Онтологические прогулки

Выдвинутая нами в свое время гипотеза о формировании индивидуальным человеческим сознанием с помощью единого сознания пространственно-временной меняющейся картинки жизни, или «создании» самим сознанием на основе пассивного необратимого, текущего «настоящего», может послужить новым подходом к нахождению основополагающей истины, поскольку сознание в этом процессе полностью адекватно бытию, точнее, оно само производит его так, как способно, и не более того, но на уровне явлений, а не сущностей более глубокого уровня.

Более детально о едином сознании и голографической проекции вневременной бесконечности, или Единого изложено, например, в моей монографии «Человек как голограмма» [1, глава 2.1].

Вместе с тем всё являющееся, которое составляет окружение живых существ, есть сущность первоначальной степени, в условиях которой не только человек как самосознающее существо, но и всё остальное живое может существовать: тут истина, явление, сущность и существование есть одно.

Гипотетически эта истина является основополагающей и для бытия в целом, поскольку единое сознание в своем множественном голографическом выражении точно так же должно проявлять Единое последовательным копированием и далее, в конечном итоге – на уровне предметов и явлений в виде вселенных, различных измерений, или в текущем  времени, то есть в изменении, движении, становлении так, как оно это умеет, продвигаясь в этих мирах, в частности, через свои самосознающие частицы от проявленного к сущностям, от одного понятого и использованного к другому.

Беспредельность Единого гарантирует сознанию бесконечность этого живого процесса, что подтверждает истинность существования только лишь относительных истин в процессе познания бытия.

Адекватность выявляемых связей, отношений, закономерностей, в частности, подтверждается опытом, расширением кругозора, позволяя получать полезные для улучшения и украшения жизни результаты, меняя качество жизни, знания о ней, о природе вещей; но, с изменением условий существования, расширением знаний и успехами в их практическом применении, открываются новые истины, заменяя или дополняя прежние, и никак не удается получить «единое уравнение» всего сущего в качестве абсолютной истины, кроме той основополагающей истины, что активность множественно-единого сознания в итоге дает всё реально существующее в упорядоченном и меняющемся виде для каждого живого существа.

Так что формируемые сознанием и связываемые им копии фрагментов из Единого есть явление Единого сознанию в качестве движущегося и меняющегося бытия, и сущность этих вещных копий не может быть определена сознанием даже в его высшем проявлении немедленно на более глубоких уровнях. Иначе что бы делать сознанию в формируемом им мире.

Это понял Хайдеггер, указав на следующее: «Сущее, анализ которого стоит как задача, это всегда мы сами. Бытие этого сущего всегда мое. В бытии этого сущего последнее само относится к своему бытию. Как сущее этого бытия оно препоручено своему собственном бытию» [2, с. 41].

Тем не менее, Хайдеггер, как и большинство философов до него, оперирует понятием человека, но человек лишь знак для сознания, как утверждал в свою очередь Пирс, который приравнивал человека к слову, полагая, что «… самотождественность человека состоит в связности того, что он делает и что мыслит, а связность есть интеллектуальное свойство вещи, то есть ее выражение чего-то…» [3, с. 48]; «… мысль есть то, что она есть, лишь в силу тождественна с ней, хотя и более развернута. Таким образом, получается, что существование мысли зависит от того, что будет впоследствии; а поэтому она имеет лишь потенциальное существование, зависимое от будущей мысли сообщества» [3, с.50].

Пирс тут всё же не договаривает, останавливаясь, как и Хайдеггер, на человеке, потому что для него непонятно, что такое сознание.

Можно поэтому расширить идею Пирса так.

Каждое живое существо имеет сознание, которое через собственные органы чувств может распознавать вещи и в копиях связывать их через себя посредством единого сознания, получая всё сразу: текущее время, пространство с движущимся и меняющимися вещами, себя среди этих вещей в компании подобных существ.

Так что Пирс совершенно адекватно отметил в качестве основного свойства человека связность в его действиях и мыслях, с той поправкой, что связность присуща любому живому существу первоначально, поскольку оно воспринимает окружающее собственными органами чувств, а поступающая от них информации обрабатывается в соответствующих центрах живого существа, связывая отдельные, последовательно поступающие пакеты информации, и тем самым трансформируя дискретное  (через паузу) обновление каждого предшествующего пакета последующим в текущее «настоящее».

Формирующееся в результате бытие не могло бы случиться без единого сознания, объединяющего и организующего всё сущее через свои частицы, в которых, как частях голограммы, единое сознание представлено, и к которым относится и человек. Именно единое сознание через свои частицы связывает «вещи», переводя их в текущее время, движение и изменения, где нет ни будущего, ни прошлого. Именно преобразование в сознании дискретного информационного процесса в связную, плавную и непрерывную процедуру «производит» бытие.

Всё это относится к единому сознанию и его активным частицам без выделения в них частиц с самосознанием.

Но только присутствие самосознания придает частицам единого сознания способность к проектированию в рамках имеющегося бытия, то есть – способность действовать по осознанному изменению вещей в наличном бытии.

Именно в этом отношении справедливы слова Пирса: «… самотождественность человека состоит в связности того, что он делает и что мыслит, а связность есть интеллектуальное свойство вещи, то есть ее выражение чего-то…» [3 с. 48]. Только в этом контексте имеет смысл говорить в отношении человека о связности, выражении вещи не «чего-то» (Пирс), а человеческой потребности, что дает человеку «будущее», несмотря на то, что он всегда находится в скользящем настоящем.

Тут человек становится не просто «знаком», выражающим по заключению Пирса то, что «… существование мысли зависит от того, что будет впоследствии, а поэтому она имеет лишь потенциальное существование, зависимое от будущей мысли сообщества» [3, с.50], но человек становится более знака; его мысль непрерывно превращается в изменение его самого с изменением им предметов бытия. А это есть изменение сознания человека.

Иначе говоря, сознание через человека получает не только жизнь в бытии, не только возможность выразить себя, но и собственные изменения.

Выходит, что человек есть основное орудие сознания, которое получает через его органы чувств и операционные центры являющееся (сущее), чтобы далее перейти к выявлению в бытии сущностей, где действительно не обойтись без мысли, и где слово, идея, опыт приобретают значение, и где происходит реальное развитие сознания.

В бытии происходит и коррекция ядра каждой частицы сознания по реакции человека на происходящие вокруг события.

В частности, подобная коррекция сохраняет в каждой человеческой жизни (конечном) структуру ядра индивидуального сознания в отношении активности и самосознания, что позволяет каждому индивидуальному сознанию в голографической проекции Единого не терять собственное качество, то есть быть вечным в результате обращения к конечному (человеку) бесконечно.

В этой особенности живых существ с той или иной степенью сознательности относиться к изменениям окружающей среды и собственным действиям, сохраняя тем самым свою активность через жизнедеятельность, состоит их отличие от вещей, бесповоротно теряющих в бытии собственное качество (распадаясь) в силу собственной пассивности, то есть неспособности предвидеть ход событий и неспособности так или иначе, но осознанно, реагировать на него [1, глава 2.1].

Опора на человека как основание, хотя он есть всего лишь конечное, по-видимому, привела Хайдеггера к мысли: «Предполагать «истину» значит тогда понимать ее как что-то ради чего присутствие есть» [2, с. 228].

Тогда как, наоборот, не ради истины «присутствие есть», а истина проявляется в ряду сущностей вещей ради сознания, для его бесконечного развития, которое преодолевает в человеке сопротивление вещей, выявляя их сущность. Этим сознание меняет и себя, создавая для себя жизнь и развитие в виде стремления к чему-то новому, незнакомому, интересному, влекущему. В этом смысле истина представляется лишь всё ускользающей целью, необходимой для «бега» сознания.

Вот сознание человека и занимается углублением в то сущее, которое оно формирует: идет процесс познания с получением различных относительных истин, помогающих, в частности, человеку жить, и расширяющих его представления о мире от одного уровня познания к другому.

Сознание в этом процессе проникновения в сущее получает различные вызовы, преодолевает трудности из-за сопротивления антагонистичной среды, совершает ошибки; но оно стремится идти вперед – меняться и развиваться.

А в общении с подобными себе каждое индивидуальное сознание в этом процессе развития получает возможность делиться имеющейся у него информацией, или выражать себя через различные переживания в человеке, без чего жизнь, как таковая, для любого сознания не имеет смысла.

То есть для каждого индивидуального сознания в человеке при действующем временном одностороннем «отсечении» его от единого сознания, как некоем живом и вместе с тем сознающем себя существе, важна собственно жизнь, как и для любого просто живого существа, со всеми ее перипетиями; важно для сознания и наиболее полное выражение себя в каждой короткой жизни, пополнение своего информационного ресурса в части приобретения нового.

Всё это дает каждому индивидуальном сознанию возможность узнавать себя более и более, проникая в собственную сущность бесконечно, и вместе с тем дает жизнь и развитие всему единому сознанию.

Получается, что, по крайней мере, одной из немногих основополагающих истин – и этот термин более подходит для определения наиболее полных истин, где субъективное и объективное совпадают в наибольшей степени, чем термин «абсолютная истина» – есть соединяющий Единое и сознание в голографической проекции дискретный процесс формирования сознанием на основе пассивного информационных пакетов в виде копий фрагментов из Единого, поступающих каждое мгновение в сознание через органы чувств субъекта сознания, которые сознание способно распознать; сам процесс обработки пакетов информации составляет настоящее время любого сознательного существа, а образы, чувства, смыслы, появляющиеся у субъекта сознания в ходе этого процесса обработки информации и отражающие распознанные и обновляющиеся каждый момент фрагменты из Единого в виде их копий, позволяют конечному субъекту сознания жить в конечном мире, а сознанию меняться бесконечно.

Вслед за обработкой каждого из этих пакетов в соответствующих центрах носителя каждого индивидуального сознания с использованием различных программ, результатом чего является возникновение окружающей человека движущейся и меняющейся реальности, происходит наложение на текущую информацию уже накопленной и переработанной информации из баз данных, или памяти.

Собственно, обработка первоначальных информационных пакетов кладет начало попыткам сознания проникнуть в сущность поступающей и поступившей ранее к нему распознанных сведений из Единого, отражающих различные состояния материальных объектов путем нахождения наиболее устойчивого в этом конкретном являющемся [1, глава 2.1].

В ходе этих попыток неизбежны и искажения, и адекватные находки, или относительные истины, или сущность являющегося в виде тех или иных закономерностей, открытий, изобретений, разгадок тех или иных жизненных ситуаций, что служит основой для поступков человека и действий человеческих сообществ в целом.

Все эти истины частично или полностью меняются по мере углубления сознания в сущность представляющихся ему явлений того мира, который оно само первоначально «извлекло», точнее, только и делает, что «извлекает» из Единого. В этом отношении и качестве истина является сущностью того или иного порядка.

Таким образом, истина, законы, сущности, то есть всё устойчивое, есть отнюдь не непосредственный продукт деятельности единого сознания в отношении индивидуальных сознаний. Оно, как единое сознание, «предоставляет» каждому индивидуальному сознанию только являющееся в качестве первоначально истинного, но это являющееся находится в рамках устойчивых образований (внешнего времени, то есть того, что формируется совокупным сознанием). В этом являющемся каждое индивидуальное сознание должно уже само «разбираться» в каждой своей жизни, постигая на разных уровнях соответствующую сущность предметов; это, в свою очередь, придает динамику единому сознанию, расширяет его формообразующие способности, что и составляет основу для бесконечного развития сознания.

В этом отношении любое устойчивое есть реальность, а не видимость, не результат соглашения. Эта реальность есть своего рода позиция отсчета для продвижения сознания по уровням его понимания самого себя. Для постижения устойчивого надо поработать тому же индивидуальному сознанию в его временном существовании, не раз погрузившись в эксперимент для проверки возникающих гипотез, а в дальнейшем, так или иначе, использовать с успехом открытые закономерности на практике и в научных исследованиях.

Указанный подход к определению соотношения Единого и его проекции во времени, а также отношений активного и пассивного (сознания и вещей), как видите, отличен от бытующего еще с Парменида соображения о том, что единственно размышления, а не явления дают непосредственный образ бытия, так как свидетельства органов чувств часто обманывают нас, и к достоверной и непререкаемой истине может привести только ум: «Этот путь поиска да удалит тебя от мысли, привычка рождается от многого человеческого опыта и вынудит тебя употреблять око, что не видит, ухо, что не слышит в грохоте, и язык: но лишь мыслью суди и проверяй ошибки, ведь для того она тебе дана» [4, с. 37-39].

Декарт сформулировал это положение четко и кратко: «Cogito, ergo sum» (Мыслю, следовательно, существую) [5, с. 423-432]. Более пространно он выразил эту идею еще и так: «…я – истинная и действительно существующая вещь. Но какая вещь? Вещь, которая мыслит» [5, с. 344].

Под мышлением в целом Декарт понимает следующее: «Без сомнения, все виды мыслительной деятельности, отмечаемые нами у себя, могут быть отнесены к двум основным: один из них состоит в восприятии разумом, другой – в определении волей. Итак, чувствовать, воображать, даже постигать чисто интеллектуальные вещи – всё это лишь различные виды восприятия, тогда как желать, испытывать отвращение, утверждать, отрицать, сомневаться – различные виды воления…» [6, с. 246].

Говоря о себе, Декарт, естественно, имел в виду человека вообще. Однако все его определения в отношении человека столь же однозначно соответствуют, например, мышлению приматов [7].

То есть тезис Декарта «мыслю, значит, существую» приводит к противоречию, поскольку как высшие млекопитающих, так и люди совершенно определенно мыслят.

Стало быть, коренные отличия сознания человека от сознания приматов, безусловно, имеют иную основу.

По всей видимости, она состоят в том, что, в частности, приматы осознают свое существование в природной среде только как ее динамические составляющие, не стремящиеся выйти за ее рамки, например, в направлении целенаправленного изменения окружающей природной среды для собственной пользы.

Другими словами, приматы ведут сугубо адаптивное существование в окружающей их среде без намерения выйти за ее пределы, так как их занимают только проблемы питания, размножения и доминирования, и они не стремятся к осознанию факта существования себя в мире и соответствующим выводам из него для собственного развития. Все стремления этих существ направлены исключительно на проблемы выживания, создания максимально удобных условий для себя и производства потомства.

Все виды мышления приматов, как, впрочем, и всех остальных живых существ, направлены только на то, чтобы удержаться в этой среде для потребления ощущений, которые предоставляются ею им как ее собственным неотъемлемым компонентам, и этим бесчисленным природным составляющим дается возможность конкурировать между собой.

Таким образом, все живые существа, кроме отчасти человека, всячески борются за свое существование, концентрируя свои мысли только на ощущениях, без рефлексии на предмет того, что они существуют, но с мыслями о том, как бы подольше удержаться в этом процессе потребления ощущений, и только.

Например, отличие приматов от человека в отношение к собственному существованию коренится в том, что у них проявляется разное отношение к действиям в окружающей среде, запрограммированное уже с момента зачатия. И это событие определяет для примата сугубо адаптивные контакты с окружающим, а для человека – не только.

Но, если приматы используют окружающую среду исключительно для реализации потребности удержаться только в процессе потребления ощущений, и не стремятся идти дальше, оставаясь только активными составляющими этой среды, полностью влитыми в нее, то человек, оставаясь так же адаптивным к среде существом, тем не менее, пытается целенаправленно изменять окружающую среду для себя.

В основании этого различного поведения приматов и людей не может не быть различие в программах действий любых живых существ, находящаяся в геноме каждой клетки любого организма, настроенных не только на выживание и наилучшее устроение в собственном окружении, а еще и на сознательное ее изменение на постоянной основе.

Таким образом, человек в своих сообществах, в отличие от вроде бы столь же стайной обезьяны, приобрел в дополнение к ее адаптивности к природной среде еще и совершенно новые особенности в отношении взаимодействия с окружающей средой – целеполагание и вариативность видения проблемы в нужном ракурсе, позволяющая достигнуть поставленной цели разнообразными способами в зависимости от собственной сообразительности, самыми эффективными из которых оказываются креативные.

Эти особенности предоставили ему возможность понять свое существование в мире не только благодаря мышлению, которое свойственно и кошкам, и крысам, и приматам, то есть животным, имеющим достаточно развитой мозг, но, в отличие от них, целеполагание и креативность позволяют человеку взаимодействовать с окружающей средой в соответствии не только со своими насущными потребностями, но и с интересами, которые могут не совпадать с потребностями и все время меняются, а диапазон их расширяется.

Другими словами, программа действий человека кардинально расширилась в сторону приобретения им возможности ставить цели и достигать их, применяя появившиеся у него способности к творчеству, проникая в своих идеях в будущее, и тем самым владея временем, то есть осознавая себя в нем, тогда как животные ограничиваются всегда только настоящим в виде ощущений.

Поэтому лишь подобного рода самосознание означает истинное очеловечивание живого существа, поскольку приводит к признанию собственного существования не только в мире ощущений, но и в мире идей, довольно гармонично объединяя в одном лице способность чувствовать и способность познавать как окружающий мир, так и себя самого.

Объем информационных потоков в этом случае резко возрастает, окружающая среда начинает под воздействием этих существ целенаправленно изменяться, меняя вместе с тем и их самих в намного более быстром темпе, чем это происходило ранее.

То есть человек в своих сообществах попадает в поле всё более увеличивающихся информационных потоков, которые воспринимаются его органами чувств, развивая как их, так и органы управления организма, вследствие чего, например, масса человеческого мозга по сравнению с массой мозга приматов, выросла за примерно два миллиона лет в несколько раз.

Таким образом, можно констатировать следующее.

У приматов, как и у прочих организмов, имеются те или иные способы мыслительной деятельности – от самой примитивной до самой высокоорганизованной, так как им волей-неволей приходится обрабатывать информацию в соответствующих центрах, но самосознание в плане целеполагания, креативности и альтруизма у них отсутствует, а присутствует лишь ощущение себя в мире с оценкой собственных действий для перестройки своего поведения, чтобы удержаться в существовании, и эта оценка реализуется, как правило, только в текущих обстоятельствах в основном методом проб и ошибок, замыкаясь на стремление потреблять ощущения, желательно, наиболее приятные.

Таким образом, этот тезис Декарта распространяется как на существа с самосознанием, в данном случае – на человека так и на все остальные живые существа.

То есть, человек относится и ко всему прочему живому, воспринимающему действительность инстинктами и подчиняющемуся рефлексам. Причем геном человека не так уж существенно отличается от генома бактерии, совпадая с геномом шимпанзе на 99%.

Помимо человека, существование всего остального живого состоит в том, что оно получает через свои органы чувств ощущение жизни, воспринимая любое удовольствие с удовлетворением, а угрозу с возможным для него сопротивлением, но все мысли этих существ ограничиваются сугубо приспособлением к окружающему.

Тем не менее, любое обычное живое существо, если и не может заняться поисками смыслов, как человек, то оно всё же способно, в отличие от камня, воспринимать окружающее, реагировать на него, погружаясь в получаемую им жизнь хотя и без рефлексии, но с полным знанием дела на уровне собственного сознания.

Иначе говоря, в любом живом существуют центры, обрабатывающие поступающую через ощущения информацию – своего рода внутренний биологический компьютер, – вследствие действия которых даже бактерия имеет некий разум и, соответственно – адекватную реакцию на любые раздражения. В этом факте сказывается присутствие сознания того или иного уровня у всего живого.

Распространить сознание на всё живое не удалось и Хайдеггеру, который хотя и понял, что человеческий разум в бытии решает задачу анализа сущего, но не сумел определить, что это сущее «дается» всем живым существам, в том числе и человеку, в первозданном, истинном виде именно ощущениями так, как их органы чувств способны ощущать, а на самом деле – «переводить» вещи со скрытой помощью единого сознания из Единого в соответствующих копиях в собственное бытие.

Хайдеггер, как и большинство мыслителей до него, не осознал данный факт и посчитал данные, исходящие от ощущений, недостоверными: ««Ближайше» дана вот эта определенно окрашенная, пахнущая, твердая, холодная, звучащая вещь из воска, но это и вообще то, что дают чувства, остается онтологически иррелевантно» [2, с. 96].

Однако в функцию единого сознания не входит сразу «расшифровка» для индивидуального сознания сущности вещей, тем более что для сознания обычных живых существ это бессмысленно, так как все живые существа, кроме человека, «пользуются» тем, что им «дается», развивая это на своем эволюционном пути часто небезуспешно, и составляя общую базу для человека как самосознающего существа, без которой он не смог бы существовать.

Каждое индивидуальное сознание через человека и человеческие сообщества должно само разобраться в вещах, постигая их сущности на соответствующих уровнях познания в зависимости от условий. Это и есть главная задача сознания в человеке, которую оно решает в бытии, а не просто жизнь, которая дается сознанию в любом живом. В решении этой задачи в условиях сопротивляющейся среды, то есть в жизни, каждое индивидуальное сознание в человеке получает или не получает собственное развитие, повышая или нет свой статус в собственных глазах в своем бесконечном изменении, меняя условия собственного существования.

Хайдеггер уходит от вопроса о сущности бытия, переводя его в плоскость смысла бытия и находя его в заботе, что можно перевести в полагание главной задачей человека заботу о бытии и, надо думать, как следствие, о себе самом: «… выражение «озаботиться» в данном исследовании употребляется как онтологический термин (экзистенциал) для обозначения бытия возможного бытия-в-мире. Титул выбран не потому, что, скажем, присутствие прежде всего и в больше степени экономично и «практично», но потому что само бытие присутствие предстоит увидеть как заботу» [2, с. 57].

Раз мир, по Хайдеггеру, предоставлен человеку, то он и основывает все свои рассуждения на человеке, что в своей основе неверно, поскольку человек, как конечное, не является центром бытия, а он есть всего лишь средство развития бесконечного сознания в предоставленных ему через его же ощущения и на основе уровня конкретного индивидуального сознания условиях бытия. Бытие открывается в ходе кратких человеческих жизней развивающемуся в этих жизнях сознанию.

Хайдеггер упрекает Декарта в том, что он «мог отождествлять определенное внутримирное сущее и его бытие с миром…» [2, с. 98], в то время как «… феномен мира и с ним нечто подобное внутримирности ему вообще неизвестны» [2, с. 98].

Сам же Хайдеггер достоин того же упрека, так как и ему ни феномен мира, ни «внутримирность» остались неизвестны, поскольку его модель бытия вряд ли близка сущности бытия.

Дело в том, что Хайдеггер ставит акцент на бытии как условии возможности сущего, – но которое на самом деле есть лишь производное сознания через Единое, – а не на самом сознании, формирующем это бытие, или переводящем возможность в действительность.

Итак, существо с самосознанием отличается от обычных живых существ только пониманием себя, из которого вырастают все его стремления, и основой которых является неудовлетворенность самосознания собой, означающая его изначальную активность, выражающуюся в невозможности этого существа жить, просто адаптируясь к собственному окружению. У него появляется потребность изменять эту среду и вместе с ней менять себя, и, значит, развиваться, не следуя лишь необходимости приспособления к существующему порядку.

Это сознательное стремление к изменению всего существующего, к освобождению от прежнего, к замене его на иное означает обретение любым существом с самосознанием свободы. В этих осознанных решениях так или иначе проявляется свобода любого индивидуального сознания, которое обогащает по ходу дела самое себя; вместе с тем свобода дает человеку возможность жить так, как он хочет в рамках окружающей действительности, если человек, носитель сознания, сможет, точнее, способен адекватно распорядиться этим даром.

Свободу не требуется «приписывать» человеку как «вещи в себе», то есть полагать его свободным только в умопостигаемом мире. Любое самосознающее существо свободно всегда и везде вследствие именно понимания себя, осознания собственного существования в мире: оно всегда приходит к решениям само, само же и несет за них ответственность в любой сфере – практической или умственной. И неважно, имеются на это причины или эти решения спонтанны; главное – это то, что в самосознании человека как выразителя проектно-целевой активности сознания «сидит» всегдашняя неудовлетворенность собой, без которой он превратился бы в тупую скотину, жующую одну и ту же жвачку, которая может быть очень приятной. Именно в этом выражается его свобода, и именно поэтому он получает возможность не просто жить, а сознательно развиваться и не стоять на месте.

Не бытие «навязывает» сознанию себя в целом и не сознание делает, что пожелает с бытием, но сознание «привлекает» к себе копии лишь тех объектов из Единого, которые оно способно через ощущения носителя сознания распознать и объединить с тем, чтобы от мгновения к мгновению для сознания им же в конечном итоге формировалась меняющаяся картина вещей. Образы вещей в сознании при данном процессе адекватны самим вещам. Остальные фрагменты из Единого, которые не могут пройти по имеющимся каналам органов чувств или которые имеющиеся у сознания программы не способны, по крайней мере, пока распознать, выпадают из меняющейся картинки формируемого сознанием фрагментарного бытия.

В этом процессе последовательного получения адекватного отображения доступной для сознания реальности на уровне явлений посредством поступающих и обрабатываемых информационных пакетов участвуют как органы чувств, так и обрабатывающие поступающую информацию центры. При этом в силу физиологических особенностей живого организма пауза между «моментами» копирования выпадает для сознания живого существа, в результате чего перед любым живым существом вместо частотной среды возникает движущийся и меняющийся красочный мир.

Но уразуметь тот факт, что при этом носитель сознания попадает во временной процесс способно только высшее сознание, представленное человеком. Однако в этом качестве оно считает время независимым от себя. Тем не менее указанный процесс съема информации означает появление собственного времени или «настоящего» для человеческого сознания, в условиях которого оно получает пространственную меняющуюся картинку окружающего. В ней оно может участвовать в событиях, или жить – взаимодействовать с окружающими объектами, мыслить, переживать, искать себя, ставить цели, решать задачи, стремиться даже к недостижимому, и находить в этом удовлетворение.

Таким образом, для человеческого сознания меняющуюся картину мира в виде явлений, но не сущностей глубоких уровней, формируют не чувства и не мышление, хотя они и являются средствами, а она в целом есть продукт процесса обработки поступающей информации в человеке, подобный тому, который происходит в компьютере или в любом просто живом; разница состоит только в том, что человеческое сознание способно отделять себя от реальности и взаимодействовать с ней уже на этой новой основе – основе собственного самосознания, целенаправленно используя память, мыслительные способности, речь, различного рода коммуникации, воображение, экспериментальные данные, и всё это – на фоне эмоций, а не с помощью только лишь программного обеспечения или инстинктивно-рефлекторных действий соответственно.

Можно поэтому отметить, что каждый человек обладает самой высокой формой материи из всех имеющихся ее форм именно потому, что он есть самосознающее существо с максимально возможным уровнем свободы. В конечном счете он не подчинен никому и сам распоряжается собой, так как он изначально сам в своем сознании «бросает» себя только в такой мир, в котором он может целенаправленно реализовываться так, как он пока может в условиях сопротивляющейся среды, включающей в себя и прямых его конкурентов, таких же, как и он сам. Этим человек и отличается от всего остального живого, так же обладающего сознанием, но более низкого уровня, которое только лишь приспосабливается к формируемой им при участии единого сознания среде, – от бактерий до высших млекопитающих.

Однако потенциально любое обычное живое существо есть основа жизни, без которой высшее сознание не может обойтись. Просто живое создает не только базу для проявления высшего сознания в соответствующих носителях, но и промежуточную оболочку между ними и неживой материей, снабжая человеческое тело практически всеми энергетическими ресурсами, являясь его пищей, а также создает живой и бурлящий фон его жизни, без которого людские сообщества оказались бы в ледяной пустыне безмолвия.

Таким образом, можно сказать, что человек содержит в себе все мироздание не только потому, что он является частицей голографической проекции Единого, но и вследствие того, что он является и вещью, и сознанием обычного организма, и высшим сознанием существа, сознающего самого себя.

Вещность в человеке является материальной базой всего, составляя организм человека из элементов и компонентов, соответствующих данному измерению бытия. В этой неживой материи, пассивном проявляется знак Единого, без которого мироздание не состоялось бы.

Низшее сознание, оживляющее тело в соответствии с имеющимися у него кодами и программами, позволяет ему воспроизводиться, в нем происходит обмен веществ, в нем действуют органы чувств, «поставляющие» информацию снаружи и изнутри к обрабатывающим информацию и управляющим организмом центрам. Самым значимым в просто живом являются ощущения, осуществляющие связь сознания в нем с окружающим.

Высшее сознание, основой которого является соответствующая добавочная кодировка генома, вступающее в слияние с низшим сознанием и вещными компонентами тела, создает существо, обладающее самосознанием, которое является символом всего мироздания, «строящегося» через это существо для вечного развития сознания.

Понятно из этого сопоставления всех трех составляющих реальности нашего мира, что знаком человека является не его материальная сущность, не его ощущения или даже не его разумность, присущая любым живым существам вследствие наличия у них управляющих центров обработки информации, а этим знаком может быть только самосознание.

Самосознание дает простор для любого творчества, обеспечивая общее развитие сознания в условиях пригодной для жизни и вместе с тем в условиях сопротивляющейся среды. Благодаря самосознанию это творчество выливается в бесконечное, осмысленное функционирование всего бытия, которое именно для этого и формируется сознанием на основе Единого.

Отсюда следует, что сам человек обозначает и выражает высшее сознание, являясь его орудием, с одной стороны, как информационное звено, привязывающее Единое к голографической проекции, а с другой стороны, как полноправный представитель единого сознания, осознанно действующий в конечных реальных (с движением) образованиях на основе проекции Единого в виде сообществ.

Без подобных личностей, противодействующих друг другу и вместе с тем сотрудничающих между собой, единое сознание оказалось бы бессильным [1, глава 2.3].