Искусство

Вагнер для детей. Согласитесь, это звучит довольно провокационно. Известно, что Вагнер – один из самых сложных для восприятия композиторов и даже не каждому взрослому будет «по зубам». Неужели же проект «Вагнер для детей» (Wagner für Kinder или просто KinderOper), существующий в Германии в рамках «взрослого» Байройтского фестиваля вагнеровской музыки, – это очередная профанация сродни какому-нибудь детскому утреннику или сокращенной для ленивых эпопеи «Война и мир»?

Попробуем разобраться. Тем более что поднятая тема не может не затронуть и общие проблемы современного детского театра, а в условиях, когда повсеместно слышно о «кризисе», «тупике» и даже «скорой смерти театрального искусства», именно проблемы детского театра начинают приобретать значение одних из самых злободневных и актуальных.

Начнём с того, что, на первый взгляд, трудно найти столь же  неподходящий для детской аудитории материал, как музыкальные драмы Рихарда Вагнера. Дело не только в их продолжительности и сложности музыкального языка. Слишком глобальны и всеобъемлющи те философские идеи, которые композитор вкладывал в свои произведения. Подавляющее большинство жителей планеты, знакомых с творчеством «байротского гения», совершенно уверены в том, что Вагнера для детей поставить невозможно. А значит, любая попытка упростить и таким образом «втиснуть» его в детские рамки априори должна потерпеть провал.

Парадокс заключается в том, что стоит только кому-нибудь из этих высоколобых взрослых, рассуждающих  о «недетскости» Вагнера, попасть в Байройт и переступить порог IV репетиционный сцены (Probebühne IV), входящей в комплекс вагнеровского театра Фестшпильхаус и ныне отданной «на откуп» юной аудитории, как происходит чудо: они становятся совершенно уверены в том, что Вагнера для детей ставить не только можно, но и просто необходимо! В чём же здесь кроется секрет?

Заслуженный успех байройтского детского оперного проекта из года в год базируется на трёх китах. Во-первых, и в главных, – он готовится с любовью и вниманием к детям. Достаточно сказать, что руководительница «взрослого» фестиваля и одновременно «мать-основательница» фестиваля «Вагнер для детей» Катарина Вагнер, правнучка композитора, задолго до премьеры неоднократно лично ездит сразу по нескольким окрестным школам и ведёт специальные уроки, на которых учит школьников «делать оперу». Она объясняет сюжет, разбирает основы театрального искусства, а дети сами старательно и вдумчиво создают образы героев, рисуют декорации, костюмы, то есть выступают в прямом смысле слова полноправными соавторами постановки, потому что все, ну или почти все их пожелания учитываются при создании будущего спектакля. Более того, в красочной программке, выпускаемой к каждой постановке, отдельно отмечается, ученики какой школы являются художниками по костюмам, декораторами и т.д. 

Во-вторых, режиссёры всех детских постановок не пытаются самореализовываться, показывая концептуально новое прочтение оперы, в котором режиссёр главенствует над автором. Их единственная благородная задача – донести до юной публики именно авторский замысел, при этом сделав его понятным для ребёнка. В данном случае режиссёр является тонким и талантливым переводчиком сложных взрослых идей на детский язык, что гораздо труднее, чем поставить произведение, изначально написанное в расчёте на детскую аудиторию. При этом выполнить свою задачу необходимо бережно, чтобы спектакль непременно понравился, не оттолкнул начинающего меломана от оперного искусства, а заставил, наоборот, с раннего детства заинтересоваться, «заболеть» музыкой. Эгоистических амбиций так называемого «режиссёрского театра» в KinderOper и близко нет. В «смерть автора» в эпоху постмодерна, провозглашённую ещё Роланом Бартом, здесь не верят. И смело – в наше время именно смело! – воскрешают автора для будущих поколений.  

И, наконец, в-третьих, сами исполнители – дирижёр, певцы и оркестранты – ни в коем случае не рассматривают свою работу как некое «второсортное» приложение к «взрослому Байройту» или в качестве вынужденной очередной ступеньки в своей карьере. Артисты работают с такой самоотдачей, так выкладываются на спектаклях, что юные зрители, которых, как известно, обмануть невозможно, невольно проникаются магией этого невероятного праздника искусства. А только таким образом и воспитывается будущая оперная публика.

Катарине Вагнер остаётся только поклониться в ноги – и от имени всех родителей, и от имени детей. Кстати, возраст приходящих на спектакли детей никак не ограничен – от малышей до старших школьников (не говоря уж о  взрослых «фанатах» проекта). В очереди в ожидании входа в «загадочную» Probebühne IV можно увидеть как родителей, читающих своему чаду легенду-первоисточник, послужившую основой для вагнеровского либретто, так и четырёхлетних карапузов, играющих в машинки и пластмассовых солдатиков; школьники приходят на спектакль всем классом во главе с преподавателем, а воспитательница детского сада тем временем проверяет у своей группы, все ли её «питомцы» запаслись в летнюю жару бутылочками с водой. Главное, что вся эта разношёрстная, вернее, разновозрастная публика пришла слушать Вагнера!

<--- Клингзор – Кай Штиферман (Kay Stiefermann)

Каждый, кто хоть раз побывал на этих спектаклях, сразу и навсегда оказывается покорён искренностью и остроумием постановок, адаптирующих  вагнеровские музыкальные драмы для самых юных любителей оперы. Проект KinderOper существует с 2009 года. С тех пор для детей ежегодно ставят только одну оперу, показываемую в течение фестиваля 10 раз. В 2015 году был завершён полный фестивальный цикл «взрослого Байройта», т.е. в «детском варианте» были поставлены все произведения Вагнера, идущие на сцене Фестшпильхауса. Начало проекту положил «Летучий Голландец», за ним в 2010 году последовал «Тангейзер». В 2011-м было совершено, казалось бы, совсем невероятное – представление грандиозной тетралогии «Кольцо нибелунга»! В 2012 году маленькие вагнерианцы увидели «Нюрнбергских мейстерзингеров»; в 2013-м – «Тристана и Изольду»; в 2014-м – «Лоэнгрина»; в 2015-м – «Парсифаля». «Фестивальное кольцо» замкнулось: в 2016 году в детский «Вагнер-проект» вернулся обновлённый, вернее, абсолютно новый, «Летучий Голландец».

Конечно же, все партитуры Вагнера приходилось нещадно сокращать (в среднем каждый спектакль длится чуть больше часа; лишь «Кольцо» – полтора часа), а «бесконечную мелодию» прерывать заменяющими речитативы диалогами. Но сделано это настолько вдумчиво и бережно, что глобальный авторский замысел при этом отнюдь не страдал.

Повторяем, в Байройте с юными любителями оперы говорят на равных – просто на понятном им языке. Лучше всего по этому поводу высказался в свое время режиссёр «Кольца нибелунга» Максимилиан фон Майенбург: «Не следует думать, будто дети что-то не понимают. Дети прекрасно знают, что и любовь, и смерть являются частью жизни». Так что для детской оперы здесь в принципе запретных тем нет. Другое дело, как рассказать детям о любви, смерти, сострадании и всепрощении? Какими средствами оперируют постановщики в столь сложных, если не сказать, экстремальных условиях? Приведём лишь несколько примеров, хотя рассказывать о спектакле, тем более, спектакле музыкальном, дело неблагодарное.

«Голландец» 2009 года оперировал пиратской тематикой. Во-первых, такой подход никак не противоречит внешней фабуле вагнеровской драмы. А во-вторых, в разгар ажиотажа вокруг «Пиратов Карибского моря» и харизматичного Джонни Деппа это был абсолютно беспроигрышный ход для того, чтобы возбудить интерес юной аудитории к новому проекту. Рассказчик в образе моряка с корабля Даланда в игровой манере объяснял зрителям перипетии сюжета, оставшиеся «за кадром» при сокращении партитуры – чтобы всем всё было понятно. Голландец, как и положено зловещему пирату, кутался в широкий чёрный плащ. Сента же была одета в розовое платье принцессы – именно таким образ «влюблённой в мечту» девушки увидели школьники-«костюмеры». Стремление к воплощению мечты в жизнь – вот основной лейтмотив этой постановки. Дети прочувствовали и приняли его.

А в «Летучем Голландце»-2016 мы уже видим Сенту, которая увлечённо... смотрит телевизор! На экране демонстрируется фильм «про море». Сента ловко управляется с телевизионным пультом, однако воспитательница Сенты Мари, как и положено хорошей воспитательнице, отбирает у девушки пульт и выключает телевизор. Маленький зритель в зале тут же «примеряет» ситуацию на себя: «Вот и моя мама (бабушка, тётя, старшая сестра – нужное подчеркнуть) не даёт мне всё время мультики смотреть!» И тут же начинает всем сердцем искренне сочувствовать героине. Но как же сцена искупительной жертвы Сенты, а проще говоря, её самоубийства? Как такое показать и объяснить детям? Молодой начинающий режиссёр Юлия Хюбнер блестяще справилась со своей задачей: Сента действительно бросается в море, но она не гибнет в пучине, а словно преображается и... смело идёт по воде к лодке, в которой Голландец уже готовится отплыть. Вновь поднявшись на мостки, – на сушу! – Сента протягивает любимому руку. Он тянется ей навстречу... Их руки смыкаются, они уже не расстанутся вовек. Happy end! При этом в «бескровном» финале есть все вагнеровские посылы: жертва принесена и принята, ради любви и настоящей дружбы следует забыть о самом себе, и только так всё и может закончиться хорошо.

В «Голландце» очень остроумно решена проблема отсутствия хора, играющего немаловажную роль в вагнеровской партитуре. Так, например, песню прях поёт сама Мари, ремонтируя и накачивая при этом шину своего старенького велосипеда – прекрасная замена колеса прялки!

Есть ещё более глубокие и наглядные примеры «перевода на детский». Вот как представить детям сцену, в которой Кундри соблазняет Парсифаля? Да очень просто! Волшебные сладости – гигантский зелёный чупа-чупс – чем не универсальный символ искушения? Шестилетним зрителям большего и не нужно, а для детей постарше вполне по силам углядеть в этом образе ещё и олицетворение библейского яблока праматери Евы.

 При постановке «Тангейзера» изначально была сделана ставка только на подростков; этим была несколько сужена аудитория, но, несмотря на это, смотрелся спектакль не менее интересно. Тангейзер – никакой не рыцарь; он учащийся интерната, мечтающий написать «крутую» песню; одноклассники не верят, что в их рядах будущая «рок-звезда» и смеются над ним. Насмешки сверстников толкают Тангейзера в ряды «подростковой банды», возглавляемой девицей по имени Венера, рассекающей по сцене на скейтборде. «Мир дворовой хулиганки Венеры» выразительно контрастирует с упорядоченным строго по правилам «миром интерната» и образом Элизабет – отличницы и пай-девочки, – в  которую влюблён Тангейзер. Вот вам и понятный детям вагнеровский конфликт чувственного (того, что хочется) с духовным (того, что надо)! При этом режиссёр спектакля Рейна Брунс отмечала, что её постановка – «это не просто развлечение, здесь речь идёт и о грусти, об одиночестве… ведь мы растим будущих вагнерианцев».

Замысел поставить «Кольцо за 90 минут» вначале представлялся нереализуемым. Но режиссёр Максимилиан фон Майенбург смело взялся за дело. С одной стороны, создатели спектакля не стали буквально всё «переводить на детский язык». «В Вагнере и так очень много сказочного, – считает режиссёр, – превращение Альбериха или история Брунгильды, например. При этом Зигмунд и Зиглинда любят друг друга, на свет появляется ребёнок – Зигфрид. Он взрослеет, становится героем и гибнет из-за предательства. Дети это понимают». Но с другой стороны чисто детские детали присущи и этой постановке: у Логе к восторгу публики порой действительно начинал пламенеть головной убор, напоминая зрителям о его «профессии» бога огня, а кровь убитого Зигфридом дракона во избежание «кровавых сцен» оказывалась на самом деле… кетчупом! Но главное, чего удалось добиться «команде Кольца», заключается в следующем: этот спектакль идеально подходит для начала знакомства с творчеством Вагнера – в любом возрасте. Он настолько чётко и ясно показывает не только основные сюжетные линии, но и полностью передаёт, если можно так выразиться, структуру и логику музыкального языка, выстраивая буквально универсальную формулу вагнеровской тетралогии, наверняка усвоенную зрителями на всю жизнь!

Мы уже говорили о том, что дети сами принимают участие в создании образа вагнеровских персонажей. При постановке «Нюрнбергских мейстерзингеров» пошли ещё дальше. Дети являются полноправными участниками спектакля, который даже начинается с того, что юные хористы – ровесники многих собравшихся в зале зрителей – прямо на сцене рисуют мелками на досках и «очередную принцессу» Еву, и рыцаря Вальтера, и домики мейстерзингеров, немного смахивающих, правда, на домики гномов… «Вагнеровская мистерия как сказка, как игра: для многих идеальное решение вечного конфликта между искусством и реальностью» – писала о детских «Мейстерзингерах» музыкальный обозреватель Deusche Welle Анастасия Буцко.

Но главное, как реагируют на спектакли сами будущие вагнерианцы. После «Тристана и Изольды» маленькая девочка подошла к исполнительнице главной партии Ирен Теорин. «Я всегда буду любить Изольду!» – с искренним восторгом пообещала она. «Это рыцарь, летающий на лебеде!» – терпеливо объяснял дошкольнику ученик 5-го класса перед началом «Лоэнгрина».

…Зал взрывается заслуженными аплодисментами. Здесь всё как у «больших» в Фестшпильхаусе: и крики «браво», и активное топанье по деревянному полу, так, что стены дрожат – именно так в Байройте традиционно принято выражать одобрение. Что же касается солистов, то не следует и пытаться передать словами «недетскую» красоту и силу их голосов! Это по-настоящему крупные мастера вокала. Кстати, они поют и на главной сцене Фестшпильхауса. Но главное, все артисты, даже удостаиваясь впоследствии права выйти на главную сцену, всё равно остаются верны Probebühne IV.

Ныне детскому проекту Катарины Вагнер уже не нужно никому ничего доказывать. Полное признание получено. Автору этих строк неоднократно приходилось слышать мнение, что «детский фестиваль гораздо интереснее взрослого». Не будем впадать в крайности, но что несомненно – если Байройтский фестиваль является одним из главнейших культурных событий Европы, то «детский Байройт» на сегодняшний день завоевал позиции, не менее значимые.

Можно, конечно, возразить, что для воспитания будущих поклонников оперного жанра подобных проектов явно недостаточно, и что они не могут заменить ни музыкального образования, ни посещения полноценных оперных спектаклей. Безусловно, это так; с этим согласны и сами создатели KinderOper. «Такого рода адаптации, как наше “Кольцо”, – одна из возможностей познакомить детей с оперой. Но я думаю, что их обязательно надо водить и на “настоящие” оперные спектакли, хотя бы на один акт. Они откроют для себя удивительный мир» – считает Максимилиан фон Майенбург. Но ведь и для воспитания любви к чтению мы, взрослые, пользуемся теми же самыми методами: начинаем со сказок и детских рассказов, а потом постепенно приходим… ну, тут уж каждый приходит к чему-то своему.

Конечно, и в нашей стране есть детские театры, реализуются детские проекты, в том числе, и в области оперного искусства. Невозможно не упомянуть Московский государственный академический детский музыкальный театр имени Наталии Сац, который, кстати, осуществил именно по примеру Байройта адаптацию «Золота Рейна» в 2013 году и «Валькирии» в 2014-м. Автором поэтического перевода выступила дирижёр театра, лауреат международных конкурсов Алевтина Иоффе; текст читал народный артист России Георгий Тараторкин. Оба спектакля имели успех, но в текущем репертуаре они уже отсутствуют…

Можно вспомнить ещё один пример: в том же 2013 году, в год 200-летия Вагнера, Дмитрий Бертман собирался осуществить детскую постановку «Кольца нибелунга». Увы! Спектакль не состоялся…

Беда не в том, что у нас нет детской оперы; беда в том, что наши детские постановки далеки от сложившейся или хотя бы складывающейся нерушимой традиции. Всё это, если можно так выразиться, – проекты одноразовые, работающие по принципу «сегодня есть, а завтра нет». А вот в Байройте нерушимая традиция уже есть. Ныне представить себе Байройтский фестиваль без KinderOper вообще невозможно. Детский проект смело можно назвать «правнуком» «взрослого» Байройтского фестиваля, отметившему в этом году свой 140-летний юбилей.

Вагнер мечтал, чтобы его слушала подготовленная публика, посещающая театр не для праздного развлечения, но чтобы приобщиться к «религии искусства». Вагнер может быть спокоен: на смену нынешнему поколению вагнерианцев идёт как раз такое подготовленное поколение. Вагнер может быть доволен: он понят; его глобальные общечеловеческие идеи заставляют сегодня трепетать самые юные сердца.

Но если смотреть шире, то пока существуют проекты – честные и искренние, подобные байройтскому фестивалю «Вагнер для детей», – не стоит опасаться, что когда-нибудь опустеют оперные театры, а значит, и великое оперное искусство будет жить, и никакая «смерть» ему не грозит.