойности,
также было общепринятым правилом. Бюрократическая структура бизнеса
еще только создавалась, экономического законодательства не существовало,
что позволяло использовать любые формы творческого подхода, поэтому
обман, в среде деловой элиты, был откровенным и наглым.

Джон Пирпойнт Морган, создатель американской банковской системы,
знавший, более чем кто-либо другой, психологию людей бизнеса,
говорил, - "Я отношусь к людям с уважением, ко всем без исключения,
но что касается людей бизнеса, то в их компании я бы не оставил
свои ручные часы без присмотра."

Экономическая элита страны во времена Моргана была немногочисленна
и составляла не более нескольких десятков тысяч. В постиндустриальную
эпоху, массы были вовлечены в деловой процесс в качестве его активных
участников, и нарушение законов стало массовым явлением.

Каждый ищет короткий путь, возможность обойти закон в своей сфере
деятельности - это увеличивает коэффициент полезного действия
любого бизнеса. Юридические законы и законы морали сдерживают
динамику развития, и бизнес, в поиске самой короткой дороги, идет
в обход правил, законов и морали. Социолог Джеймс Комб видит американскую
культуру бизнеса, как "Культуру обмана", таково название его книги.
По его мнению, народный капитализм не мог не привести к популяризации
приемов и техники бизнеса, ранее характерных только для узкого
круга "титанов", "финансистов" и "гениев", - "взаимная манипуляция
и обман стали этической и процедурной нормой нашей культуры".

Социология, как и литература, использует обобщения, часто преувеличивает,
чтобы более эффектно доказать свои тезисы. Но вот пример из практики
делового мира:

Джимми Салливан, член директората Нью-Йоркского департамента школьного
образования, укравший из городской казны миллионы, в свое оправдание
на суде привел следующий довод, - "Каждый у кого-то крадет, и
это не нарушение правила - это правило. Это 95%. Кто-то крадет
немного, кто-то больше. Впрочем, мы всегда были нацией, где гангстеры
и мошенники превозносились до небес. Это часть Американской мечты."

(Продолжение следует)