Онтологические прогулки

Многовековая традиционная культура, видела в знании, воплощенном
в словесных или материальных образах искусства, огромную ценность,
помогающем человеку понять, осмыслить окружающий его мир, она
рассматривала жизнь человека в процессе его внутреннего роста.
Традиционная культура была аристократична – она обращалась к высшим
ценностям, духовным, доступным только тем кто не тратил всю энергию
на выживание, высшим классам.

В массовом обществе ХХ века, культура должна была ответить на
запросы масс, запросы простых людей, живущих в сугубо материальном,
физическом мире, в котором высшие духовные ценности не более чем
абстракция, а ценность личности достаточно сомнительна. Традиционная
аристократическая культура уступила свое место культуре массовой,
которая обращалась к массовому вкусу, т.е. к самому низкому. Вековая
народная культура – цирк, рыночный балаган, зрелище, в котором
действие важнее содержания, ее назначение развлекать, она предоставляла
возможность на время уйти от проблем каждодневной жизни. Это был
своего рода легкий наркотик. Рыночный балаган, плотские радости
жизни, еда, вино, секс были теми сферами, где, хотя бы временно,
можно было укрыться от травмирующей реальности.

До возникновения технологического общества человек был связан
с природой, благодаря религии он чувствовал себя органической
частью мира и, в постоянном общении с другими, черпал жизненную
энергию. В современном искусственном мире, в окружении бетона,
стали и стекла индустриальной цивилизации связь человека с высшими
силами, с органикой природы и с другими людьми была сужена до
абсолютного минимума и, оставшись в вакууме своего одиночества,
он стал нуждаться в "наркотиках" больше, чем когда-либо раньше.
Тем более, что мир стал настолько переусложнен, что стало бессмысленным
пытаться его понять. Но потребность в заполнении внутреннего мира
сохранялась и на этот запрос не могли ответить традиционные формы
ухода от реальности – алкоголизм, наркотики, сексуальная сфера,
тем более, что эти формы эскапизма (бегство от реальности) считаются
аномалией, и единственно допустимой формой эскапизма стало искусство,
трансформирующее реальность в эстетически приемлемые формы.

Массовое общество воспитывало материалистическое мировоззрение,
так как выросло на фундаменте массовой экономики, материальная
сторона жизни став превалирующей, вытеснила все другие аспекты
жизни. А в материальной сфере внешнее, физическое действие человека
важнее его внутреннего мира. Действие, а не внутренний мир человека,
не его психология, движущая сила материалистической цивилизации.

Осип Брик, один из идеологов коммунистического, материалистического
мировоззрения, которое должна была отражать советская пролетарская,
массовая культура, – "Мы ценим человека не потому что он переживает,
а по той роли, которую он играет в нашем деле. Поэтому интерес
к делу, к действию, у нас основной, а интерес к человеку – производный."

Когда на авансцену истории вышли массы, весь цивилизованный мир,
вне зависимости от политической системы каждой страны, встал перед
вопросом, как контролировать эти миллионы, и направить их энергию
в безопасное для власть имущих русло.

Культура предшествующих веков не могла быть использована, идеи,
которые в ней содержались, противоречили тем задачам, которые
ставила перед собой власть, и была слишком сложна, она требовала
многолетнего воспитания.

Культура, как и наука, не может существовать без заказчика, по
словам Скотта Фитцджеральда, "культура следует за деньгами". Новые
хозяева жизни заказывали музыку исполнителям, вооружали их новыми
техническими средствами.

Новые технологии позволяли упростить культуру и сделать ее доступной
для широкого потребления. Как говорил один из заказчиков, Ленин,
– "Самым важным из всех искусств для нас является кино, так как
наше население по преимуществу безграмотно."

Радио, кино, а затем и телевидение, сама природа этих новых технических
средств сделала возможным упрощение идей, образов традиционной
культуры, и давала неисчислимые возможности для постепенной подмены
широкого виденья мира тем плоским, одномерным миром, который понятен
зрителю и необходим заказчику.

Кинообъектив вырывает из реальной жизни определенный режиссером
фрагмент, отделяет его от всего остального рамкой и, в результате
монтажа образов, создается та картина мира, которая отвечает задачам,
которые ставит перед собой ее создатель.

Телевизионный экран создает окно в огромный мир, сужая его многомерность
до нескольких десятков сантиметров плоского изображения, и это
уже не объемная реальность мира, а его бледная, упрощенная копия,
лишенная широкого содержания оригинала.

Другой советский идеолог, Арбатов, следующим образом определял
задачи для создателей пролетарской массовой культуры, – "....художник
проникается идеей целесообразности, обрабатывая материал не в
угоду субъективным вкусам, а согласно объективным задачам производства,
...художники становятся сотрудниками инженеров, ученых, администраторов.
Организуя общий продукт. Руководствуясь не личными побуждениями,
а объективными потребностями производства, выполняя задания класса..."

"Oбъективные потребности производства" – отвлечь массы от реальных
проблем их жизни и заставить их видеть мир так, как этого хочет
заказчик.

Работники западной индустрии массовой культуры, в отличии от советских
"инженеров человеческих душ", никогда не говорили о заказе власти,
который они сознательно или бессознательно выполняли, но цель
была та же – формирование необходимого системе восприятия мира.

Мифология, как советской пропаганды, так и Голливуда, рисовала
мир, в котором полнокровные, сильные характеры вовлечены в активную
борьбу добра и зла. Но, как правило, это были абстракции, далекие
от повседневной реальности. Реальная же борьба проходила в мире,
о котором, ни советская пропаганда, ни пропаганда Голливуда, никогда
не говорили, а то, что не имеет своего образа в средствах массовой
информации, как бы и не существует.

Классическая культура стремилась найти в многообразных и многослойных
явлениях общий закон, пыталась дать объяснение закономерностям
развития общества и общественных отношений. Она помогала индивиду
приобщиться к богатству чувств и мнений мировой цивилизации, помогала
личности найти свой уникальный, индивидуальный путь. Пиетет перед
традиционной, аристократической культурой придавал в глазах низших
общественных классов престиж, ценность ее обладанием и подталкивал
все общество к осмысленному подходу к проблемам жизни.

Оригинальное произведение искусства пытается понять реальность,
её законы, её логику, в нём существует глубина накопленного человечеством
знания, оно воспроизводит реальность в объемных образах. А индустрия
массовой культуры не производство значительных произведений искусства,
говорящих об огромном объёме реальной жизни, а конвейерное производство
композиций, стандартных общественных иллюзий.

Массовая культура использует реальность лишь как материал для
создания фантазий, обрывая все связи с общемировым знанием. Теоретики
постмодернизма называют творения массовой культуры "симулякрами"
– копиями реальности, в которых факты реальности не более, чем
игровой материал. Факты лишь компоненты динамичного и эффектного
калейдоскопа, задача которого не расширить знание и понимание,
а развлекать и отвлекать.

Формы массовой культуры в различных странах индустриального мира
были различны, но цель у них была одна – "... дрессировка масс,
чтобы они не были обеспокоены вопросами, угрожающими стабильности
общественного порядка. ... бесполезно обращаться к разуму и интуиции
людей, нужно обработать их сознание таким образом, чтобы сами
вопросы не могли быть заданы. ... задача социальных инженеров,
социологов и психологов, находящихся на службе у правящей элиты,
создание оптического обмана колоссальных размеров, в сужении всего
объема общественного сознания до тривиальных, бытовых форм." Оруэлл.

"Оптический обман колоссальных размеров" создавался постепенно,
мелкими шажками. Еще в середине ХХ века была не совсем понятна
огромная сила рынка, который поставил культуру в один ряд с другими
товарами потребления. Внешне рынок культуры отвечает на массовый
спрос, на деле он культивирует, воспитывает массовые вкусы, и
истинное знание утрачивает свой престиж в глазах всего общества.

Гигантская индустрия развлечений создала культуру эскапизма, бегства
от знания, бегства от реальности – она дает возможность уйти от
реального мира в мир фантазий, уйти от травмирующих размышлений,
и забыться в потоке яркого, красочного действия.

Олдос Хаксли, – "Массовая культура не дает людям взрослеть, она
делает всё чтобы люди были полностью погружены в свои игры, чтобы
они не пытались понять, что происходит вокруг"

"Современный человек нуждается в опиуме массовой культуры, так
как страшится увидеть окружающий мир таким, каков он есть на самом
деле. Он тщательно оберегает свой инфантилизм, и так же, как ребёнок
в колыбели, он радуется погремушкам и мельканию разноцветных стекол
в калейдоскопе. Он не хочет быть взрослым, это слишком опасно."
Фромм.

"Массовая культура, компенсируя чувство беспомощности среднего
человека создает образы суперменов, преодолевающих те препятствия,
которые в практике непреодолимы, побеждающие там, где среднего
человека неизбежно ждет поражение. Супермены не ходят на работу
с девяти до пяти. Не дрожат перед начальством. Не боятся, что
завтра их уволят без всякого объяснения причин. У них нет проблем,
как выплачивать месячные счета. Супермены в одиночку решают все
социальные проблемы, в очень простой и понятной форме – чаще всего
физической силой. Эти сказки не уменьшают стрессов, но хотя бы
на время, перед уходом в сон, приносят состояние сладкой дремы."
Александр Зиновьев.

Фашисты сжигали книги на улицах и площадях, советская власть гноила
книги в библиотечных архивах, что возбуждало общественный интерес
к запрещенному знанию. Рынок делает это более эффективным способом
– он прививает безразличие к знанию.

Рэй Брэдбери боялся того, что государство запретит читать книги.
Олдос Хаксли боялся другого, что будут созданы условия, в которых
люди не захотят больше читать книги. Но они оба ошибались, сегодня
читают намного больше, чем раньше.

Сегодня выпускается 1,500 ежедневных газет и 7,000 еженедельников.
Каждый год выпускается 75,000 новых книг. Это по преимуществу,
развлекательная литература, и массовый спрос существует только
на нее, на литературу типа "гамбургер", на упрощенную до уровня
массового вкуса информационной жвачки, "литературу для бедных".

И, в то же время, серьезная литература, ставящая острые социальные
проблемы, издается, но её тираж никогда не достигает даже 10 тысяч
копий. Их, в основном, приобретают лишь университеты, они входят
в учебные программы многих колледжей, тысячи студентов эти книги
читали, однако это ничего не изменяет в их отношении к существующему
статус-кво.

Возможно, что если бы эти книги были бы запрещены, они оказали
бы большее влияние на массовое сознание, как было в Советском
Союзе с Самиздатом и Тамиздатом. Внешняя цензура мыслей, запреты
на те или иные идеи, стимулирует появление все новых и новых ересей,
создает противодействие контролю.

Прямая цензура, запрет, неэффективны, самоцензура действует гораздо
продуктивнее. Каждый понимает про себя, что открытое обсуждение
и анализ книг этих авторов вне академической аудитории, может
привести к конфронтации, конфликту, к обвинению в отсутствии позитивного
взгляда, – "You are negative". Собственная позиция, мнение, отличное
от общепринятого, вызывает конфликт, "Ты что, умнее других?",
это вызов обществу, и его последствия непредсказуемы.

Зритель обсуждает с другими то, что он читает в газетах, журналах,
видит на экране телевизора, а так как в них нет тех проблем, с
которыми средний человек сталкивается ежедневно, они исключаются
из его сознания. Тот, кто считает, что массовая культура деформирует,
искажает реальную картины жизни и не следует в общей толпе, может
ожидать не только общественного остракизма – это суд над самим
собой, чувство недоверия к себе. Тут не отделаешься просто криком
из толпы, – "А король-то голый". Тут надо отвечать перед самим
собой на вопрос, как жить, противостоя всему миру.

Можно предположить, что это явление сегодняшнего дня, что когда-то,
в "добрые старые времена", в Америке, самой свободной стране мира,
свобода мнений существовала, но вот, что писал Алекс Токвиль 175
лет назад, – "Свобода мнений, безусловно есть, но она не вызывает
ничего кроме презрения. Ты свободен думать что хочешь, никто не
посягнет ни на твою жизнь, ни на твое имущество, но ты превратишься
в чужака, в парию, отверженного обществом. Ты сохранишь свои гражданские
права, но они будут бесполезны. Близкие люди будут шарахаться
от тебя на улице, и твоё существование будет хуже, чем смерть."

И сегодня, в повседневной жизни, мало кто решается на такой мужественный,
отчаянный акт, как собственное мнение. В то же время, в массовой
культуре представлен широкий спектр мнений, но они нейтрализованы
не заметным неискушенному потребителю набором приемов.

Первый – это экономика производства продуктов культуры. Серьёзная
литература, выпускаемая малым тиражом, не может рассчитывать на
широкую рекламу, это экономически неоправданно, и поэтому средний
читатель просто не знает о её существовании.

Второй – стандартизация продуктов культуры. Стандарт, вводя содержание
в определенный формат, сужает качество до самого низкого, наиболее
широко распространенного уровня культуры, стерилизует оригинальное
мнение, сводя его к общепринятой, плоской, одномерной форме. Индивидуальный
вкус, индивидуальное мнение, индивидуальное видение мира, в процессе
фильтрации стандартом, теряет свой объём, значимость и силу воздействия.

Да и сам потребитель не принимает оригинальные мнения и виденья
мира, они требуют слишком много внимания, размышлений, общей культуры.
Массовая культура замещает качество количеством, количеством стандартов,
что соответствует представлениям современного человека, который
все явления жизни оценивает только количественно.

Сам огромный объем продуктов массовой культуры вызывает ощущение
интенсивности культурной жизни. Но истинные произведения культуры
штучный товар, они глубоко индивидуальны, а конвейер индустрии
культуры выпускает "standardized diversity", стандартизированное
разнообразие.

При покупке музыкального диска в магазине вы видите разделы –
стандартный джаз, стандарт-кантри, стандарт-классика, стандарт-рэп,
стандарт-поп. Выбор стандартов неограничен.

Выбор стандартов в кино еще более широк. Каждая группа населения
– черные, латино, интеллектуалы, рабочий класс, бэби-бумерс, гомосексуалисты,
подростки, пенсионеры, любители фильмов "action" и любители картин,
описывающих жизнь старой британской аристократии 19-го века –
все получают своё. Существует стандарт фильма для традиционной
семьи, стандарт для любителей острых ощущений, стандарт для любителей
изысканной европейской эстетики. Сотни новых фильмов, выпускаемых
за год, также, как и сотни телевизионных каналов, оставляют у
потребителя ощущение, что отличие между ними настолько поверхностно,
что они практически неразличимы.

"Большинство американских фильмов – замороженный обед, как правило,
никаких следов жизни.". Андрей Кончаловский.

Кабельное или сателлитное телевидение предоставляет сотни каналов,
освещающие тысячи тем – передачи о работе полиции, опросы людей
на улице, фильмы об истории страны и мира, биографические серии,
но все они создают впечатление, что это сделано одним и тем же
режиссёром, на одном и том же конвейере. В то же время у потребителя
есть выбор – это он держит в руках "remote control" и всегда может
переключиться на другую программу. Но, и на другой программе он
увидит только стандартное зрелище или стандартные новости – то,
что ему хотят показать те, кто владеет средствами массовой информации.

"Все бурление культуры, которое если начинать перечислять, здесь,
в Америке, действительно есть, но оно не складывается в некую
единую культурную жизнь, а состоит из отдельных событий, ... культура
лишь декорация для прикрытия функций ежедневной жизни, а не часть
самой жизни." Русский иммигрант Шоссет.

Культура и искусство в американской истории никогда не были органической
частью жизни общества, как в Европе, они всегда воспринимались
утилитарно – как форма отдыха от трудов насущных, как развлечение,
как часть функционального комфорта. Высокую культуру, говорящую
о бытие, в Америке сменила массовая культура, говорящая о быте,
и её назначением стало украшение быта.

"Искусство для нас не первая необходимость – нашей стране нужны
ремесла.", писал Джон Адамс, второй президент Соединенных Штатов.

С момента основания Нового Света, строившегося на континенте без
каких-либо признаков цивилизации, интеллектуальное, эстетическое,
эмоциональное наполнение жизни не был целью общества. Жизнь Европы
строилась на культуре, вокруг культуры, так как культура считалась
целью и смыслом цивилизации, а результат всех сфер человеческой
деятельности понимался не как материальное богатство само по себе,
а как ценности культуры, которые создаются в процессе его строительства.

В США, в новой стране, появляющейся среди дикой природы, шла ежедневная
борьба за элементарное физическое выживание, и для миллионов иммигрантов,
бежавших на новый континент от европейской нищеты, экономический
успех был важнее культуры, недаром европейцы называли американцев
"новыми варварами". Америка создавала новое мышление, новую психологию,
новые культурные ценности – ценность труда, материального богатства,
роста экономики.

Европейцы находили красоту, волнение, катарсис в искусстве, американцы
– в строительстве бизнеса, в росте капитала. Культура и ценности
всё усложнявшегося производства и рынка становились культурой
и ценностями повседневной психологии. Европейцы обогащали себя,
приобщаясь к высшим формам искусства и гуманитарного знания. Американцы
совершенствовали себя, впитывая сложные формы деловой жизни, вырабатывая
в себе те черты, которые приводят к успеху и обогащали свою жизнь
новыми формами физического комфорта и развлечений.

В США классическая культура не могла иметь такого авторитета,
как в Европе, так как она статична по определению, она говорила
о вечном, и поэтому не отвечала условиям американской жизни, построенной
на постоянном изменении.

Однако, классическая культура не была полностью отброшена, она
была использована как сырье, которое после вторичной переработки
– "cultural recycling", становилась частью товаров широкого потребления,
культурного ширпотреба.

"В отличии от классической культуры масс-культура не стремится
отразить реальность, она эту реальность реконструирует, создавая
одномерную декорацию из элементов старой культуры, что придает
пустоте и вакууму, химерам новой жизни, некоторую достоверность."
Генис.

Чтобы привлечь к себе внимание публики продукт массовой культуры
должен быть ярким, зрелищным, поэтому значительными явлениями
американской культурной жизни становятся не те, которые говорят
об основных вопросах жизни, а периферийные события, экстремальные
в своей зрелищности – ограбления, убийства, политические скандалы,
автомобильная или авиакатастрофа, землетрясение в Калифорнии или
наводнение в Новом Орлеане.

"В массовой культуре качество вещей, событий и человеческие качества
не имеют никакой ценности. Ценится только эффект, который производит
вещь, человек или событие." Итальянский писатель Барзини.

Массовую культуру создают не свободные художники, ищущие ответы
на вечные вопросы жизни, она создается исполнителями, выполняющими
заказ профессионалами, специалистами, подчиняющиеся законам производства.

"Продукты культуры производятся индустрией по правилам любого
другого массового производства и создаются прежде всего в расчете
на рынок. Индустрия культуры не ставит своей целью культурное
развитие масс." Из доклада Юнеско.

Массовая культура говорит, что если вам что-то не нравится в вашей
жизни, рисуйте себе мечту, верьте в мечту, заменяйте мечтой реальность,
живите в мечте, так, как это делали многие поколения до вас, жившие
"Американской мечтой".

Герой Сильвестра Сталлоне в фильме "Rambo IV" железным кулаком,
в одиночку, наводит порядок в Юго-Восточной Азии. Он побеждает
там, где американская армия потерпела сокрушительное поражение.
Хотя это противоречит историческим фактам, зритель верит впечатляющему
зрелищу, а не историческим фактам, до которых ему нет никакого
дела. Все социальные проблемы решаются одним человеком, в одиночку.
Система воспитывает массы на идее, – "One can make a difference",
один человек может изменить мир.

В сталинскую эпоху придавалось огромное значение влиянию отдельных
людей на жизнь всей страны. В случае экономических, политических
и военных неудач, ответственность возлагалась на конкретных исполнителей.
Как говорил Сталин о способах общественных проблем, "нет человека,
нет проблемы". Результат сталинского подхода – продуктивность
расстрелов и непродуктивная экономическая система. Но сталинский
метод давал возможность снять ответственность с самой системы,
которая становилась недосягаемой для критики.

Тот же принцип отражен в американской формуле – "One can make
a difference", она использует парадоксальное свойство сознания
массового человека – конкретность опыта, который говорит, что
один ничего не может изменить, и способность верить в иллюзию,
что мир изменяют одиночки. Мир изменяет вся система в целом, в
которой отдельный человек лишь песчинка в огромном песчаном потоке.
Массовая культура – часть этого потока, и в него вливается все
больше "песчинок" многих стран и континентов, массовая культура
становится космополитической, интернациональной.

Благодаря развитию различных новых видов коммуникаций, связавших
мир в единое целое, начинает происходить, естественная в этом
процессе, унификация всех национальных культур, и каждая отдельная
национальная культура отказывается от своей специфики, так как
национальная специфика провинциальна и не может выйти на глобальный
рынок.

Молодежь многих стран предпочитает американскую культуру своей
национальной, они перестают читать книги и смотреть фильмы, выпущенные
в их родной стране. Несмотря на анти-американские настроения в
Европе, России, Азии и Латинской Америке, количество проданных
на этих рынках американских музыкальных дисков и видео увеличивается
каждый год.

Этот странный феномен объясняется тем, что массовая культура рисует
мир, часто не имеющий никакого отношения к конкретной американской
жизни.

Индустрия культуры поставляет всему миру развлечения – "fun".
Потребитель тянется ко всему экстремальному, ко всему, что выходит
за пределы его монотонного, стерильного существования. И "fun"
для него – это все виды и формы преступлений, все виды физических
наслаждений, азартные игры, порнография, гомосексуализм, садизм,
мазохизм, которые в изобилии предоставляет индустрия развлечений.

"Американская культура прививает молодежи всего мира американский
стиль жизни. Так же, как физическое загрязнение атмосферы городов
Запада приводит к ухудшению качества жизни, так и популярная культура,
настоянная на помоях, отравляет культурную атмосферу агрессивно
анти-гуманистической философией, что приводит к дегенерации всего
общества, но, прежде всего, к дегенерации молодежи – будущего
мира. Если атмосфера, которую создает американская массовая культура,
распространится по всему миру неоткуда будет даже импортировать
свежий воздух." Венгерский композитор Сандор Баласси.

Но эта проблема уже решается созданием такой человеческой породы,
которая не только способна дышать "настоянным на помоях" воздухом,
но воспитывает гурманов мусорного ящика, у которых от свежего
воздуха наступает удушье.

Современная массовая культура точно отражает те изменения которые
произошли за последние полстолетия интенсивного роста материального
богатства, потребовавшего новых героев, героев действия и новую
культуру отношений. В массовой культуре отсутствует спонтанность,
непосредственность чувств, в ней нет размышлений над жизнью, нет
обобщений жизненного опыта. На первый план выступают действия
персонажей, а не их эмоции, мысли, их внутренний мир.

В современной культуре исчез тот жанр, который в течении существования
гуманистической цивилизации считался ее высшим достижением – трагедия.
Начинает исчезать также и драма, так как сама жизнь, построенная
на рациональной основе, устраняет драматизм внутренней жизни личности,
бывший когда-то центром и главным интересом литературы, театра
и кино. Разнообразие мотивов человеческого поведения, раскрытие
вершин и падений человеческого духа, которые когда-то были основным
содержанием искусства во всех жанрах, массовую культуру не интересуют.
В трагедии и драме существовало обобщение человеческого опыта,
а в массовой культуре доминирующие жанры – комедия и фильмы "action".
В них внутренний конфликт и конфликт с обществом, в котором проявляется
объем личности, отсутствует. Сам сюжет и диалоги, главное содержание
истинных произведений искусств, используются лишь как связка между
фейерверками акробатических номеров и технических эффектов, декоративная
сторона в зрелище важнее содержания.

Зрелища, которые предоставляет телевидение, позволяют проводить
перед экраном свободные часы от работы часы, перед зрителем мелькают
тысячи картинок, сменяющихся с огромной скоростью, они наполнены
действием, но содержания в них нет, массовый потребитель в нем
и не нуждается, ему нужна встряска, "kick", подъем адреналина
в крови. По определению французского философа Ги Дебор, это "бесконечный
поток банальностей, представленных со страстью шекспировских трагедий."

Название кинотеатров в Америке в начале двадцатого века, "motion
pictures", движущиеся картинки, отражало отношение публики к этому
виду развлечений, не считавшегося тогда искусством.

Хотя сегодня кинематограф и телевиденье относят к разряду искусств,
но они, в конечном счете, выполняют ту же развлекательную функцию
– движущихся картинок, в которых драки, стрельба и погони являются
основным содержанием, как и в рыночных кино-балаганах (Nickel
Odeon) начала 20-го века. Сегодня количество и качество ошеломляющих
зрительных и звуковых эффектов движущихся картинок несопоставимы
с теми, что производились в начале 20-го века, но их содержание
то же.

Зрелище, фейерверк образов и есть, собственно, содержание, а фейерверки
привлекают всех, в независимости от национальности, возраста,
образования и культуры. Фейерверк не предполагает размышлений,
он не обращается к пониманию, он ослепляет своей яркостью, оставляя
все остальное вокруг в полной темноте.

"В будущем будет создана такая форма контроля над обществом, аналога
которому не знает история.... бесчисленное множество людей, равных
и одинаковых, будут жить в постоянной погоне за все новыми и новыми
удовольствиями. Они полностью подчиняться той силе, которая эти
удовольствия поставляет. И сила этой власти будет абсолютна и
незыблема." Олдос Хаксли.