Проза

Умер сорокалетний сосед, живший подо мной, этажом ниже. Вдруг взял и
умер, хотя недели две назад я видела его живым. Он вышел
мне навстречу из лифта на первом этаже. Я зашла в лифт и
хотела было нажать на свой этаж, но в проеме снова появился
сосед.

– Не боишься меня? – спросил он, влезая обратно в лифт.

Вообще-то я предпочитаю ездить одна в лифтах – комфортнее одной, да
и воздуху больше, а тут такая оказия вышла. Но я его не
испугалась, а просто спросила:

– Какой этаж?

Он же, прислонившись к боковой стенке, уставился на меня исподлобья
каким-то бессмысленным, почти идиотичным, взглядом, словно я
говорила на другом языке. Я решительно нажала цифру «семь»,
на которой, собственно, он жил. Лифт тронулся вверх. Сосед
продолжал идиотично пялиться на меня и вдруг пробормотал:

– Я из Бирюлево еду. Знаешь, где Бирюлево:

– Знаю, – лаконично ответила я, не будучи любителем пространных
разговоров, особенно, в общественных местах, а еще пуще – в
закрытых со всех сторон малогабаритных общественных местах.

– Ничего ты не знаешь, – твердо заявил сосед.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Глядел он по-прежнему идиотично,
но не без интереса.

– Бирюлево – край света, – заявил сосед.

– Ну, далеко, далеко, – подтвердила я, решив поддержать тему.

– Хы…, – усмехнулся сосед, – Не то слово! Туда два часа добираться.

Лифт остановился на седьмом этаже, дверь открылась, но сосед
продолжал торчать у боковой стенки.

– Выходите! – нетерпеливо крикнула я.

– Это чего, мой этаж? – решился, наконец, высунуть голову из лифта сосед.

– Ваш, ваш, – подтвердила я.

Его общество начинало надоедать и несколько пугать.

– А чего это у меня дверь открыта? – трусливо спросил меня сосед.

Дверь в блок, где находилась его квартира, в самом деле, была широко открыта.

– Не знаю… – я ответила так, чтобы он еще пуще испугался, загадочно
и немного осуждающе.

Сосед осторожно ступил на площадку, все время озираясь на меня и
открытую дверь лифта. В какой-то момент он хотел снова влезть в
лифт, но я решительно нажала на кнопку своего этажа.

Выйдя из лифта, я услышала внизу голоса: его сосед по блоку,
почтенный еврей лет пятидесяти-шестидесяти, нашел какой-то изъян в
двери и обсуждал с соседом возможности ремонта. Кто бы мог
подумать, что через пару недель дверь будут дрелить и
корежить, пытаясь попасть в квартиру мертвого соседа!

Ничто не говорило о его смерти, и никто о ней не знал, и если бы не
запах… Я не знала, как пахнут трупы. А случилось так, что
сначала мне приснился странный сон. Будто бы я с кем-то
подралась и этот некто, некая известная и влиятельная личность,
кинулся вызывать милицию, а я не спасалась бегством – я просто
взлетела. Я летела по темным комнатам, по лестницам и
переходам некоего здания. За мной гнались, но они-то гнались по
земле, а я летела по воздуху. Потом я летела над городом и
снова попала в какое-то здание, где я была совершенно одна, и,
чтобы вырваться из него, мне пришлось выбить окно –
огромное окно от пола до потолка. Я выбила его ногой, как восточный
единоборец, и вылетела наружу, но там меня подстерегало
несколько человек, и мне пришлось запереться в одной из комнат
этого здания. В комнате я села на подоконник единственного,
тоже довольно большого, окна и стала наблюдать за дверью, но
и за мной наблюдали, так как в двери, к несчастью, оказался
глазок. А потом мои преследователи стали ломать дверь, и
вот, когда дверь под их натиском рухнула, я встала во весь
рост на окне, взмахнула руками и вылетела на улицу. И тут
поднялся замечательный ветер, необычный ветер, сильный и
прохладный. Он подхватил меня и понес на своих крыльях,
далеко-далеко, по бурлящему вокруг небесному простору. Я находилась
очень высоко над землей, а, может, даже в космосе, и двигалась
по ветру без усилий, лишь повинуясь его стремлению куда-то
туда, за грань времен, за границу, за черту…

Я проснулась. Было раннее утро. За окнами квартиры стелился густой
белый туман, и я поняла, что наступила осень. А когда туман
рассеялся, и засияло болезненно яркое солнце, пошел этот
запах. Сначала я решила, что произошел химический выброс, что
бывает в этих краях, и плотно закрыла все окна. Следующей
ночью я решилась открыть окно, и показалось, что воздух обычен.
Я заснула, но через несколько часов проснулась от сильной
головной боли и отравленного воздуха. Казалось, что пахнет
каким-то газом. В ужасе я снова плотно закрыла окно и включила
ионизатор.

На следующий день я поняла, что воздух улицы обычен и даже не
слишком грязен, но ближайший к моим окнам воздух ужасен, зловонен,
отравлен и все, что угодно, только не чист. Окна квартир
нижнего этажа были открыты, и я решила, что, наверно,
кто-нибудь занимается ремонтом и что-то покрасил. На следующий день
запах «краски» прочно стоял в моей квартире. Затем пропитал
одежду и, наконец, уверенно вышел из квартиры на лестничную
клетку. Теперь отчаянно пахло дохлой крысой, но крысой
огромных размеров, если не целым крысиным отрядом, хоть
противогаз надевай. Соседи подняли тревогу. Запах властно захватывал
все новые и новые территории. Наконец, вызвали милицию.

Милиционер тут же определил, что пахнет человеческим трупом. Вскрыли
дверь блока. Почтенный еврей куда-то предусмотрительно
исчез, не оставив ни координат, ни телефонов. Вскрыли дверь
квартиры соседа. Он умер неделю назад. Квартиру опечатали, а его
увезли в морг. Говорят, была у него жена, но нигде сыскать
не могли, а родители давно умерли. В квартире он, как
въехал, шикарный ремонт сделал, лоджию застеклил, дверь
металлическую поставил, паркет положил, обои модные наклеил, потолки
отделал… А потом вдруг запил.

Помню, что в день его смерти я снова ехала в лифте и почему-то
взглянула в зеркало, висевшее на стене. Обычно я этого не делаю,
а тут вдруг решила пококетничать сама с собой. Через секунду
я увидела огромное черное насекомое, невозмутимо сидевшее
на левом плече моей куртки. Я в ужасе смахнула его. Насекомое
упало на пол и осталось лежать у боковой стены лифта, у той
самой, к которой пару недель назад прислонился сосед.