Онтологические прогулки

Преамбула

Почему я взялась за перо?

О сущности понятия «добро», о существе и форме морального суждения я
начала размышлять с 1968 года, задолго до того, как
познакомилась с трудами О.Г.Дробницкого о морали и со взглядами
неопозитивистов на этот предмет. Я вела общественный семинар по
этике в Научной библиотеке МГУ и столкнулась с тем, что в
библиотеке не оказалось ни одной книги на тему «добра и зла».
Пришлось думать самой. Через несколько лет эти мысли
привели к некоей гипотезе, и реферат о ней был одобрен
П.П.Гайденко, лучшим философом того времени. Получилось по методу Дени
Дидро: сначала пиши всё, что у тебя в голове, а потом читай
других авторов и вноси изменения, если надо.

Мораль, на первый взгляд, простое, доступное разумению каждого
человека явление общественной жизни. Начиная со сказок, преданий,
мифов, и кончая наставлениями родителей, воспитателей,
религиозными проповедями, общественным мнением, человек узнает о
плохом и хорошем, о добре и зле.

Но это кажущаяся простота. Для учёных и просто любознательных в
самой морали и в этике – россыпь загадок и до сих пор
неразгаданных тайн. При близком взгляде, интересе к этому предмету
оказывается, что мораль многолика, непостоянна, противоречива.

Один только пример моральной нормы у разных народов:

Уважать и беречь старость, например, на Кавказе и в Киргизии.
Уничтожать беспомощную старость – в Японии прошлых веков. Удалять
стариков от общества в дома престарелых – цивилизованная
Европа.

Я не буду здесь перечислять проблемы, стоящие перед наукой этикой
(на Западе уже созрела наука о ценностях – аксиология), они
сформулированы О.Г.Дробницким в его трудах о морали 60 -70-х
годов XX века. Но на одной тайне остановлюсь.

25 веков тому назад мудрец из мудрецов древней Греции Платон сказал
о ней в диалоге «Протагор» словами, принадлежащими якобы
софисту Протагору.

«…Зевс повелел дать людям правду и стыд, но не как искусство или
мастерство (лишь немногим), а чтобы все люди были причастны к
стыду и правде, а кто не может, этого убивать, как язву
общества. Поэтому любой гражданин и может подавать советы в делах
государственного управления и других общественных делах».

А далее Протагор обращает внимание на одну особенность морального поведения.

«Ведь если кто скажет про себя, что он хороший флейтист или припишет
какое другое мастерство, какого у него нет, то его либо
поднимают на смех, либо сердятся, либо увещевают как
помешанного.

Когда же дело касается справедливости и прочих гражданских
добродетелей, тут даже если человек известен своей несправедливостью,
вдруг станет сам о себе говорить правду (всенародно), то
такую правдивость, которую в другом случае признавали
рассудительностью, все сочтут безумием: ведь считается, что каждый,
каков бы он ни был на самом деле, должен провозглашать себя
справедливым, а кто не прикидывается справедливым, тот не в
своём уме.

Поэтому необходимо всякому, так или иначе, быть причастным
добродетели, в противном случае ему не место среди людей». (Платон.
Соч. в 3-х тт., 1968, т. 1, с. 205-206).

Что следует из речи Протагора?

Во-первых, что мораль дана людям свыше, она есть божественное
установление, поэтому можно полагать, что каждый должен поступать
соответственно «стыду и правде» (быть причастным к ним). Но
во второй части монолога выясняется иное: член общества не
обязательно должен поступать по правде, он может быть
порочным и всем известен своими пороками, но он может избежать
морального осуждения при непременном условии: если будет
публично объявлять себя добродетельным, справедливым, честным и
т.п., то есть будет «прикидываться» хорошим, будучи плохим. А
кара грозит тому, кто не прикидывается – вот кого надо
преследовать.

Платон здесь провозгласил право морали на «лицемерие», нисколько её
не осуждая. Я посвящу этой теме эссе, а в главе «Что есть
моральное суждение» дам объяснение этой особенности, исходя из
своей гипотезы о сущности морального суждения.

Как выглядит мораль с точки зрения её строения

Почти всё, что есть в обществе пронизано человеческими отношениями и
имеет моральную сторону. Такими являются семья и
воспитание, обучение и наука, искусство, война и армия, политика,
законы, суды и тюрьмы, труд на производстве, медицина и многое
другое.

Представляется, что мораль выступает в нескольких ипостасях.

На самый первый взгляд она делится на две сферы: житейскую сферу и философскую.

Житейская сфера в свою очередь состоит из а) моральных отношений и
б) обыденного морального сознания.

Примеры моральных отношений: моральные суждения (помогать больным и
старым хорошо), оценки поступков (он поступил благородно),
внушения (не лги – это плохо), призывы (будь храбрым бойцом),
религиозные проповеди (не убий, не укради).

Обыденное моральное сознание: принятые в обществе нормы (воинская
доблесть, материнский и отцовский долг), моральные устои
(трудолюбие, честность, верность в браке), обычаи (например, у
одного из народов: если девушка хочет выбрать жениха, она
должна подойти к нему во время работы на его поле и стать рядом
как помощница).

Философская сфера морали двойственна. Философское лицо морали
представлено этикой – наукой о поведении (впервые была обобщена
Аристотелем в трудах «Этика к Никомаху» и «Большая этика»).

Но этика в свою очередь делится на а) назидательную,
проповедническую (речи Сократа, диалоги Платона, часть этики Аристотеля,
труды Эпикура) и б) научную, аналитическую. Последняя не
занимается проблемами, как стать добродетельными членами
общества.

В ней содержится: а) исследование моральных категорий:
справедливость, правдивость, дружелюбие, благоразумие, чувство
собственного достоинства, скромность (исследованы Аристотелем); б)
исследование моральных понятий: моральное суждение, оценка,
норма, общественное мнение и, наконец, сам феномен морали.

Поскольку до конца XIX века этика развивалась несколько однобоко –
превалировала ее назидательная сторона за небольшим
исключением (труды И. Канта, Д. Юма, Г. Гегеля, Ф. Энгельса), то есть
соблазн остановить свое внимание на аналитической стороне.

Первые попытки изучить мораль как общественный феномен сделали в
Древней Греции софисты (до нас дошли имена Протагора, Крития,
Горгия, Гиппия).

Наряду с Сократом, Платоном, Аристотелем (поучающая этика) в V-IV
веках до н.э. софисты задались вопросом: а чем является сама
мораль, каково ее происхождение?

Странствуя по городам Греции и странам Востока, софисты обнаружили
различия в нравах и обычаях разных народов. А сравнивая
прошлое своей страны с настоящим, они убедились, что нравы и
законы их предков значительно отличались от современных им
нравов и законов.

На размышления их натолкнул быстрый распад традиционной идеологии в
греческих городах, острая борьба мнений в собраниях, судах
вокруг старых и новых обычаев и норм.

Выводы их были таковы: а) не существует неизменных моральных норм,
обычаев, правил. б) Они изменчивы и относительны в
зависимости от времени и места. в) Причина их изменчивости в том, что
они исходят не от богов и не из природы вещей, а источником
их является сам человек. Часть софистов утверждала, что люди
считают добром то, что им полезно, а злом – то, что им
вредит. Далее следует, что преследуя ту иную выгоду, люди
устанавливают понятие добра, зла, справедливости.

Но в таком случае не может существовать единого понятия о
справедливом, нравственном (как это считал Сократ). Следовательно, все
понятия морали субъективны.

«Не существует того, что было бы справедливо само по себе. Или: что
любому городу справедливо и прекрасно, то и есть для него,
пока он это думает». (Очерки истории этики. – М., 1969. –
стр.51). Авторы «Очерков» делают вывод, что софисты последовали
тезису самого мудрого из них Протагора: «Человек есть мера
всех вещей, существующих, что они существуют, и не
существующих, что они не существуют».

Таковой была первая в Европе попытка взглянуть на мораль, как на
феномен общественного сознания. В XX веке такой подход получил
название «метаэтики». Разумеется, у софистов он был в
зачаточном состоянии, но важен сам прорыв в сознании. Суть была
такова: вы, философы призываете нас подчиняться нормам морали,
как общеобязательным, считая ее «божественным
установлением» (Сократ, Платон). Но мораль оказалась чисто человеческим
установлением, в ней нет ничего абсолютного, данного богами.

Думаю, что без этого поистине революционного открытия невозможны
были бы поучения Эпикура о том, как надо относиться к
общественным установлениям (см. далее).

Для сравнения и наглядности различия двух ипостасей этики обратимся
к назидательной этике тех же веков в Древней Греции.
Современник софистов Сократ был убежден в существовании единой,
необходимой, общеобязательной для всех нравственности. Сократ
был уверен, что если человек знает как поступать справедливо,
то он так и будет поступать. А незнание того, что
нравственно, он считал причиной живучести пороков.

В своих беседах с согражданами и бродячими философами Сократ
убеждается, что люди не знают, что есть добродетель, благо,
прекрасное, мужество, что все эти понятия неясны, запутанны,
противоречивы и не могут быть руководством в поведении.

Сократ был глубоким и оригинальным мыслителем, и в центр философии
он поставил этику. «Не для того человеку дан разум, чтобы
исследовать, что находится в небесах и под землей, а для того,
чтобы стать совершенным».

В своих поучительных и познавательных беседах путем наводящих
вопросов Сократ старался помочь собеседнику придти к пониманию
«что хорошо, а что не подобает». В очень красивом и прозрачном
диалоге с софистом Полом Сократ начинает беседу с
утверждения: Я считаю, что несправедливый человек всегда несчастлив, а
если не понес наказания – несчастлив вдвойне. Пол возражает
на примере македонского царя Архелая, который на пути к
трону убил своих братьев, а теперь наслаждается властью,
богатством и счастлив. Завязывается цепочка вопросов Сократа и
ответов Пола, Сократ вынуждает Пола согласиться с ним.

Итак, Сократ своими поучениями будоражил умы сограждан, приковывая
их внимание к нравственной стороне поступков известных
политиков, публичных деятелей полиса, влиятельных богачей. При
этом он обращал внимание людей и на цели (насколько они
хороши), и на средства, насколько они достойны человека. Вот его
слова: «Не стыдно ли тебе заботиться о деньгах, чтобы их у
тебя было как можно больше, о славе и почестях, а о разуме, об
истине и о душе своей не заботиться и не помышлять (там же
стр. 98).

А вот выдержки из поучений другого греческого мудреца – философа
Эпикура, который жил позднее уже в эпоху распада полиса.

Эпикур выдвигает учение, прямо противоположное убеждениям Сократа и
Платона. Платон стремился укрепить общественные устои, а
цель Эпикура – помочь индивиду выработать стиль жизни,
помогающий выжить в новых условиях.

Общество или государство, а также мораль, с точки зрения Эпикура, не
обладают высшей ценностью для человека. Его исходный тезис
в отношении социума: Люди подвержены вздорным страстям
(зависть, тщеславие, ненависть и т.п.), из-за этого они вредят
друг другу. Для избегания вздорных страстей нужно не овладение
миром, а отклонение от него.

Позиция эпикурейца в отношении законов, норм такова: 1) Насколько
важно для него чтить законы и другие принятые в обществе
установления, настолько же важно сохранять дистанцию по отношению
к ним.

Чтобы не попасть в зависимость от социальных норм, а также
учреждений, стоящих на их страже, человек в своем общественном
поведении не должен идти дальше внешней лояльности, то есть
подходить к нормам, ясно понимая, что в них нет ничего святого.

Их необходимо соблюдать не ради них самих, как если бы они обладали
особым качеством (истинностью, божественностью), а только
из-за неприятных последствий, с которыми сопряжено всякое их
нарушение.

2) Необходимо избавиться от страха перед богами, как карающей высшей
силы: богам нет дела до мира. Бог есть существо бессмертное
и блаженное, стало быть, оно замкнуто на себя, не поддается
не гневу, ни благоволению.

Толпа привыкла вмешиваться в чужие дела, делить людей на «своих» и
«чужих», на «хороших» и «плохих», и это свойство
приписывается богам.

А у Платона, заметим от себя, в Диалоге «Протагор» сказано как
заклинание: «Зевс дал людям правду и стыд…»

Таковы яркие примеры для характеристики двух ипостасей зародившейся
в Греции этики.

Житейская сфера морали

Если внимательно присмотреться к содержанию общения людей, то
бросается в глаза, что значительная часть их суждений носит
моральный характер, что они постоянно толкуют о чужих и своих
поступках, давая им оценки «хорошо, плохо, правильно,
неправильно, справедливо, несправедливо» и т.п.

Льву Толстому приписывается такое высказывание: «… люди только и
делают, что решают моральные проблемы, хотя видимость такова,
будто они воюют, торгуют, строят и т.д.».

В качестве житейских понятий люди оперируют моральными понятиями а)
в их непосредственном общении, давая оценки поступкам или б)
опосредованном общении – через религиозные книги (Библия,
Коран, Талмуд), проповеди священников, мифы, народные
сказания, сказки, а позднее в) через художественную литературу и
искусство. Вспомним гениальных писателей мировой литературы:
Гомера и Софокла, Эсхила и Эврипида, Свифта и Сервантеса,
Мольера и Шекспира, Диккенса и Пушкина, Гоголя, Достоевского и
Чехова. Сила нравственного воздействия их произведений
потому так велика, что запечатлена в художественных образах.
Имена Эдипа и Медеи, Дон-Кихота и Дон-Жуана, Сальери и Отелло,
Тартюфа, Хлестакова и других героев книг стали
нарицательными, носителями определенных нравственных качеств.

Столь же велика роль кинофильмов. Я обратила внимание на
сатирический фильм Чарли Чаплина «На плечо!». Бессмысленность мировой
бойни (первая мировая война), изображение солдат и офицеров
манекенами, куклами-автоматами, которых дергает за нить
невидимый кукловод, и сам герой – жертва, глядящий на этот абсурд
потрясающим недоуменным взглядом – вызывает гомерический
смех зрителя. Смех же ставит под удар «серьезную» идею
патриотизма, под барабанный грохот которой капиталисты погнали
людей погибать. Смех здесь – это высшая нравственная оценка
всякой войны.

Что можно сказать еще о моральных отношениях?

Моральные переживания своих и чужих поступков подчас глубоко
затрагивают сферу «духа» человека, а нравственные устои личности
способны влиять на его судьбоносные решения. Вопрос морального
выбора человека оборачивается порой вопросом его жизни и
смерти.

Вот пример из истории Великой Отечественной войны. Несмотря на
преступные ошибки советского военного руководства, из-за чего
произошел молниеносный разгром наших пограничных войск и
стремительное наступление фашистов, с начала войны официальная
советская идеология объявила советских военных, попавших в плен
к врагу (а их сразу стало 3,9 миллиона человек),
предателями Родины, изменниками, их семьям было отказано в пособии, а
им самим после немецких лагерей грозил советский ГУЛАГ.

Так было наложено моральное клеймо на невинные жертвы со стороны
власти. Можно представить их моральные переживания «позора» и
моральное состояние их близких. Ещё пример. Партией была дана
установка: членам партии запрещалось зарывать свой
партбилет при пленении. Оставалось не скрывать от немцев, что ты
коммунист, геройски сделать шаг вперед и погибнуть. А тех, кто
скрыл от врага свой партбилет и «отрекся» тем самым от
партии, стал пленным ради сохранения своей жизни, очернили до
такой степени в глазах народа, что и через 20 лет после войны
этих людей «разбирали» на партсобраниях и унижали (случай мне
известный из жизни парторганизации библиотеки МГУ в 60-е
годы прошлого века).

Итак, в условиях войны правящая верхушка, скрывая свою вину перед
народом, использовала вековечный моральный лозунг патриотизма
в своих интересах. В этих жесточайших условиях каждый боец и
командир должен был сделать выбор: слиться с официальной
моралью в этом пункте или отринуть ее и обосновать для себя
другую моральную позицию. Были примеры того, как воины не
поддавались запугиванию и моральному терроризированию со стороны
партии и выживали.

О так называемом «лицемерии» в морали

Когда приглашаешь к беседе о морали человека, незнакомого с наукой
этикой, но кто в жизни постоянно сталкивается с моральной
практикой, а именно: с необходимостью выбора того или иного
поступка, или с оценкой чьего-то поведения, или с проповедью
священника о том, как поступать по-божески, то суждения о
морали будут самые разнообразные.

Но во многих отзывах заметен оттенок скепсиса, сводимого к двум
рассуждениям. Первое звучит так: о морали нельзя сказать чего-то
определенного, так как её требования меняются от века к
веку, и совершенно различны у разных народов. А второе таково:
требований морали в обыденной жизни мало кто придерживается,
а сами проповедники высоких принципов подчас оказываются
обманщиками (как, например, средневековая католическая
церковь, которая погрязла в грехах).

Поэтому мораль легко уличить в лицемерии. То есть искренность морали
вызывает сомнения у обычного человека: насколько её нормы
непререкаемы, не содержат ли призывы моралистов скрытой
фальши.

Сторонники марксизма в этике обычно отзывались о морали как
лицемерной, ханжеской, относя это к обществу с частной
собственностью и особенно буржуазному.

Ведущий советский этик А.Гусейнов назвал это свойство «удвоением
моральной жизни». Это означает наличие в обществе двух отличных
друг от друга моральных сфер: с одной стороны, практикуемые
нравы «отмеченные эгоизмом и бессердечием», а с другой
стороны, официально проповедуемые нормы справедливости, братства
и т.п.

Человеку задается выбор, - пишет автор в книге «Введение в этику». –
М., 1985, с.180 – или принять всерьёз официальные проповеди
добра и тогда оказаться неудачником и посмешищем для людей
(Дон Кихот) или бороться за своё существование в этом
жестоком обществе и стать негодяем (Гобсек). Индивид избирает
второй путь с тем только уточнением, что эгоистическую суть
своего поведения он маскирует благими намерениями…

А.Гусейнов переходит в моральную атаку на мораль (с.181). Не
задаваясь вопросом о сути морали и общественного мнения, он с
возмущением устанавливает «поразительный факт»: что в условиях
«разгула» частнособственнического интереса, будучи эгоистом,
индивид «не хочет себе в этом признаться». Какой бы глубины
нравственного падения, - восклицает автор, - индивид не
достиг, он всё равно чувствует себя связанным официально
принятыми правилами моральной игры, и у него всегда найдётся
какой-нибудь жалкий софизм для самооправдания, самообмана, как у
Раскольникова, который хочет найти утешение в том, что он
убивает «никому ненужную и, напротив, всем вредную старуху и
делает это во имя «ста, тысячи добрых дел».

Что хочется сказать по поводу приведённого выше текста? Во-первых,
взгляд автора на мораль классового общества мне видится
однобоким. Нельзя же отрицать, что и в нём совместная жизнь
людей, семья, труд, даже военная обстановка невозможны без
отношений солидарности, взаимопомощи, симпатии, дружбы, любви, то
есть добрых отношений. Ещё Аристотель и Эпикур превозносили
дружбу, как ценнейшее отношение между людьми.

Заметим также, что во все эпохи люди совершали нравственные подвиги,
и те имена, что история сохранила, всем известны – это
Сократ, Джордано Бруно, Кампанелла, Вольтер, Радищев и другие.

Во-вторых, хотелось бы вместо праведного упрека в лицемерии увидеть
хотя бы попытку анализа механизма действия морали. То, что
позволит ответить на вопрос: где та лазейка в инструментах
морали (нормы, суждения), которая позволяет ей выдавать себя
за абсолютную истину, прикрывая корыстные интересы групп и
классов.

В-третьих, ведь люди во всяком обществе эгоистичны, но почему
общественное мнение вынуждает их маскировать свои личные интересы?

В-четвертых, чем же объяснить многовековое существование этой формы
сознания и воздействия на членов общества, которая идет
наперекор жизни, призывая всех к добру, в то время как, по
выражению английского философа XVII века Томаса Гоббса, жизнь в
обществе есть «война всех против всех»?

Рассуждение Иммануила Канта об «удвоении морали» (А.Гусейнов)
кажется мне интереснее, хотя и не исчерпывающим.

В «Критике практического разума» высказана такая мысль: хотя законы
нравственности – это законы, «по которым всё должно
происходить», жизненные условия существования человека, интересы и
склонности людей говорят о том, что законы эти не обязательно
будут реализованы фактически. Они как бы находятся лишь в
удалённом «царстве целей», к которому человечество вечно
приближается, но которое практически никогда не достигается.
(Изложено по книге О.Г.Дробницкого и Г.А.Кузьминой «Критика
современных буржуазных этических концепций», - М., 1967, с.42).

У меня есть возражение И.Канту. Не в удалённом «царстве целей»
находятся нормы и установления морали, нет! Они живут и действуют
среди нас, подобно маякам. В хаосе жизни они служат очень
важную службу, и без них этот хаос поглотил бы нас. Наши
поступки всё же соизмеряются нами (со знаками плюс или минус) с
этими светилами, вращаются вокруг них, то удаляясь, то
приближаясь к ним.

Скажем, всем известна библейская заповедь «не убий». Преступник,
убивший человека, почти всегда ищет оправдание своего поступка
либо перед своей совестью, либо перед окружающими, имея в
виду эту заповедь.

В.И.Ленину, чтобы оправдать в глазах народа революционные и
национально-освободительные войны, пришлось считаться с заповедью
«не убий». Он выдвинул теорию о войнах справедливых и
несправедливых.

Гитлеру для оправдания фашистской агрессии понадобилась не только
теория о высших и низших расах. Ему пришлось обратиться к
армии со словами: «Солдаты, я освобождаю вас от химеры совести».

В конце очерка приведём высказывание по поводу лицемерия в морали
западного этика С.Стивенсона из его книги 1944 года «Этика и
язык» (на русский язык не переведена). «Тиран и диктатор
выкрикивают слова «долг» и «так подобает», чтобы склонить
доверчивую публику к подчинению своей воле, политик призывает её
соблюдать свои собственные интересы и тем самым наполнить его
бумажник… Тот, кто бывает потрясён, увидев всё это… может
придти к такому убеждению, что моральные суждения являются
инструментом мошенников, применяемым немногими, чтобы навязать
что-то многим…» (Взято из книги О.Г. Дробницкий и Г.А.
Кузьмина «Критика современных буржуазных этических концепций», -
М., 1967, с.214).

В очерке «Житейская сторона морали» я писала о том, что моральные
принципы могут служить духовной опорой человека, поддерживать
его в трудной жизненной ситуации.

Это свойство морали – быть выражением правды или лжи – мы
постараемся понять в эссе «Что есть моральное суждение».

(Продолжение следует)