Литературная критика

Юрий Петрович Власов (1935 – 2021)

1

Поворотные моменты в истории человечества могут проявляться по-разному, и Юрий Власов, подняв в Риме в толчке 202,5 килограмма, изменил представление о силовых, мускульных возможностях человека, ибо существовала уверенность, что более двух центнеров человек поднять не может…
Власов – человек, свершающий путь. Путь сложен, над ним сияет солнце и звезды роняют свое серебро в его недра…

…В одной из книг Власов писал, что спорт был нужен ему ради дальнейшей свободной возможности заниматься литературой.

С 1959 года Власов публикует очерки и рассказы, многие из них посвящены спорту, туго сделанные, будто мускульная сила занята у грандиозной атлетики: они показывают взлеты и провалы, сияние белого мгновения (именно так называется одна из повестей Власова) и жесткие муки разочарования, в том числе после проигрыша.
Графика, кажется, ближе Власову, чем живопись, тем не менее многие его повествования воспринимаются именно через призму цвета; и сила преодоления, столь известная тяжелоатлету, заложена в них в достаточной мере.
Потом была книга «Справедливость силы», где автобиография, данная крупно, без прикрас, сочетается с историческим исследованием атлетики, рассматриваемой со многих сторон; и тут уже больше живопись, нежели графика.

Умная сила: так ощущается при соприкосновении с книгами Власова, набирающими масштаб в соответствии с возрастом и многими пудами солевого опыта.

…Пылает «Огненный крест» – историческая исповедь, яростное повествование, изъятое из недр революционных времен, трехтомник бушует языками огня, которые и выстраивают панорамы, о каких без использования пламенеющей субстанции вряд ли написать.

…Христианское прорастает в книги Власова исподволь, постепенно окрашивая их сильнее и сильнее; и вот световые кристаллы как будто звучат во многих главах «Огненного креста»: звучат лучением… всё той же умной силы, о которой думаешь, когда размышляешь о могучем человеке, плотно и сильно свершающим свой путь.

 2

Путь должен быть труден, ибо только преодоление способно выявить лучевую суть человека: то основополагающее в нем, что поднимает к высотам духа (даже учитывая неопределенность глобального этого понятия).
Власть силы читается уже в фамилии знаменитого тяжелоатлета, ставшего писателем; но силы умной, той, о которой он напишет сложную по мысли и жесткую, графически четкую по стилистическому построению книгу «Справедливость силы».

…Считалось, что человек не может превзойти двухсоткилограммовый рубеж, не поднять ему такую глыбу веса, кости не выдержат, позвоночник рассыплется; и когда Ю. Власов в Риме взял в толчке 202,5 килограмма, он оказался не только спортивным триумфатором, но и героем, расширяющим представление человека о собственных возможностях.

…Нечто от античного героя (романтизированного, разумеется) было во Власове того периода: красота и грациозность сочетались с титанической силой, перехваченной определенным изяществом.
Рассказы и очерки Власова стали появляться в печати с конца пятидесятых годов; позже, в одной из книг своих он напишет, что спорт для него был своеобразным трамплином – для прыжка в литературу…
Ибо гуманитарные сокровища и спортивные достижения кажутся разнополярными явлениями.
Рассказы Власова о спорте выдержаны в сухой и точной манере фиксации реальности – и вместе живописны внутри собственных кладовых…

Четко видно – никаких размывов, вот американский тяжелоатлет, именуемый президентом силы, проигравший в первый раз; он блюститель режима – пьет и пьет в кабаках, понимая, что дальнейшего развития карьеры не будет.
Спортивные соревнования, входящие в объектив различных повествований, освещены волшебным фонарем опыта, и мир спорта, показанный изнутри, раскрывается миром ярко плещущих и блещущих страстей, где радость заходит на поле трагедии и наоборот.

Монументальный труд Власова «Огненный крест» – историческая исповедь, пламень революции, исследуемый с пристрастием, отчего выводы спорны весьма, что не отменяет уважения к автору, решившемуся на такое исследование.

В различных сочинениях Власова много соли, той, что определяет сущность жизни, но есть и пепел: вероятно, слишком страстная натура не может оставаться в пределах привычных рамок; но что бы ни писал Власов – всегда книги его есть акт преодоления низового ради высокого, и в этом их сила…
 

  3

Мощь человека-атлета, казалось бы, противоречит лиризму любого отлива, тем не менее, ранние рассказы и повести Ю. Власова именно лиричны.

Они исполнены в акварельной технике письма, с легкими водяными разводами: когда между абзацами мерцает много воздуха (родственной воде стихии), и персонажи и ситуации дышат естественностью жизнью, из недр которой и изъяты замечательные произведения.

Человек в спорте, страсти густой плотности, связанные с этой темой сильно отображены во многих ранних произведениях Власова, и то, как он трактует образы людей, то, как живописует различные ситуации, говорит именно о мощной лирической струе его таланта.

Разумеется, в них много о преодолении: себя в большей степени, чем грядущего веса; но в них и много природы: человека в оной, взаимосвязанности субстанций; и жизнь – плещущая и блещущая – широко наполняет каждый абзац художественного текста.

Власов тяготеет к эпосу: к глобальному осмыслению истории; в отдельных частях своей эпопеи жизни – к осмыслению истории спорта; так, в книге «Справедливость силы» дана своеобразная история тяжелой атлетике – и на личном опыте, и на опыте исторического знания.

Конечно, такие книги, как «Великий передел», или «Временщики» – это иного рода мощь; но именно раннее в литературном творчестве Власова – этого президента умной силы, установившего рекорды, менявшие представление человека о его возможностях – наиболее нежно и лирично, несмотря на никуда не уходящий волевой, силовой напор; и именно страницы его ранних повестей и рассказов выявляют грани его огромной личности особо, камерно, отчасти нежно…

Такие люди, как Юрий Власов – со всеми их сомнениями, заблуждениями, даже провалами в пустоты ложных идей – есть движители общечеловеческого вектора – наиболее правильного из всех, ибо солнце совести – помимо многокрасочной одаренности – освещает их путь, заставляя даже в заблуждениях находить отблески истины.

 4

Свершающий путь: только свой, предназначенный только ему -познает соль бытия…

 Может ли быть атлет великим?

Учёный, писатель – понятно, а атлет?

Но если последний меняет представление человека о своих возможностях, иначе, как великим его не назовёшь: именно в такой роли выступил Ю. Власов, поднявший в толчке на римской Олимпиаде 202,5 кг: считалось, что костная система человека не может выдержать нагрузку, превышающую два центнера.

 Тем более, Власов тренировался, наращивая силу, без повсеместных теперь анаболических стероидов: больше того – в последствие боролся с использованием оных.

 Потом он скажет, что карьера атлета была нужна ему, чтобы спокойно заниматься литературным творчеством.

 Оно загорится ярко и разнообразно.

Л. Кассиль, благословивший Власова, увидел тонкость и точность в его ранних рассказах, повествовавших иногда о спорте, но в больше мере – о жизни вообще: имея в виду широту этого феномена.

 Рассказы были сделаны сильно, крепко, люди, нарисованные в них, вставали со страниц, чтобы принять участие в общечеловеческой, длящейся века мистерии… «Справедливость силы» исследовала взаимоотношения человека со спортом, рассматривая историю последнего, трактуя силу, как необходимую умную составляющую человеческого бытия; книга забирала вглубь и давала много ответвлений: Власов писал о себе в не меньшей мере, чем об истории, и собственный его опыт ярко пересекался с нею.

Недаром далее загорелись его книги, связанные с историей вплотную. Трёхтомник «Огненный крест» определён автором, как историческая исповедь: и создан так, будто писатель сам был участником событий, огненным столпом завихривших историю России.

Власов выступает, как пристрастный аналитик, и как художник, пишущий огнём и солью, крупными мазками кладущий слои повествования в монументальное своё, литературное полотно.

 Власов писал множество публицистических статей, темпераментно встроенных в тогдашний паноптикум российской реальности.

Свершающий путь, причём путь хочется написать с большой буквы; свершающий его долго, трудно, великолепно: таким остался Власов на фоне всё более и более мельчающего человечества…

И как теперь продлится путь в запредельность – нам не узнать…