Онтологические прогулки

(Начало)

 ***

Св. Франциск, неожиданно отринув свою прежнюю жизнь и став публичным юродивым, возлюбил «Прекрасную Даму» –  «Бедность». Он говорил: «Хочет от меня Господь одного, – чтобы я был величайшим в мире безумцем, и нет мне иного пути, кроме этого» (LXVI).

 Мы понимаем, что это символ русского «юродства», которое дошло от древнейших времён до наших дней.

Представим себе «юродивого» на троне в лице Бориса Ельцина.  А ведь у него были предшественники – Карл VI  или Эрик XIV шведский король. С нашей точки зрения, такое «юродство» – это подлинное безумие.

В своё время иные посчитали, что Христос якобы воплотился во второй раз в св. Франциске (CIII).

***

Однако это лишь предварительные мечтания. Центр историко-философских размышлений Д.М. – это Жанна д’Арк.

Для Д.М. она – символ религиозно-освободительного движения, которое должно уничтожить все препоны на пути к возрождению подлинной духовности. Ещё раз напомним, что в своей знаменитой речи по радио Д.М. сказал, что Гитлер – это своего рода  Жанна д’Арк, очиститель народа от нашествия чуждых сил.

  Про эту речь  есть известная легенда. Приводит её в своих воспоминаниях Ю. Терапиано, и в каноническом варианте, Д. С. , якобы, выступил по радио в июне 1941 г. Однако по свидетельству Н. Тэффи, речь, где упоминались и Гитлер и Жанна д'Арк Мережковский произнёс 14 августа 1940 г. на собственном юбилее. Дословно он сказал так: "кончится кошмар, погибнут антихристы, терзающие Россию, и антихристы, душащие сейчас Францию, и Россия Достоевского, подаст руку Франции Паскаля и Жанны д'Арк". Одоевцева о той же речи вспоминала, что Мережковский был очень высокопарен, и сравнил Германию с Атлантидой. Никто ничего не понял. Речь, однако, была очень фрондёрская (для посвящённых), и эмигранты боялись, что нагрянет военная полиция.
            А легенда, вероятно, произошла из-за того, что летом 1941 г. Мережковских выбросили на улицу из их квартиры  за неуплату, и помогли им немецкие поклонники-оккупанты, что немедленно вызвало взрыв негодования в эмигрантской общине. И сконтаминировали речь 1940 г. и мнимое предательство осени 41-го.. .
            Физической возможности попасть на радио летом 1941 г. у Мережковского не было: жить ему оставалось не более 3-х месяцев, и он был очень дряхл.
 

***

Обращаясь к образу Жанны д’Арк,  Д.М. сразу говорит о том, что она является святой подвижницей не той или иной веры – католической или православной, – а самой своей личностью воплощает мистическое царство Св. Духа.  Книга Мережковского «Жанна д’Арк», включённая в общий цикл «Лица святых от Иисуса к нам», направлена именно к выяснению мистической сущности Св. Жанны. Об этом сразу же говорит подзаголовок первой части книги: «Св. Жанна и Третье Царство Духа». Дальше эта мысль поясняется в первых же словах: «Если Жанна действительно святая не одной из двух Церквей, Западной, а единой Церкви Вселенской, то она принадлежит всему христианскому миру (…).

Если Жанна действительно спасла Францию, то спасла и Европу, так как в ХХ веке ещё несомненнее, чем в ХV, что Европы нет без Франции и что спастись или погибнуть этой части Европейского тела – значит и всему телу погибнуть или спастись» (гл. I).

***

Нам интересно, что история Св. Жанны привлекала внимание не только Д.М.;  её пытался опорочить Вольтер, но и  – что самое интересное – маркиз де Сад в книге «Тайная история Изабеллы Баварской». Это полуисторическое - «полуроманное» произведение, основанное на малоизвестных документах охватывает ту часть пресловутой Столетней войны между Англией и Францией, которая меньше всего известна нашему читателю. Изабелла Баварская была супругой того короля Франции Карла VI Безумного, который довёл свою страну до грандиозной катастрофы. Но она участвовала во всевозможных политических и сексуальных интригах, расколола правящие классы на несколько враждебных лагерей. Когда же страна погрузилась в полный хаос, одна за другой (маркиз де Сад упоминает обеих) появляются девственницы–спасительницы Франции. И каждая из них увлекает за собой толпы воинов. И вот, наконец, третьей девой появляется Жанна д’Арк, которой удаётся спасти Францию. О труде своего предшественника – маркиза де Сада Д.М., по-видимому, не знал, иначе он о нём где-нибудь бы упомянул.  Но мы, глядя из современности, должны отметить этот факт.  Главный подвиг Жанны  д’Арк состоит в том,  что она смогла короновать Карла VII, сына Карла VI Безумного, на французский престол. Тогда Франция оформилась как национальное государство. Но война ещё продолжалась.

*** 

 Отметим, кстати, что в одном из своих  публичных выступлений Д.М. сравнил Жанну д’Арк  с Гитлером. Столь высокая оценка личности   Жанны  и её духовного и физического подвига, казалось бы, не очень-то согласуется с нашим пониманием личности Гитлера. Однако присмотримся к этому вопросу более внимательно: «Жанна предана была огню за "ересь"; главная же ересь её – в том, что она "непослушна" Римской Церкви, земной, Воинствующей:  "Я пришла от Бога, от  св. Марии Девы и от всех Святых – от Церкви Торжествующей". Только ей одной я была и буду послушна во всём, что делала и делаю» (гл.Х ).

Мережковский цитирует протоколы допроса Жанны д’Арк и как бы сам себя спрашивает, до какой степени человек имеет право на своеволие, а величайшие исторические деятели имеют право спросить себя: вправе  ли мы управлять судьбами народов или пытаться воздействовать на движение исторического процесса.

Вот что ещё сказала Жанна на допросе: «"Церкви я подчиняюсь, но Богу послуживши первому". Больше, чем Преобразование Церкви, Реформация в этих трёх словах:  "Богу послуживши первому"– в них Переворот, Революция» (гл. Х).

Вот что такое для Мережковского Жанна д’Арк и Гитлер, которого он сравнивает с ней. Едва ли кто-нибудь в ХV веке мог говорить о социализме и революции, и слов таких в обиходе не было, а в ХХ веке стало ясно: социализм достоин воплощения в реальность, но как национальный социализм; а интернациональный социализм, осуществившийся с 1917 года в России, не заслуживает никаких положительных оценок.

Личность и деятельность Жанны д’Арк привлекают Д.М. ещё и потому, что по его глубокому внутреннему убеждению она является воплощением Св. Духа, особенно потому, что слово «дух» на арамейском языке (rucha) является словом женского рода: «Если Дух есть Мать, то путь второго человечества, нашего, обратен пути первого:  уже не от Матери к Сыну, а от Сына к Матери – Духу.

Вся религия Жанны – религия Духа Матери» (ч.II, гл. II).

Особенно удивляют некоторые предсказания древних волхвов, которые далее приводит Мережковский. Например, вот что писал Бэда Достопочтенный: «Вот запылает война, и Дева подымет знамена». Или писание Мерлина Волхва: «Выйдет некая Дева из древнего леса дремучего, чтоб исцелить Францию от многих ран!» (гл. ХХI).

Мистическая задача Жанны д’Арк состояла в том, чтобы освободить Францию, а вместе с ней и всю Европу от нашествия англичан. Во Франции их тогда называли «годонами» (это слово происходит от английского выражения god damn, что в переводе означало «будь проклят»).

Когда Жанна попала в плен к англичанам, они посадили её «как хищного зверя, в железную клетку, такую низкую, что в ней нельзя было стоять, и ещё приковали к ней цепями за шею, за руки и за ноги. И потом, когда уже выпустили из клетки,– днём надевали ей на пояс, а ночью на ноги двойную, прикреплённую к стене тюрьмы железную цепь» (гл. LI).

Особенно изуверским был сам процесс её казни: «Тут же, на третьем помосте, был столб с прибитой к нему доской, а на доске – надпись: "Жанна, рекомая Дева, лгунья, злоковарная, пагубная, обманщица, колдунья, кощунница, в Иисуса Христа не верующая, идолопоклонница, служительница дьяволов, отступница, еретица и раскольница"» (гл. LXVI).

Нас удивляет не только обилие обвинений, но особенно их лицемерная сущность, проявляющаяся даже в мелочах. Перед вынесением приговора Жанну д’Арк обследовала целая комиссия, которая подтвердила, что она девственница, и, тем не менее, в судебном постановлении этот факт был не признан.

 Не будем особенно углубляться в детали злодейского убийства Жанны’Арк. Обратим внимание только на тот вывод, который делает Д.М.:  «Русским коммунистам нужен мир с Европой для войны с Россией. Потому что слишком хорошо знают, что если ещё не вся Россия, то уже огромная и с каждым днём всё большая часть её хочет войны не с внешним врагом, а с внутренним, ждёт её как знака не для всемирной, а для русской революции, что всякий внешний враг будет для России желанным союзником-освободителем и что нет такой цены, которой она не заплатила бы за свободу» (гл LXXII).

Именно эти мысли и привели Д.М. к рассуждениям о том, что Гитлер несёт освобождение России. К сожалению, утопичность этих планов быстро обнаружилась, но сам Д.М. этого же не увидел, поскольку умер в 1941 году.

 ***

Теперь перейдём к анализу книги  Д.С. Мережковского «Испанские Мистики. Св. Тереза Авильская. Св. Иоанн Креста. Приложение. Маленькая Тереза » Томск, изд. «Водолей», издание А.Сотникова, 1997.

Это последние книги Мережковского, он писал их до самой смерти в 1941 году. Впервые они были опубликованы в полном виде только в 1988 году  в издании Т. Пахмусс. В предисловии Т. Пахмусс пишет: «Намерением Дмитрия Сергеевича Мережковского  в книге Испанские Мистики (…) было не только изучение прошлого интересующих его людей, Св. Терезы Испанской и Св. Иоанна Креста в данном случае, но и предсказание духовной культуры будущего человечества. Сам Д.М., работая над  этими книгами всё время думал о возможности коммунистической революции во Франции,  в которой, в конце 30-х годов после убийства президента Поля Думера, чрезвычайно возросло влияние так называемого «народного фронта», возглавляемого коммунистами. Д.М. и З.Г. опасались повторения красного октября. Д.М. писал: «Следовало бы приготовить  "новый приют", может быть, в Испании, ибо я пишу генералу Франко, который, надеюсь, судя по тому, что мне о нём рассказали, мог бы пригласить меня в Испанию для чтения антикоммунистических лекций и работой над книгой о Св. Терезе» (Из письма Д.М. Грете Герелль, шведской художнице и интимному другу 19.10.1939 г.).

Для правильного понимания смысла обращения Д.М. к испанским мистикам ХVI века нужно вспомнить ещё и письмо З.Гиппиус Д.В. Философову ещё  от 2 мая 1905 года: «Но скажу и я тебе: а ты знаешь, ты наблюдал когда-нибудь чувственность сознательной веры? Идущую от Высшего (не к Нему, как у св. Терезы), всю под Его взорами? Может ли в такой  чувственности быть ни в похоти, хотя бы самое тонкое?». Оба эти письма Т. Пахмусс приводит в своём предисловии  для ясного понимания того, почему Д.М. обратился к исследованию испанских мистиков ХVI века. А причина была ясна: это не просто стремление избежать ужасов возможной новой французской революции, а углубление в исследование религиозно-эротического экстаза,  понимание религиозной веры как особо утончённой формы эротики.

«Главным признаком Старо-Кастильского рыцарства была "чистота", "ясность", "светлость крови", la limpia sangre, не смешиваемость с кровью евреев и мавров. Чистая вера только у тех, у кого чистая кровь – вот почему Старо-Кастильские рыцари (…) были доблестными защитниками святой католической веры против всякого нечестия и ереси,– больше всего Иллюминатства, и новой "гнусной ереси" Лютера и Кальвина.

Скоро начнёт рыцарские подвиги свои "вдохновенный гидальго ", дон Кихот Ламанческий (…), и главным из них будет защита веры» ( с. 26).

Здесь нужно обратить внимание на очень важные исторические факты. Слово иллюминаты, употреблённое в данном тексте Д.М., как легко догадаться, вовсе не означает последователей околомасонской секты А. Вейсгаупта, созданной во второй половине ХVIII века. Иллюминатами в  ХVI веке называли всех явных и тайных  поклонников лютеранства и кальвинизма. Иллюминатом прослыл даже знаменитый скульптор А.Бернини, несмотря на то, что он автор скульптуры «Экстаз Св. Терезы». Нужно подчеркнуть, что Св. Тереза происходила из древнейшего рыцарского рода, и её предки отличались непримиримой борьбой с маврами и морисками.

По мысли Д.М.  Св. Тереза, будучи по роду истинно арийского происхождения, была как бы влюблена в Иисуса Христа: «Может  быть, глядя на Христа влюблёнными глазами, всё повторяла маленькая Терезина неутолимою жаждою: "Дай мне, дай мне этой воды!" и умирала, и не могла умереть от блаженства. Что это была за жажда, поймёт она уже много лет спустя, когда, читая в молитвеннике слова из Песни песней: "Да лобзает Он меня лобзанием уст твоих, ибо ласки Его лучше вина!"– вся задрожит и с лицом, зардевшимся, как от первого поцелуя любви, подумает: "О, какая блаженная смерть в объятиях Возлюбленного!.. О, приди, приди, – я Тебя желаю, умираю и не могу умереть! " и ещё яснее поймёт, когда Христос в Видении скажет ей: "С этого дня, ты будешь супругой Моей… Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг". Этим последним великим знамением, в детстве её, предсказан ей главный религиозный опыт всей жизни её – Богосупружество» (с. 28).

Д.М., как и его друзья конца 20-х – 30-х годов – Жан Кокто, Жорж Батай, Андре Жид,– почувствовал острую религиозно-мистическую связь между эротикой и истинной верой. Мы помним, что ещё до революции Валерий Брюсов написал свой замечательный роман на эту тему «Огненный ангел», воплощённый позже А. Прокофьевым в гениальную оперу. В 30-е годы эта мысль стала выглядеть практически очевидной. «Между дон –Кихотством и дон-Жуанством существует не только в Испании ХVI века, но и везде всегда, нерасторжимая связь. Что в войне Дон-Кихот, то в любви Дон-Жуан. Меч свой подымает Рыцарь Печального Образа  на исполина –  ветряную мельницу –  с такой же святой и безумной отвагой,  с какой Дон-Жуан протягивает руку свою Каменному Гостю, и гибель обоих одинаково страшна и блаженна (…)

Дон-Кихотство и Дон-Жуанство – две створы той двери, через которую и св. Тереза входит в жизнь» (с.32).

Здесь невольно приходит на ум высказанная В. Молотовым в начале 40-х годов мысль о том, что Гитлер и есть некий Дон Кихот, решивший потягаться со всем «прогрессивным человечеством». Однако продолжим.

Вот что писала Св. Тереза: «Жизнь для меня сновидение, в котором движутся призраки. Я знаю, что сплю, и что когда проснусь, всё будет ничто, serra todo nada» (с. 41). Обратим внимание на удивительную близость этого признания к творчеству её современника знаменитого драматурга Кальдерона и особенно  к его пьесе «Жизнь есть сон».

Между тем важно отметить, что убеждённость в монашеском призвании пришла к Св. Терезе только в 40 лет. Д.М. поясняет это так: «Сорок лет – та роковая точка для женщины, когда солнце пола начинает склоняться к западу, лучи его становятся знойнее, и в них рождаются великие бури. (…)

Чем как бы была больна Тереза? Фрейдовский психоанализ решил бы: "заглушенным и извращённым полом", "истерической эротоманией", "половым безумием", psychjpathia sexsualis . Так решила бы "мудрость мира сего – безумие перед Богом",  потому что можно отвергнуть всякую религию, как безумие, но, приняв её, надо принять и мудрость её – Экстаз» (с. 44).

«Экстаз Святой Терезы» Лоренцо Бернини

Здесь мы переходим к одной из самых важных для Д.М. тем – неразрывной связи  между религией и сексуальностью. «"Богоодержимость", katoche, – одно из имён Экстаза в древних Дионисовых таинствах. Исступлённая Сибилла Вергилия "силится сбросить одержащее её божество, как бешеный конь сбрасывает всадника, но, укрощаемая ударами и толчками бога, принуждена вещать, с пеною у рта". Другое имя Экстаза в тех же таинствах – "безумие", mania, от mainesthai , откуда и слово "Мэнады", "Безумные",– жрицы бога Диониса. С "жалом овода", oistros, сравнивается Экстаз в тайном учении Орфиков.  Имя Диониса – oistrees, oistromanes, значит: "оводом жалящий", "исступляющий, как овод". Лисса, богиня бешенства, исступляет мэнад у Эсхила: "судорога подходит и распространяется вверх до темени, как пронзающий укус скорпиона"» (с. 48). 

Д.М. приводит такие удивительные откровения Св. Терезы: «Часто Он  (Христос) мне говорит: "Отныне Я – твой, и ты Моя!"… Эти ласки Бога моего погружают меня в несказанное смущение".   В ласках этих – "боль и наслаждение вместе". "Эта рана сладчайшая".

"Человекотерзатель", anthroporrhaiste,– имя Бога в древних мистериях, страшное для всех, кроме самих терзаемых: знают древние служительницы бога Диониса, Мэнады, "исступлённые" …, хотя ещё и смутным знанием,–  яснее узнаёт Св. Тереза, – что слаще всех нег эти ласки – раны, лобзания – терзания небесной любви; лучше с Ним страдать и умереть, чем без Него блаженствовать. "Господи, или страдать (с Тобой), или умереть (за Тебя)!" молится Тереза и падает в изнеможении, под этими ласками, закатывает глаза, дышит всё чаще, и по всему телу её пробегает содрогание. Если бы нечестивая, но опытная в любви женщина увидела её в эту минуту, то поняла бы, или ей казалось бы, что она понимает, что всё это значит, и только удивилась бы, что с Терезой нет мужчины; а если бы и в колдовстве была эта женщина опытна, то подумала бы, что  с Терезою вместо мужчины,  тот нечистый дух, которого колдуны и ведьмы называют "Инкубом"» (с, 53-54).

В примечаниях к цитируемому нами изданию, которые принадлежат  иерею Антонию Ильцу, сообщается: «Нечто подобное говорит и св. Симеон Новый Богослов» (с. 281).

Д.М. убеждён в том, что «человеческая половая жажда есть влечение к трансцендентному» (с.56).  Эта мысль особенно ярко проясняется  в описании эротического экстаза Св. Терезы в том, что «не сама она, а Римская Церковь назовёт Пронзением, transverberatio." И проходил Я мимо тебя (дочери Израйля) – и вот, это было время твоё – время любви… И простёр Я воскрылия рук Моих на тебя, и покрыл наготу твою… и ты стала Моею" (Тайна трёх, 184). Это могла прочесть Тереза в Св. Писании, когда перевод его на старо-кастильский язык ещё не был запрещён Инквизицией. "Стала Моею", прочла и, может быть, вспомнила:  "Отныне Я твой, и ты – Моя!". Что прочла в Писании о дочери Израиля,  то и над нею самою исполнилось в самом чудном и страшном из всех её видений, соединяющих, как в древних мистериях, высшую точку Экстаза с огненнейшею точкой Пола – в Пронзении.

"Справа от себя увидела я маленького Ангела… и узнала по пламенеющему лицу его Херувима… Длинное, золотое копьё с железным наконечником и небольшим на нём пламенем (…), и он вонзал его иногда в сердце моё и во внутренности, а, когда вынимал из них, то мне казалось, что копьём он вырывает и внутренности мои. Боль от этой раны была так сильна, что я стонала, но и наслаждение было так сильно, что я не могла желать, чтобы кончилась боль. (…) Чем глубже входило копьё во внутренности мои, тем больше росла эта мука, тем была она сладостнее "(…)

Надо быть ребёнком, не знающим, как девушка становится женщиной, чтоб в "Пронзении" не видеть того, что происходит между женихом и невестой в первую брачную ночь» (с. 55) .

Т. Пахмусс и некоторые другие комментаторы творчества Д.М. 30-х годов убеждены в том, что он, следуя полуеретическому учению Иоахима Флорского, ставил в центре своих исканий учение о Царстве Святого Духа,  которое должно наступить после того, как  окончательно  отомрёт существующая христианская религия.  Формально это  может быть и так. Но мне кажется, что глубинным подсознательным стремлением Д.М. было связать эротику и религию в одно нерасторжимое целое, освятить половой акт, как высшую религиозную ценность, это была, пусть и прикрытая христианской терминологией, религиозно-эротическая  философия (тантризма), которой были близки самые видные современники, отчасти друзья Д.М. – Ж. Батай, Ю. Эвола, Дж.  Джентиле,  М. Элиаде и некоторые другие.

***

МАЛЕНЬКАЯ ТЕРЕЗА

Главное, что нам нужно подчеркнуть при анализе этой книги Д.М., это проблему равенства и свободы. Цитируем Маленькую Терезу: «Господи, Ты знаешь, что я всегда хотела одной только истины». – "Рук я никогда не умывала, как Пилат, но всегда говорила: “Господи, скажи мне, что есть истина!”"» (с. 234)". Святая Тереза отлично понимала, и Д.М. тоже, что между Богом иудейским и истиной есть разница. Мне вспоминаются высказывания мыслителей разных времён на эту тему. Знаменитый английский поэт Кольридж, лидер озёрной школы, утверждал: если бы был выбор между Христом и истиной, он выбрал бы истину. Ф.М. Достоевский  в ответ на этот вопрос сказал, что выбирает Христа. Но тут-то мы и можем «подловить» классика: если вы считаете, что истина и Христос – это разные вещи, то тут есть о чём задуматься. А особенно, если Христос, то есть ложь, выше, чем истина, то это ещё хуже.

Вот что писала Маленькая Тереза в своих экстатических признаниях: «Всё, что я говорю о моих искушениях, слишком слабо, по сравнению с тем, что я чувствую, но я не хочу больше говорить; я боюсь, что слишком много сказала; я боюсь кощунства» (с. 239- 240).

Этот поиск высшей истины и есть то, что сближает нас не только с несчастной Маленькой Терезой и творчеством Д.М. тех лет, но и с  сегодняшней эпохой.

 ***

Эротика и святость – вот что мне кажется самым важным для понимания творчества Д.М. 30-х годов, а вовсе не пресловутое учение о заклинаниях Св. Иоахима Флорского: «Самое страшное и гнусное во второй Великой Войне  (эти слова написаны до начала этой войны – Г.М. ) – этом небывалом за память человечества жертвоприношении … Молоху без личности государственности – то, с каким восторгом люди сами кидаются  и кидают других в его раскалённое чрево, "летят на смерть, как мухи на мёд", по слову Тертуллиана и христианских мучеников» (с. 119).

Здесь Д.М. делает два замечания:

 (с.118, стихи Св. Иоанна Креста). 

"Страшное делает Бог с тем, кто любит Его, но жаловаться им нельзя, потому что Он сделал ещё страшнейшее с Единородным Сыном  своим", скажет св. Тереза Иисусу;  то же мог бы сказать и св. Иоанн Креста (…)» (с.150).

Любовь и отрицание любви. Это два принципа, которые Д.М. сравнивает с двумя учениями у Св. Терезы и у Кальвина: «Страшную меру воли его к одиночеству даёт и это учение о любви: "Должно любить всех одинаково", родных и чужих, и даже родных меньше, чтобы плоть и кровь  не возбуждали этой естественной любви, которая существует между родными и которую должно умерщвлять, чтобы достигнуть совершенства…, забывая всех одинаково, ты не ошибёшься, любя больше одного, чем другого. "Не думай же ни о ком ничего, ни злого, ни доброго, иди равно ото всех… чтобы достигнуть святого уединения"…

Грех для него  не только любить, но и быть любимым: "Быть другом его есть уже грех (…)". Перед смертью он сожжёт письма Терезы, чтобы от всего быть свободным» (с.158).

Иными словами, бога в человеке нет, поэтому и любить не надо. «Бог есть любовь», так написано в Писании, а святые Тереза Авильская и Иоанн Креста ненавидят и любовь, и человека одновременно. Одна из глав книги Д.М. названа «Между иллюминатством и церковью».

Мы уже говорили, что  иллюминатство – это одна из форм протестантства.

Одна из последних книг Д.С. Мережковского называется «Реформаторы. Лютер, Кальвин, Паскаль.» ( опубл. на русском языке. Брюссель, 1990; фр.  и нем. переводы  – 1941 и 1942 гг.). Эти интересные исследования, посвящённые эпохе реформации, Д.М. писал в самом конце своей творческой деятельности, размышляя о том, что такое христианство вообще и смогло ли оно состояться.

Много, кто сомневался в том, что христианство является  великой единосущной верой. Много ересей сопровождало и до сих пор сопровождает официальное христианское вероучение. Их искореняли по русской пословице «не крестом, так пестом». Это и ариане, и маркиониты, и манихеи, и многие другие. Однако суть самого глубокого вопроса о понимании веры во многом оставалась неизвестной. С чего началась борьба Мартина Лютера с официальной тогдашней католическо-православной церковью? Вопрос очень простой. Папа Лев Х в сентябре 1517 года  (обратим внимание на символическую дату) разрешил продавать индульгенции, то есть  отпускать любые грехи за определённую мзду, которую собирали специальные церковные служители. Мартин Лютер, человек простого происхождения, но серьёзно образованный в богословских вопросах, задался простым вопросом: «Я должен сам услышать, что говорит Бог» (с.32-33). И пояснил эту мысль следующим образом: «Мы (протестанты) также плохо жили, как римские католики. Но мы боремся не за (праведную) жизнь, а за (истинное) учение. Вот чего не поняли ни Виклефф, ни Гус, нападавшие только на дурную жизнь католиков… Потом я победил учением: оно ему сломало шею» (с.34).

Лютер имел в виду, что он победил Римскую католическую церковь убеждённостью в том, что общение с богом может происходить только при личном контакте, а церковь не нужна.

Когда отец Лютера умирал, исповедующий его священник спросил: веруешь ли ты в учение сына своего Мартина: «Верую,–  ответил тот. – Надо быть негодяем, чтобы этому не верить» (с. 39).

Великий вольнодумец Вольтер писал так: «Истина светит сама собственным светом своим, её не надо освещать огнём костра» (с. 49). Эта мысль кажется очевидной. Но теперь мы приблизимся к изучению кальвинизма.

Фигура Лютера и его образ мыслей наиболее ярко проясняются таким интересным фактом: «С детства тяготел на нём страх Нечистой Силы» (с. 55). Уместно вспомнить знаменитую, более раннюю работу Д.М. «Гоголь и чёрт», в которой он развивал мысль о том, что основа мировоззрения и мирочувствования Гоголя –  это его борьба с мистическим образом нечистой силы, которая и привела его к преждевременной смерти. Лютер и Гоголь? Не парадоксальное ли это сопоставление. Я глубоко убеждён, что эта аналогия не просто находится в сознании Д.М., а, по сути, она глубоко правильна. Вспомним такие известный факт: когда во время работы Лютеру неожиданно явился чёрт, он бросил в него чернильницу. Это пятно на стене до сих пор показывают посетителям мемориального музея Лютера. И с другой стороны Гоголь, заморивший себя голодом в ужасе перед нечистой силой.  А ведь он тоже был убеждён в своём правильном понимании христианской веры («Выбранные места из переписки с друзьями»), и церковь ему не указ.

Но последователи Лютера, конечно, пошли гораздо дальше: «"Царство Божие приблизилось и должно быть установлено силою, ибо  по слову Господа только употребляющий силу входит в Царство Божие",–  учил Карлштадт. "Вперёд, вперёд, вперёд! Раздувайте огонь, не давайте вашим мечам простыть от крови, не щадите никого!" – скажет ученик Карлштадта, Мюнцер» (с.124).

Это уже напоминает нам и Маркса, и Ленина. Д.М. пишет об этом так: «Тайное общество Мюнцера – то малое горчичное зерно, из которого некогда вырастет великое дерево – Третий Коммунизм, Третий Интернационал» (с. 131). А дальше приведём ещё интересные слова: «Я, Мартин Лютер, буду сражаться молитвами, а также, если нужно, кулаками». Д.М. продолжает: «Правило опасное: от Лютера к Гитлеру – от молитвы к кулаку» (с.168). 

Пройдут буквально 2-3 года,  и сам Д.М. будет относиться к Гитлеру совсем по-другому, но в основном  он останется верен  своему первичному идеологическому посылу: нельзя реформировать христианство, в сущности не отменив его. Сегодня это ясно, как никогда. «Верно и глубоко понял Гёте: "Мы ещё не знаем всего, чем обязаны Лютеру и Реформации. С ними могли мы, вернувшись к истокам христианства, постигнуть его во всей чистоте. Снова мы обрели мужество твёрдо стоять на Божьей земле и человеческую природу свою чувствовать, как дар Божий» (с. 175).

Приводя эту цитату, Д.М. даже не чувствует, что, говоря о якобы «истинном» христианстве, Гёте в сущности его вообще отрицает, потому что Христос учил: «Царствие Моё не от мира сего». А и Гёте, и даже  сам  Д.М. смотрят на вещи по-другому: духовное и плотское должны быть объединены в общее целое. Религиозный экстаз и плотское совокупление – это одно и тоже. Плоть и Дух соединяются в святом соитии. Здесь и понятие вечной женственности, и святое понимание Духа (rucha) в его женской ипостаси.

(Окончание следует)