Онтологические прогулки

Человек сам построил стены своей тюрьмы. Когда-то, отвергнув
вечность как свободное движение в никому не известное запредельное,
он полностью оторвался от реальности и теперь мучительно
существует в плену у убогих порождений своего разума и своих
чувств, которые он сам преподносит себе как некую
подлинность.

Единственное, что сейчас связывает его с истиной, единственное в
человеке не иллюзорное – это невнятная и непрерывная боль его
души, её неутолимая жажда воссоединения с бесконечностью –
воспоминание о великой целостности. Человек обречен искать
Бога и обречен его найти – там, где кончаются любые
представления человека о Боге, истине, мире, сам человек и его
вселенная.

Ничто материальное как таковое в природе вещей и явлений не
существует, не существовало и не может существовать. Таинственная
глубинная духовная суть человека, животного, камня, каждого
атома во вселенной всегда и всецело едина со своей вечно
мгновенной поверхностной материальной проявленностью.

Мы не знаем, кто мы, но мы – не наши «тела», надетые на наши «души»
подобно одежде, не наша мимолетная человеческая сущность.
Любой человек сам по себе, как он есть, не только больше
чьих-либо представлений о нем, в том числе и его собственных, но
даже не имеет с ними ничего общего, как и все существующее.

Ведь каждый человек – не автономный осколок чего-то большего и
великого, а неотъемлемая составляющая всеобъемлющего вечно нового
бесконечного и безначального. Всё происходящее здесь и
везде касается каждого – если пламя пожара вспыхивает, то оно
вспыхивает во всех и во всём, и непричастности в этой
запредельности и бескрайности просто нет, как и смерти.

Тирания существует потому что существует рабство, но не наоборот.
Драма современного человеческого мира не в злой воле
нескольких одержимых ложными идеями порабощения и принуждения –
трагедия значительно масштабней, она заключается в существовании
самих предпосылок для появления политиков и священников как
таковых.

Одни люди подвергаются насилию со стороны заведомо равных им по
праву рождения других людей постольку, поскольку они сами хотят
быть объектами насилия. Люди боятся взять на себя
ответственность даже за свою собственную жизнь, ведь в этом случае
придется брать на себя ответственность за всё – и за бытие, и
за небытие, и за то, что находится по ту сторону бытия и
небытия.

Они боятся своей неизвестной, непредсказуемой, таинственной свободы,
боятся самих себя, и поэтому с покорной готовностью
принимают извращенные правила игры в жизнь, не имеющей ничего
общего с жизнью. Но что же произойдёт с теми, кто заигрался в
хозяев и рабов, после того как проявление непостижимой великой
запредельной сути всего сущего мгновенно, окончательно и
бесповоротно обратит в прах и тлен то, что казалось им
единственно возможной реальностью? Найдет ли каждый из них в своей
душе силы для того, чтобы захотеть жить в новом загадочном
мире, где некого унижать и не перед кем унижаться?

Момент истины близок, и ни одна духовная сущность уже не имеет
возможности безнаказанно проявлять пассивность или бездумное
своеволие на своём великом пути. Выпрямляющий удар по
искривленному миру, в котором живет современный человек, уже нанесён,
и сегодняшние устремления каждого надолго определяют его
будущее.

Сейчас, отвергая реальность, отвергая собранность и бдительность, и,
в конце концов, свободу и счастье, душа рискует сама
оказаться надолго или даже навсегда отвергнутой. Мы должны
полностью освободиться от всеобщей тотальной фобии, которая и
является альфой и омегой нашего сегодняшнего дня, и вспомнить о
неизбежной и прекрасной ответственности за себя и наш мир,
где каждый из нас должен стать царём своей души.

Вечный родник непознанного и непознаваемого подлинного бьёт в душе
каждого живущего на той глубине, где нет места и намёку на
саму возможность существования грубых и тщетных в своей
приблизительности форм выражения истинности – форм, единственно
доступных современной человеческой недействительности.

Сегодня человек как никогда остро ощущает недостаточность слова и
несовершенство языка вообще как некоего устаревшего
инструмента, которым он за неимением чего-либо лучшего всё еще
вынужден пользоваться. Но человеческое устремление к запредельной
сути всего существующего сдерживается далеко не одной только
невозможностью более или менее действенного языкового
выражения.

Сейчас путь любого человека – путь канатоходца, который с
завязанными глазами идёт из неведомого в неведомое над бездонной
пропастью. Каждый шаг вперёд на этом пути углубляет нашу
разочарованность в мире «материального», когда вселенская суть
проясняется как тотальная обусловленность, искаженность,
заторможенность, как отсутствие малейшей связи между действием и
последствиями этого действия.

Мы наблюдаем последние мгновения агонии всех без исключения систем,
полный крах всех без исключения идей и мировоззрений,
когда-либо посягавших на наш свободный дух. Должно произойти то,
что не должно произойти, потому что эволюционный путь уже
оставлен человеком ради революционного.

Атомы, составлявшие нашу каждодневную действительность, уже
распались. Выбор, перед которым мы сегодня стоим, заключается в том,
чтобы оказаться надолго или навсегда погребёнными под
собственными обломками… или же покончить с какими бы то ни было
представлениями о мире и себе и войти в многообещающую
блистательную неизвестность.

Неистовое устремление каждого человека к некоему таинственному
абсолюту, который в различных традициях часто именуется «Богом»,
человеческое нетерпеливое глубинное и невыносимое желание
выйти за пределы всех пределов иллюзорного мира людей, в
условиях нашего обусловленного бытия принимает самые причудливые
в своём неизбежном уродстве формы. Но поистине магистральной
для нашего сегодняшнего дня стала тема полностью
извращенных и оторванных от малейшей естественности взаимоотношений
между мужским и женским началом, взятая в её самом низком и
примитивном явлении.

Сознание и чувства современного человека зафиксированы на этой теме
в значительнейшей степени… но, погрязший в материальном, он
не знает об «этом» ничего. То, что он сам в исступлённости
называет «любовью» и «сексом» не имеет с настоящей любовью и
настоящим сексом никакого, кроме самого поверхностного,
сходства.

Простое полубессмысленное трение мужских и женских половых органов
друг об друга, практически не выходящее за рамки
механического раздражения и успокоения инстинкта, ещё далеко не является
действительным актом секса. В погоне за ничтожной тенью
прикосновения к потусторонней свободе он впустую тратит свои
духовные силы, в то время как в его собственной душе ржавеют
ключи от дверей в тот самый мир, куда он так стремится.

Наш почти полностью заземлённый так называемый «секс» – едва ли не
самое уродливое порождение нашего уродливого мира. Мы ещё не
доросли до подлинной любви и подлинного секса ни в малейшей
степени.

Мы слишком инфантильны в своей заранее обречённой на полный провал
попытке переложить свою великую ответственность за себя и мир
на всех желающих или не желающих, которые волей или неволей
оказываются жертвами нашего комплекса жертвы. То есть хотя
бы на институты семьи, государства, религии, национальности
или же на других разнообразных измышленных нами «богов», в
то время как «богами», хотим мы этого или нет, являемся мы
сами и только мы сами.

Человек сможет прийти к видению вопросов любви, секса, семьи в новом
и подлинном свете только тогда, когда он найдёт в себе
мужество избавиться от всех изобретённых им способов самообмана
и ухода от истинности, в первую очередь, от реальности своей
духовной сущности, которая органично дополняет и продолжает
где-то подобную ей но величайшую неведомую вселенскую Душу
точно так же, как каждая капля воды в океане дополняет и
продолжает океан. Настоящее единение одного человека с другим,
точнее, состояние глубокого понимания ими этого загадочного
безначального и бесконечного единения, возможно лишь при
существовании состояния глобального понимания единства всех
людей со всеми людьми и всем миром.

Желание человека завоевать мир абсурдно по сути, потому что, начиная
с момента его рождения, мир уже безраздельно принадлежит
ему. Наше положение таково, что сегодня каждый живущий просто
вынужден вспомнить о том, что он – хозяин этого мира, но
вспомнить не только и не сколько сознанием, сколько всем своим
духовным существом.

В ходе жесточайшей борьбы с самими собой за то, что принадлежит всем
и не принадлежит никому, мы совершили величайшую ошибку,
создав прецедент человеческого неравенства и измыслив
разнообразные системы разделения и обособления. В действительности
бессмысленны не только идеи о какой-либо иерархии людей, но
даже и обратная им идея о равенстве, потому что ситуация
обязывает нас вообще встать по ту сторону этих и любых других
привычных нам идей и представлений, по ту сторону
провинциального человеческого эго, по ту сторону глубоко ложного и
донельзя опасного чувства личной непричастности к чему-либо.

Возвысить или обособить человека или группу людей по принципу
национальности, вероисповедания, материального благополучия есть
то же самое, что возвысить свою правую ногу над левой ногой
или обособить своё левое лёгкое от правого лёгкого. Но именно
этим и занимается современное человечество, само загнавшее
себя в беспощадный плен материалистического мировоззрения и
мироощущения, которое и является непременным фундаментом
любого неравенства.

Неизбежным следствием материализма является тотальное осознание и
ощущение человеком личной и общей ущербности и абсурдности
бытия в целом и его персональной жизни в частности. Мы все
больны, и наш общий диагноз – мания величия.

Человек не сможет приблизиться к свободе, подлинности, счастью ни на
миллиметр до тех пор, пока он будет более или менее
воспринимать себя как кусок мяса и считать наивысшей инстанцией
своё беспомощное инфантильное сознание, поверяя таинственную и
величественную вселенскую гармонию неестественной алгеброй
собственной мысли. Сегодня его первый долг перед самим собой
– остановиться на краю собственноручно вырытой бездонной
пропасти, выйти из всего привычного и непривычного и
почтительно прислушаться к загадочному голосу своей души, зовущей его
за пределы любых пределов, в бесконечно новое непостижимое и
истинно великое.

Люди преимущественно не живут, а играют роли, потому что жить люди,
в основном, боятся и не умеют. Вместо того, чтобы творить,
человек играет роль творца, вместо того, чтобы любить и быть
любимым, человек играет роль любящего и любимого, вместо
того, чтобы давать и брать, мы играем роли Учителей и учеников,
где «Учитель» позволяет собственному оторванному от
целостности человеческому эго в большей или меньшей степени
исказить и разрушить таинственную истинность, которую вдохнуло в
него запредельное, а «ученик» пытается переложить на «Учителя»
всю ответственность за всё и за себя же самое, хотя
переложить на кого-либо эту ответственность он просто физически не
может.

Наша жизнь в этом мире представляет собою скверный театр, где каждый
из нас одновременно является актёром, режиссёром и
зрителем. Это театр одного бесконечно одинокого актёра и это театр
теней, в котором люди и их действия являются лишь бледными
подобиями настоящих людей и настоящих действий.

Здесь никто никогда не рождался, не жил, не умирал, не творил и не
любил, здесь, как в проходном дворе на окраине
провинциального города, возможно всё и не возможно ничего. Максимум, на
что мы можем здесь рассчитывать, это увидеть, в лучшем случае,
тень тени Истинного.

Но и такое положение вещей не вечно, потому что не вечно ничто,
кроме самой вечности, в которой всегда пребывало и всегда будет
пребывать всё существующее. Пожар, в котором обречён сгореть
этот кукольный мир, уже полыхает. Уже совсем скоро рухнут в
пустоту все построенные нами за эти тысячелетия декорации,
всесильный ветер невероятных и никогда не бывалых перемен
безжалостно сорвет уродливые маски с наших прекрасных лиц, и
мы увидим себя и вселенную не в чьём-то безысходном сне, а
наяву.

Нам надо быть точными, бдительными, активными на этом пути, нам надо
спешить, потому что именно наш сегодняшний день надолго
определит нашу дальнейшую жизнь. Но только тогда, когда само
ветхое здание старого «театра» окончательно провалится в
тартарары, мы получим возможность судить о том, кто из нас
оказался наиболее близок к нашей общей цели.

Момент смерти человека, представляющий собой как бы квинтэссенцию
всей его жизни, так же таинственен и непостижим как момент
зачатия или любой другой. Однако человек склонен испытывать
наибольший страх именно перед смертью, потому что именно это
явление наиболее наглядно демонстрирует человеку и
человечеству тотальную импотенцию всех существующих систем
представлений и обречённость института человеческой личности на скорую и
бесславную гибель.

Человека, который боится смерти (то есть почти любого), можно
сравнить с человеком, который боится перейти из одной комнаты в
другую или выйти из дома на улицу или перейти с одной стороны
улицы на другую. Ещё точнее было бы сравнение с человеком,
который боится снять один костюм и надеть другой.

Современные люди испытывают глубочайший страх перед открытым
пространством и временем. Человек боится неизвестности и
непостижимости смерти, но он не понимает, что он не понимает ничего,
что бояться нечего и идти некуда, потому что ему неизвестно
не только то, что произойдёт с ним после смерти, но и то, что
происходит с ним сейчас и здесь. Смерть – это величайший из
созданных человечеством фантомов.

Смерти боится только человеческое эго, его так называемая уникальная
личность. Ни одна душа никогда не боялась и никогда не
убоится смерти, потому что мудрость души бесконечно больше
близорукой «мудрости» нашего разума и наших чувств.

Каждый из живущих сам по себе большая загадка и большее знание, чем
всё знание, заключенное во всех книгах мира в совокупности.
Душе каждого из живущих твёрдо известно, что смерть – это
то, чего нет, потому что агонизирующий человек современности
способен обмануть лишь собственное мгновенное и иллюзорное
«я».

Глубоко и опасно заблуждаются те, кто считает, что мы сейчас живём,
в целом, в так называемое мирное время. Война идёт каждую
минуту и каждую секунду нашего ежедневного существования… но
это не такая война, где стреляют из автоматов и сбрасывают
бомбы на города, где льётся физическая кровь.

Сегодня в нашем мире, мире людей произошло величайшее покушение на
единственное в нём ценное, единственное имеющее непреложное и
объективное значение – на человеческую душу.

Зло эволюционировало и совершенствовалось, оно не прошло через
тысячелетия истории человечества неизменным, и сегодняшнее зло
есть зло величайшее нежели то зло, с каким мы сталкивались
прежде. Гибель физического тела в действительности не значит
почти ничего. Всегда и везде душа идёт по Пути… и для Пути не
имеет значения, будет ли она это делать в этом или ином
человеческом или нечеловеческом воплощении, в этом или ином
мире.

Сейчас и здесь атака идёт на самую сердцевину, на суть нашего и
любого существования, на то единственное, что связывает нас с
великой тайной бытия, с подлинным счастьем, с истинностью.

На этой войне человек погибает не физически но духовно. Он погибает
в оторванности от настоящего счастья, настоящей любви и
свободы, проживая свою или не свою жизнь в полностью
противоестественных, навязанных ему кем-то представлениях о себе, о
жизни и её ценностях, о мире, в оторванности от себя
подлинного.

В заранее обречённой на полный провал попытке обрести удовлетворение
в рамках материального мира, в рамках понятий собственного
извращенного сознания, человек проходит через самые тёмные и
унылые стороны своего «я» и, опустошённый обнаруженной
внутри себя пустотой, запирает изнутри дверь камеры-одиночки и
выбрасывает ключ за зарешеченное окно.

Но эта война, как и любая, есть война с самим собой, со своей
пассивностью и нежеланием бороться за счастье полноценной жизни.
Человек по своей действительной сути своеволен – его проблема
не в том, чтобы что-либо сделать, а в том, чтобы захотеть
что-либо сделать.

Мы сами вызвали своих недобрых и ещё более несчастных чем мы
пастухов к жизни и сами дали им власть над собой, ибо мы больше
жизни захотели стать не людьми, а инфантильным стадом ничего не
понимающих и ничего не желающих понимать в себе и мире
животных, в худшем смысле этих слов.

Но исход этой войны между всем лучшим и худшим в человеке, между
всем свободолюбивым, божественным и всем рабским в нём, уже
предрешён. В том, первичном мире, где происходят настоящие
события, а не их искаженные и иллюзорные подобия, всё уже
произошло.

Сегодня мы имеем возможность увидеть безусловный и необратимый
распад всех систем угнетения и подавления естественной, великой,
свободной и в чём-то простой природы человека, предсмертные
муки последнего, величайшего и жесточайшего ига, и это
момент истины для каждого из нас, момент, когда решаются судьбы
каждой души, которые, впрочем, тоже уже решены, потому что мы
уже обрекли себя на счастье и настоящую жизнь.

Игра в учителя и ученика является разновидностью излюбленной
человеческой игры в хозяина и раба. Сегодня и сейчас человечество
окончательно покинуло реальный мир свободного духа ради
иллюзорного, уродливого и безрадостного мира сознания, созданного
нашим собственным коллективным эго. Но и в наши дни, как и
на заре своего существования, люди всё ещё увлечены тщетными
поисками единого свода правил души, везде и всегда верного
для всех и каждого.

Существование такого универсального кодекса по самой непостоянной
природе сущего невозможно даже для одного человека. Очевидно,
что любая активность сама по себе не может являться
правильной или неправильной, но может являться как правильной так и
неправильной в зависимости от обстоятельств, которые
постоянно меняются.

На любом участке Пути каждая духовная сущность, хочет она этого или
не хочет, самостоятельно несёт ответственность за
последствия собственных поступков. Не мы наложили на себя эту
ответственность, не в нашей власти переложить её на чужие плечи.

Каждый миг вечности, сейчас и здесь, каждый из нас должен решать.
Решая, мы можем принять и принимаем к сведению любой духовный
опыт, но зачем же абсолютизировать его, ведь отвечать за
наши действия всё равно будет не Иисус и не Кришна, а
исключительно мы сами? Инфантильная попытка упростить и облегчить в
данном случае может привести лишь к осложнениям и
затруднениям, которые, в свою очередь, могут оказаться и фатальными.

Таким образом, наша гордыня и наши страхи сами создают для нас
«гуру» из такого же как мы человека, в котором мы потом
разочаровываемся, полностью отрицая и отвергая в чём-то ценный опыт
его души ради следующего «гуру», которого ждёт та же
неотвратимая участь. Перед Богом, каким бы он не был, равны все и
всё, и эту жажду не сможет утолить и не утолит никто, кроме
нас самих.

Мы не будем, хотя бы в ничтожнейшей степени, удовлетворены до тех
пор, пока не поймём, что единственный настоящий Учитель и
ученик каждого человека – это он сам, это его собственная душа и
никто и ничто больше, потому что никого и ничего больше
просто не существует. Наш общий дом, наша личная тюрьма,
которую мы так боимся покинуть, что готовы погибнуть вместе с ней,
уже почти превращена в руины единым порывом таинственных
стихий мира подлинности и истинности. Сегодня, в том случае,
если человек не разберётся со своим страхом и не найдёт в
своей душе силы для того, чтобы бесповоротно выйти изо всех
измышленных им самим систем, его страх разберётся с ним.

В мире появилась дыра. В дыре появился Бог. Мир упал в дыру и умер.

Человеческое осмысление и ощущение явления «времени» всецело связано
с осмыслением и ощущением явления «смерти», и исчезновение
одного призрака неизбежно влечёт за собой и исчезновение
другого.

Каждый человек, оказавшийся на невозможной для него и нас грани
нашей так называемой жизни и так называемой смерти и вернувшийся
«назад» в «жизнь», при желании сможет вспомнить и
рассказать о том, как его «предсмертные» секунды превращались в
комнаты. Фантом «времени», умирающий вместе с фантомом
человеческой личности, вместе с сознанием и чувствами, вне которых
никакого времени просто нет, становится пространством,
пространство – вечностью, «сейчас» превращается в «здесь», «здесь» –
одновременно в «всегда» и «никогда».

Таким образом, человеку в момент его смерти становится, наконец-то,
полностью очевидным тот факт, что ни «человека», ни
«момента», ни «смерти» не существует, как и всего остального, а
существует одно только непостижимое безначальное и бесконечное
Безымянное.

Признаём мы это или нет, вечность всё равно является нашим
единственным домом, но сейчас эта недоверчивость становится для нас
фатальной. Сегодня свободный дух человека, некогда сам себя
поймавший в кабалу своего страха перед миром, сам себя
обративший в рабство и сам себя распявший во имя своей же
инфантильности и бездеятельности, взрывает свою тюрьму вместе с
собою и воскресает для нового бытия в новом мире.

Наш настоящий день, наша подлинная реальность, наше таинственное
запредельное естество настойчиво и неумолимо требуют от
человека немедленно отпустить свою душу в свободный, счастливый
полёт, полностью открыться для великих, возможно, величайших в
истории Вселенной перемен и необратимо раствориться во всём
существующем и несуществующем.

«Времени» осталось мало, «времени» уже практически нет. «Тут» у нас,
в любом случае, нет будущего, и поэтому сейчас каждый из
нас должен самостоятельно сделать мужественный шаг в
неизвестность, «туда», где уже не будет никаких «тут» и никаких
«там», никаких «сегодня», «вчера» и «завтра», в безвременье и
безымянность, рискнуть всем и позволить цветку своей души
расцвести. Всё не то… но «То» существует, и оно терпеливо ждёт
человека в самом конце его пути, за пределами всех пределов.

Многие, очень многие сейчас предчувствуют и предвосхищают Перемены,
при этом совершенно по-разному представляя их себе. Однако
все мнения сходятся в одном – в том, что эти Перемены будут
величайшими в человеческой истории.

Тем не менее мы слишком привыкли к нашему безобразному и безумному
миру, порождённому нашим всеобщим, никому не нужным
сознанием, чтобы в одночасье покинуть этот мир. Человек сильнее всего
в жизни, сильнее жизни хочет безрассудно устремиться на зов
Запредельного, но бессмысленный страх перед собой не даёт
ему сделать ни единого шага за пределы существующего и
несуществующего, и человек снова ограничивает, обманывает себя,
создавая для себя всё новые и новые системы.

Так появляются секты, религии, школы эзотерического знания. Люди,
как и всегда в истории, с радостным облегчением снимают с себя
какую-либо ответственность за что-либо и, в первую очередь,
за свою душу, как будто это вообще возможно, и покорно
принимают правила игры, забывая о том, что они могли бы жить,
жить, а не играть в игры.

Но как бы мы ни старались себя обмануть, тайну своей души,
величайшую во вселенной тайну каждый человек постигнет сам и только
сам, потому что здесь нет и не может быть никаких учителей и
никаких учебников. Единого для всех или даже для двоих людей
Пути просто не существует, и поэтому нам не надо его искать
– каждому из нас надо искать собственный Путь, что
значительно сложнее, но и значительно проще, чем жить во лжи.

Наступающие, уже наступившие Перемены слишком огромны, чтобы
вписаться в приготовленные для них системы человеческих знаний, они
заведомо находятся по ту сторону всех представлений о всём,
по ту сторону нашего сознания или подсознания и по ту
сторону нашего эго вообще. Сейчас и здесь Высшее приглашает нас
«только» к свободному общению, которое, по своей естественной
сути, обращает в прах и тлен все безжизненные «жизненные
схемы», к свободному общению друг с другом и с Собою.

Это можно сравнить с тем, как если бы человек в предрассветный,
самый тёмный час с неясной целью вышел из дома и вошёл в лес, но
на середине знакомой тропы в полной темноте сбился с пути
и, уходя всё дальше и дальше, запутываясь всё больше и больше
и теряя последние ориентиры, всецело оказался во власти
леса… и, потеряв последнюю надежду, потеряв всё и вся, себя и
мир, неожиданно вышел из леса в неизвестное, таинственное и
очень красивое место, где и встретил рассвет.

Типичная черта типичного современного человека – принципиальная и
патологическая закрытость, зацикленность на «своих» и «чужих»
несущественных, незначительных особенностях, которые наше
полностью сбитое с толку сознание принимает за первостепенные,
едва ли не делая изо всего этого смысл жизни.

Никто не отрицает сам факт существования различных менталитетов,
различных культурных особенностей, но «особенный» не значит
«обособленный». Корень жизни любого человека – в его
открытости, в его доброжелательной готовности принять и усвоить
«чужой» опыт как «свой», чтобы отказаться от взгляда на себя как
на безжизненный обломок чего-то большего, чтобы стать
неотъемлемой частью Высшего и всем Высшим в целом.

Можно ли сказать, что материальный мир – форма, а духовный мир –
содержание? Сами по себе все страны и народы, все галактики и
вселенные в совокупности ни в малейшей степени не являются
ценностью. Но разделение на материальное и духовное так же
ложно и опасно, как и любое другое разделение. Здесь
одухотворено всё, здесь и сейчас, как в любом истинном творении, форма
является содержанием, а содержание является формой.

Гармоничная, естественная жизнь Души, являющая собой и в себе
единственную реальность и её единственный смысл, возможна только в
том случае, если каждый человек будет видеть в каждом
человеке человека, то есть себя, а не гражданство,
национальность, вероисповедание или идеологию. Действительность и
происходящие в ней великие Перемены практически вынуждают нас к
дружественному сосуществованию.

Сегодня и сейчас мы обязаны, вопреки всему, что нас разъединяет, и
вопреки всем, кто нас стравливает, решительно и свободно
перейти от войны – к миру, от развала и распада – к союзу, от
«я» – к «мы», другого выхода у нас нет. Тот, кто игнорирует
своё настоящее, должен быть готов к тому, что и настоящее в
конце концов потеряет к нему интерес.

…Сложность нашего разговора в том, что мы говорим о запредельном, о
том, чего нет, о том, что заведомо лежит по ту сторону любых
слов и вообще по ту сторону чего бы то ни было. Однако суть
нашего разговора – не в словах и не в человеческих смыслах,
которые мы вкладываем в них, суть – за словами, в чём-то
неопределённом и неопределяемом, неназванном и неназываемом, в
Нечто, которое вольно или невольно передаётся (или не
передаётся) от одной бесстрашно открытой души к другой бесстрашно
открытой душе. Это Нечто и меняет нас и мир, ведь мир это
мы, а мы это мир, и это и есть наше настоящее, наша
подлинность и реальность. Но для того, чтобы за словами встало Нечто,
нужно, чтобы были и сами слова. Заменить язык нам нечем, во
всяком случае, пока, так что давайте говорить...

Мне снился сон, как будто я был всем и как будто всё было как бы из
одного и того же материала, будто из теста. Не было никого и
ничего старше или младше, всё было единого возраста и всё
было такое старое, что почти ничего уже не было, но всё ещё
было, пока было. И кто-то пожирал это «тесто» – всё без
остатка, снова и снова.

Мы живём не в предпоследнее, а в самое последнее время, и с каждой
минутой и каждой секундой нам становится всё труднее и
труднее не замечать и отрицать это. Бездействие становится всё
невозможнее и всё преступнее, однако действовать мы всё ещё не
хотим, точнее, боимся хотеть, потому что боимся жизни больше
чем смерти.

Непросто назвать себя алкоголиком или наркоманом, но гораздо сложнее
принять как факт личной жизни то, что наш страх перед своим
же естеством, как бы воплотившийся в нашем общем эго и в
эго каждого человека, загнал нас в такие дебри, что
возвращение к своей реальности, как бы мы не называли её – Богом,
истиной, счастьем, возвращение к нашему подлинному «я», в конце
концов, сейчас и здесь представляется нам фантастическим.

Ничего не обойдётся. Наш конфликт с собой и миром зашёл слишком
далеко для того, чтобы мы могли найти выход из него в рамках
сегодняшних «нас» и сегодняшнего мира. Мы можем ждать настоящих
перемен к лучшему только в том случае, если наше ожидание
будет деятельным, то есть если наше ожидание не будет
ожиданием.

Если человек действительно хочет перемен, он должен не ждать,
инфантильно и безнадёжно уповая на кого-то или на что-то, а всеми
своими силами приближать перемены, в неисчерпаемом,
искреннем и свободном духовном порыве ежеминутно и ежесекундно
изменяя себя, других, мир. Пришла пора отныне и навсегда понять,
что наше завтра будет не хорошим или плохим, а таким, каким
мы его делаем или не делаем сегодня и сейчас.

Современному человеку и современному человеческому миру предстоят
неизбежные и небывалые метаморфозы. Принципиально, всецело,
полностью и без остатка изменятся все и изменится всё, всё
существующее прекратит своё существование, уступив место
чему-то новому и лучшему, чему-то, что сейчас невозможно даже
приблизительно себе представить.

«Дело» не в судьбе человечества, которая уже решена, хотим мы этого
или не хотим, «дело» в судьбе человека, в твоём и моём
индивидуальном будущем. Будет ли твоя или моя душа, погружая себя
в атмосферу кромешного страха и кромешной же гордыни, из
последних сил цепляться за «ценности» уходящего, уже ушедшего
мира до тех пор, пока не провалится вместе с ними в вечное
небытие? Или же бесстрашно, смиренно и свободно откроется для
таинственных, никому не ведомых, непредсказуемых Перемен?

Это решится не на уровне понимания или непонимания беспомощным
человеческим сознанием, а на уровне присутствия или отсутствия
духовной силы, необходимой для того, чтобы ощутить себя частью
Перемен и частью всего сущего вообще. Бывают моменты,
определяющие жизнь человека на пять, десять или более лет. Мы
должны трезво отдавать себе отчёт в том, что настающий, уже
наставший момент определяет будущее каждой души в этом и иных
мирах очень и очень надолго, возможно, навсегда, и это
касается всех.