Онтологические прогулки

Начало

***

Поскольку из всех дохристианских процедур производства и удержания
человеческого в человеке лучше всего известна античная,
остановимся на ней несколько подробнее. В «Никомаховой Этике»
Аристотель, характеризуя добродетель и, собственно, подлинность
бытия свободного человека, выстраивает целую систему
пропорций, некое этическое исчисление, поражающее своей
изощрённостью. В общем случае добродетель есть «деятельная середина»,
но каждый раз, когда речь заходит о конкретной добродетели,
пропорция выстраивается заново со своим собственным
соотношением крайностей. Для великодушия соотношение будет одним,
для «правосудности» иным, для самообладания – третьим. Кроме
того, между предпочтениями устанавливаются дополнительные
соотношения, тщательно сравниваются друг с другом и
отбрасываемые пороки. Возьмем какую-нибудь характерную цитату:
«Испорченность похожа на такие болезни, как скажем, водянка или
чесотка, а невоздержность – на эпилептические припадки, первая
представляет собой непрерывнодействующую, а вторая –
приступообразную подлость» _ ¹ Все эти тонкости полезны и важны, чтобы
определить пути исцеления.

Не соблюдаешь пропорций – не видать тебе ни счастья, ни добродетели.
Именно поэтому «морализаторство» для Аристотеля является
безусловным шарлатанством, для него нет существенно разницы
между упражнениями софистов и практикой демагогов: и те, и
другие неискусны в тонкостях и способны считать только «на
пальцах». Именно таков смысл тезиса Сократа «добродетель есть
знание»: это, например, знание соотношения отрезков
«безрассудство – отвага» и «отвага – робость». Ни Платон, ни
Аристотель не согласились бы, что человек необразованный,
непричастный никаким свободным искусствам, может обладать прекрасной,
тонко настроенной душой. У раба, конечно, могут быть свои
добродетели, но они именно «грубые», в них нет виртуозно
соблюдаемых пропорций. «Деятельная середина» предстает как
чувственно-сверхчувственная конструкция, устраняющая крайнюю
приблизительность бинарных оппозиций типа «трусость –
безрассудство», это своего рода дифференциальное исчисление, пришедшее
на смену очень громоздкому счету на пальцах.

С уходом античности искусство определения пропорций добродетельной и
счастливой жизни безвозвратно утеряно, и об этом можно
сожалеть. Но лучше обратить внимание на фантастическую по своей
эффективности замену, сыгравшую ту же роль, что и появление
приборов для автоматизации вычислений – от логарифмической
линейки до калькулятора и далее. Эти приборы освободили
индивида от изнурительного труда подсчета. Подобным же образом
скрижали Иисуса устранили необходимость заниматься
каждодневной моральной тригонометрией, ибо Христос снабдил своих
последователей принципами быстрой сверки. Для граждан античных
полисов они, увы, были недоступны и «таблицы Аристотеля» так и
остались их высшим достижением в деле соизмерения
подлинности присутствия.

А философия и, вообще, теория, построенная на экзистенциальных
принципах христианства занялась другими проблемами. Ведь
приведение к общему знаменателю во Христе не отменяет задачу
дальнейших преобразований и души и тела – преобразований,
ориентированных общим вектором вознесения. Важнейшей среди них была
задача повышения проводимости духовных импульсов, что в
негативном смысле означало устранение всех сопротивлений
прохождению Зова. И для этого, в частности, устранение
неоднородности социальной среды.

Заметим, что демократические преобразования это, помимо всего
прочего, синтез однородной социальности, демонтаж перегородок
между иудеем и эллином, аристократом и простолюдином, братом и
первым встречным. В каком-то смысле революция, приводящая к
скачкообразному преодолению неоднородности, тоже есть
теология прямого действия.

Возделывание внутреннего мира это христианский шанс,
предоставленный, вследствие подрыва громоздких инфраструктур
воспроизводства человека как zoon politikon. Располагая точкой опоры
Иисуса (не о ней ли тщетно мечтал Архимед?) можно устремляться и
в открытый космос и в закрытый внутренний мир, поскольку все
навигационные приборы надежны. Одним из первых такую
попытку предпринимает Августин в «Исповеди». Августин знает, в
каком смысле душа по природе своей христианка, ведь он застал и
другую природу психеи – ту, которая воспроизводилась
исключительно путем публичной гласной процедуры, которая постоянно
нуждалась в полисе, чтобы не угаснуть, не расчеловечиться.
Если угодно, греческая психея требовала «страхового полиса»
– весьма дорогостоящего и доступного лишь свободным
гражданам устройства. Можно сказать, что Иисус взял страховку на
себя, освободив и сирых, и убогих, и малых сих от непомерных
взносов, гарантировав одухотворение («одушевленность») всякому
уверовавшему посредством ясных и очевидных истин,
облеченных фактичностью факта.

Тут, кстати, можно и вспомнить, что греки не владели навыком чтения
про себя, подавляющему большинству из них было доступно лишь
чтение вслух – скандирование, рецитация. Августин, умевший
читать про себя, вызывал удивление окружающих, хотя шла уже
новая, наша эра, отсчитываемая от рождества Христова. Новая
эра формировала навыки чтения про себя и письма про себя;
началось возделывание внутреннего мира, куда давала
неограниченный доступ новая христианская природа души. Именно теперь,
когда стали возможными документы, подобные «Исповеди», когда
началось развитие техники интроспекции, параллельное
развитию техники Постава, обрели смысл и некоторые парадоксальные
утверждения, выдающие присутствие сокровенного человека.
Например.

Жить двойной жизнью нелепо и скучно. Жизнь должна быть как минимум тройной.

Августин еще помнит, кого следует благодарить за обретенную свободу
самополагания. Богостоятельный характер гарантированности
внутреннего мира еще не обрел иллюзию самостоятельности. В
дальнейшем писатели уже не испытывают нужды в поминании того,
кто обеспечил их самой реальностью психологического реализма.
Заносчивость писателя, регистратора внутреннего мира,
склонного возблагодарить скорее Музу, чем того, кто несет
ответственность за одушевленность материи письма не слишком
удивляет на фоне еще большей неблагодарности ученых, многочисленных
специалистов частных наук, полагающихся на автономность
разума в обход того, кто саму эту автономность полагает. Они
теперь могут зарываться в факты, не опасаясь обвалов в
туннелях теории, а лишь выискивая кратчайшие пути к плодоносной
породе. Их теоретические изыскания опираются на то же
основание, что и исследование первопроходцев интроспекции.

Любопытно, что Карл Маркс, один из самых знаменитых атеистов, любил
уподоблять высоты эрудиции горным вершинам. «Прежде чем
делать выводы, ученый должен собрать целый Монблан фактов», –
любил повторять Маркс. Однако Маркс не задавался вопросом,
почему «гора фактов» не рассыпается или не растекается в
потоках лавы. Подобное положение дел казалось ему само собой
разумеющимся – таковым, впрочем, оно и было благодаря теологии
прямого действия. Лишь виртуозы внутренней философии (прежде
всего, конечно, Декарт) твердо знали о присутствии Сокрытого
и Всевидящего. Каждому субъекту в той мере, в какой он сам
себе философ, Бог открывается под тайным персональным именем
и в некой особенной ипостаси. Этот доверительный ход
обеспечивает интенсивность состояний внутреннего мира и надежность
иммунной системы, сберегающей индивида во всех «обобщениях».
Опорные факты внутреннего мира суть стигматы уникальности.
Они компактно уложены в твердое основание субъективности и
не подлежат огласке. В них уже есть потенциально все
необходимое для автономии по отношению к собственному телесному
носителю, но альтернативный «скафандр» пока отсутствует, и
психиатрия решительно пресекает автономные устремления.

***

Вот, наконец, и обозначилась проблема третьей ступени, которую не
решить без публичной ревизии теологических оснований. Пока
переносной компас веры работает, всякий раз позволяя
определиться на местности, теодицея может оставаться сокрытой от
представителей позитивной науки. Но беда в том, что в последнее
время прибор стал «барахлить». Определитель субъекта выдает
привычные показания, однако предстоящая и уже начавшаяся
замена носителей приводит если не к очевидным сбоям, то, по
крайней мере, к зависаниям,над нормализацией которых работает
пока только киберпанк.

С фактичностью факта возникли явные проблемы. Обнаруженная в
квантовой механике зависимость положения дел от регистрирующих
показаний прибора, уже вышла за рамки частных затруднений, дав
новую жизнь концепции многих возможных миров в версии
Эверетта – Дойча _ ². Релятивизация факта у самого его основания, так
сказать, интерференция изначальной фактичности, отсылает как
раз к дохристианской магической технике выхода на связь,
когда параметры связи определяются конкретным случаем, в ее
результаты образуют пары, или даже россыпи «исходов»,
требующие персонального истолкования. Похоже, вновь появляется
работа для могущественной некогда гильдии
гадателей-интерпретаторов, расформированной Иисусом.

Обнаружившаяся двоякость факта, его принципиальная зависимость от
способа регистрации, первоначально рассматривалось как некое
исключение из общей картины, сводящееся к
корпускулярно-волновому дуализму. В психиатрии давно известны собственные
аналоги подобного дуализма, например, мерцающий режим пребывания
в теле, размывающий кромку вменяемости _ ³. Сегодня уже ясно,
что релятивизация факта проходит по всему фронту «поведения»
элементарных частиц. Неподконтрольные процессы стихийных
трансформаций, когда между начальной и конечной точкой
положения дел отсутствует обозримая последовательность шагов
(алгоритм) обнаружились повсюду. Они даже легли в основу квантового
компьютинга _ ⁴. Результаты этого самого быстрого в мире
вычисления можно повторить, но нельзя воспроизвести, поскольку
принципиально отсутствует пошаговый алгоритм счета. В отличие
от самого результата, путь, ведущий к нему. не
воспроизводим, поэтому возникают сомнения даже относительно того,
получили ли мы результат «тот же» или всего лишь «такой же» _ ⁵. Если
бы мы стали настаивать на контролируемом воспроизведении
всей последовательности счета, спонтанно осуществляемого в
процессе квантового компьютинга, то мы, во-первых, должны были
бы считать несколько дольше (например, 50 лет вместо 0,2
сек.), а во вторых, возможно, пришли бы совсем к другому
результату. Переход к квантовому компьютингу (пока еще весьма
проблематичный) что-то очень напоминает. А именно, отмену
громоздкой этической тригонометрии, необходимой для античного
способа бытия свободным человеком. Возможно, что упразднение
«таблиц Тьюринга – Поста» (матриц дискретного счета) просто
завершает процесс, начавшийся с упразднения «таблиц Аристотеля».

Психосоматическое единство, прочно склепанное Молотом ведьм,
начинает расходиться по всем швам. Что ж, оно было всего лишь
репродукцией земного тела Христа. Набор изначальных фактов
заведомо содержал и другую возможность. Сегодня набирающая обороты
пластическая хирургия в союзе с трансплантологией и
генетикой приступила, наконец, к разборке остаточных органических
завалов и к синтезу нового, изначально ситуативного тела.
Тела, как это сейчас становится очевидным, принципиально
компонуемого из сменных модулей. Следует отметить, что речь идет
не только о модулях компенсирующего жизнеобеспечения, но и об
инсталляции принципа наслаждения во всем его возможном
многообразии. Если не прямо сейчас, то, по крайней мере, в
перспективе телесность вырисовывается как фактор окончательного
дизайна. Окончательного не в смысле его непоправимости, а в
смысле последнего штриха, наносимого на бытие индивида. Рано
или поздно, нанеся этот завершающий мазок, можно будет
окинуть созданное взглядом и удовлетворенно сказать: хорошо
весьма. Или, наоборот, с сомнением покачать головой и приступить
к переделке _ ⁶ Русская пословица «горбатого могила исправит»
неверна уже сейчас – зачем же ждать так долго, исправить можно
и в медицинской лаборатории, технологии совершенствуются.

Опять же, известное арабское изречение «сколько ни проповедуй дыне
волю Аллаха, она не станет расти в форме полумесяца» тоже
перестает быть метафорой непоправимости. Если корректно
применить тезисы теологии прямого действия. дыня послушается,
никуда не денется. Это магическая техника как несравненно более
слабая на неё не действует, но техника перепричинения сущего,
его упорядочивания по образу и подобию факта, куда как
более эффективна...Нет сомнений, что совокупные усилия селекции
и генной инженерии (представляющие собой изложение директивы
Христа или воли аллаха в доходчивой для конкретного сущего
форме) сломят сопротивление даже самой тупой дыни, и дыня
примется расти в соответствием с повелением веры верных,
подобно тому как и ракета взлетит в соответствии с тем же
повелением. Если оно изложено на доступном для нее языке.

Приметы сгущаются, сигнализируя о том, что наступает переходный
период. Он характеризуется возможностью исправить ту или иную
ошибку природы (проистекающую из ее, «природы»,
невнимательности к словам Всевышнего). Более того. вырисовывается
возможность откорректировать естественный ход вещей, оттеснить
природу там, где она непоправимо ошибается и сама есть «ошибка».
Николай Федоров описывал соответствующий принцип как «замену
дарового на трудовое». В нашем случае речь идет о том,
чтобы перевести телесное субъекта (ветхую версию телесности) с
органических носителей на искусственные, специально
синтезированные и подобранные. А для начала – научиться заменять
отдельные модули.

Итак, проясняется Сверхзадача: отказаться от самого уязвимого и не
возобновляемого ресурса субъектности, от физического
(органического) носителя. Поскольку этот отказ связан с разрушением
суперпозиции статичности факта, остающегося фактом в любых
системах отсчета, приходится ставить и следующий вопрос:

Можем ли мы сегодня утверждать, что Новый Завет прекращает свое
действие в силу изменения условий или в силу выполнения
поставленных в нем задач? Не пора ли получить обновленное
Откровение, своего рода Сверхновый Завет, третий по счету, исходя из
предположения, что второй был не последним? Вполне возможно,
что обретение такого завета связано не с новым писанием, а,
например, с новым, более внимательным прочтением.

Есть некоторые основания утверждать, что дальнейшие инструкции уже
содержатся в Testament. Их общий смысл можно свести к
директиве из Центра Управления Полетом, и тогда звучать она будет
примерно так: Приступить к отделению третей ступени! И вот
теперь мы вернемся к общей метафоре космодрома и взлетающей
космической ракеты.

Команда «отбросить первую ступень!» была выполнена в ходе
антропогенеза, она и составляла его содержание. В результате
выполнения команды появилось смертное существо, именуемое человеком.
Некое сущее, получившееся благодаря отбрасыванию-вычитанию.
Тогда в отброшенном мире природы осталось «тело вида»,
регулируемое инстинктами, рефлексами, и эксклюзивно подчиняющееся
естественному отбору. Духовный порыв позволил освободиться
от этой материальной зависимости.

Отделение второй ступени было инициировано торжеством христианства.
На этот раз позади осталась зависимость от тела социума, от
громоздких структур производства и поддержания субъектности.
Автономное духовное самообеспечение совместило границы
субъекта с телесной экземплярностью индивида. Последовавший за
этим толчком духовный подъем позволил закрепиться на орбите
ratio и превратил в рутинное дело челночное сообщение между
этой орбитой и текущей повседневностью. Отделение второй
ступени отменило необходимость всякий раз «воспарять» в
изматывающем трансе, используя для этого чуть ли не всю имеющуюся
инфраструктуру. Вспомним альтернативу, предложенную Иисусом:
«Бремя мое легко».

Около двух тысячелетий полет проходил нормально. Так и хочется
сказать: затем экипаж доложил, что задача выполнена. Но скорее
всего, верным будет другое: по некоторым признакам в Центре
Управления Полетом определили, что миссия завершена в том
смысле, что решены задачи второго этапа. Для достижения новых
целей, для дальнейшего вознесения необходимо тление третей
ступени. Необходим разрыв между разумным единством желания и
воли и телесным органическим носителем, находящимся пока под
двойной юрисдикцией – диктатуры символического и общих
законов природы.

Стало быть, задача дальнейшей миссии сформулирована теперь
эксплицитно, без обиняков: отбросить тело, избавиться от балласта
органической телесности. И тут можно заметить, что кое-какие
инструкции на этот счет уже содержатся в Инструкции. Более
того, они уже давно приняты к исполнению в рамках теологии
прямого действия, и проблема лишь в том, чтобы произвести очную
ставку, так сказать, опознание и сличение результатов
параллельной работы над проектом. Проблема отнюдь не из легких,
ведь необходимо составить и решить уравнение следующего вида:
Сопоставить практику схимников и столпников с практикой
киберпанка с тем, чтобы привести их к общему знаменателю во
Христе. Не больше, не меньше – понятно, что отыскание в данном
случае общего знаменателя требует немалой метафизической
зоркости. Но попробуем.

Киберпанк с момента своего зарождения в свойственном ему эпатажном
стиле занимается преодолением органической телесности.
Идеология кибер-движения в целом весьма пестра и противоречива, но
общие моменты улавливаются без труда – они сводятся к
попыткам подключить технику к принципам наслаждения. И,
соответственно, самим подключиться к выносным органам удовольствия.
Устремления киберпанка, как теоретические так и практические,
направлены на экстазис, то есть на то чтобы разместить
резонаторы на некотором удалении от органического чувствилища и,
по возможности, на условиях автономии, неподвластности
закономерностям бренного тела.

Разве не схожие устремления двигали душами подвижников? И так ли уж
далеки от них байкеры, приросшие к своим мотоциклам, или
герои «Матрицы», для которых сгруппироваться в единстве воли
как раз и означает там, куда не проходят данные сырой
сенсорики, за пределами юрисдикции позывных собственного тела. Это и
есть принцип экстазиса, распознаваемый, правда, с таким
трудом, что даже проницательным мыслителям он показался
эксклюзивным порождением эпохи Гештеллера, триумфом Постава и
поставления, безнадежным уклонением в сторону забвения бытия и,
конечно. забвения Бога.

Но всмотримся внимательнее в того же байкера. Мотоцикл предстает как
продолжение его тела, кажется, что на панели мотоцикла
вынесены датчики и регуляторы внешней сенсорики, а отчасти и
сенсорики внутренней. Если у байкера ампутировать мотоцикл, он
останется калекой. Сравним теперь эту фигуру с фигуру с
фигурой, например, скифского воина, – ведь и тот своего рода
байкер, только получивший признание благодарного ему социума,
вплоть до права быть похороненным верхом на коне. Жаль, что
современные байкеры не удостоены таких почестей, ведь их опыт
перенесения центра тяжести с органики на технический модуль
не просто заслуживает внимания – этот авангардный опыт
после его обкатки на полигонах предстоит тиражировать как
неотъемлемый элемент конструкции нового субъекта.

Инкорпорация в телесную опору средств передвижения это не
единственный и, может быть даже не самый яркий пример. Мобильный
телефон здесь не менее показателен, ведь он уже в качестве
периферической АТС является имплантированным модулем, или, лучше
сказать, «чипом» Центра Управления Полетом. Уже видно, что
«доводка» этого чипа направлена к тому, чтобы мобильником
можно было пользоваться, не прикасаясь пальцами к кнопочкам, а
используя периферические нервные импульсы. Множество не столь
важных модулей уже опробовано или пробуется сейчас
идеологами и практиками киберпанка. Этих практиков как-то не принято
сравнивать ни с летчиками-испытателями, ни с покорителями
космоса, хотя и они несомненно относятся к первопроходцам
техноценоза Третьей ступени.

Между тем и сюда, где байкеры перевоплощаются в мотокентавров, а
продвинутые юзеры на целые сутки забывают о потребностях тела,
простирается теология прямого действия. И неопознанные
наследники подхватывают дело своих великих предшественников,
схимников и аскетов Средневековья, которые так же вели борьбу с
телесной предопределенностью, категорически отказывались
признавать побуждения «брата осла», отказывались рассматривать
их как нечто непреложно-фактическое. Они первыми приступили
к работе по отделению третьей ступени, но деятельность этих
подвижников была все же неким опережением, забеганием
вперед. В то время земная миссия еще отнюдь не была выполнена, еще
только предстояло собрать достаточное количество фактов,
необходимых для выравнивания стартовой площадки. Но великая
идея рыцарей веры состояла в том, чтобы сосредоточить монаду
души в капсуле, органическая обшивка которой в значительной
мере заменена легким и неподвластным бренности материалом.

Сейчас капсула находится в состоянии непосредственной готовности к
отделению. Что ждет человечество на этом новом витке полета,
если он вдруг не прервется по неведомым причинам? Адекватно
исследовать возникшее проблемное поле можно лишь
вооружившись синтетическим инструментарием, соединяющим в себе единство
как минимум четырех дисциплин: теологии, квантовой физики,
квантовой психологии и кибер-эстетики. При этом предстоит
ответить на целый ряд вопросов. Каким должно быть устройство
капсулы, чтобы она не разгерметизировалась, чтобы не
произошло утечки индивидуальности? Может ли и должен ли быть равным
статус субъектов (точнее говоря, индивидов), если один из
них обретает новую телесность постепенно, путем
последовательной замены модулей, а другой «загружается с нуля» (неважно,
как он при этом называется – роботом, киборгом, андроидом или
репликантом)? Возможен ли континуум промежуточных стадий
между субъектом и вещью?

И это далеко не все вопросы, а ведь ответ на каждый из них подобен
разрешению основного вопроса философии… И хотя кое-каким
опытом можно воспользоваться уже сейчас (благодаря теологии
прямого действия), все же ясно, что важнейшие инструкции станут
доступны лишь по ходу дела. О содержании откровений
Сверхнового Завета пока можно только догадываться (собственную
догадку я выскажу в самом конце), относительно формы могут быть
высказаны более веские предположения.

Предшествующий опыт подсказывает, что Истину вновь суждено будет
услышать некоему «избранному народу» в самом широком смысле
этого слова. Этот народ (социальная группа, удостаиваемая
непосредственного обращения свыше) вряд ли будет принадлежать к
сильным мира сего, дальше всего от него будут монополисты
традиционного знания, современные книжники-фарисеи. Такими
удостоенными были когда-то кочевники-семиты, затем рыбари,
мытари и бродяги Палестины. Не окажутся ли завтра (или уже
сегодня) таким народом байкеры, хакеры, сквоттеры и прочие
испытатели новой телесности?

Герою одного из недавних голливудских фильмов становится известен
«пэйджер Всевышнего» – режиссер, очевидно, решил, что его
шутка понравится. Но вряд ли он подозревал о последствиях: по
тысяче зрителей в день стали звонить в студию с единственной
целью: узнать номер пейджера Господа Бога.

Очень смешно, но воистину был прав Козьма Прутков: продолжать
смеяться легче, чем окончить смех. Вдумаемся, ведь им, всем
звонившим, был очень нужен этот номер. Возникает смутная догадка:
если Господь однажды избрал каменные скрижали, а затем не
слишком обремененную знаниями память сподвижников Иисуса,
которые доверили услышанное бумаге, что можем мы предположить о
форме и носителе нового обращения? Возможно, Господь пришлет
его в SMS-формате или иным образом по мобильной связи. Ибо
пути Его неисповедимы.

В пользу такого предположения свидетельствует многое. Во-первых,
абсолютно христианское по духу сочетание фактичности с глубиной
веры. Чистая и наивная вера звонивших в студию отвечает
этому требованию. Вспомним, опять же, как Иисус обратился к
неграмотным, используя «формат притчи», в результате чего были
посрамлены книжники и вообще носители античной
образованности, высокомерно полагавшие, что Господь будет соблюдать их
ученый церемониал и поощрит победителей состязания в
мудрствовании. Но Бог не боится оскандалиться, и его Откровение было
абсолютно бесцеремонным.

Во-вторых, важнейшее значение имеет степень готовности,
продемонстрированная откликнувшимися абонентами. Весьма высока
вероятность, что именно на степень готовности обратят внимание в
Центре Управления Полетом. В этом случае, после отделения третей
ступени, Господь активирует своих избранных абонентов и
передаст им оповещение о готовящемся втором пришествии.
Полагаю, что звучать оно будет примерно так: Сомкнуть Орбитальную
Группировку Вознесения!

_________________________________________________________

Примечания

1. Аристотель. Соч., т. 4, с. 207

2. Дойч Д. Структура реальности. М. 2001.

3. См. например Лэйнг Р. Разделенное Я. М. 1997.

4. Среди обширной литературы на эту тему можно отметить
содержательную работу Ходжсона: Hodgson D. Mind matters:
consciousness and choice in a quantum world. Oxford, 1991.

5. Подробно этот вопрос рассматривается в работе:
Секацкий А. Всеобщая теория измерений и квантовая феноменология. (В
печати).

6. Действительная трудность и даже трагичность вопроса об
окончательном дизайне связана вовсе не с глубинной
физиологией, а с особенностями контактного проживания, дарованными
только человеку. См. Секацкий Александр. О смертности
смертных. «Нева», 2004, № 10, сс. 207 – 226.