Онтологические прогулки

Что такое карго-культ и почему этот термин обрёл сейчас значительную популярность? Непосредственно классические карго-культы возникли после активных контактов некоторых меланизийцев и папуасов с белыми людьми во время боевых действий на Тихом океане во время второй мировой войны «Часть поставляемых на острова грузов, таких как консервы, ножи и одежда, попадали в руки островитян, которых военные часто использовали в качестве проводников. Местные жители, никогда раньше не видевшие товары промышленного производства, считали, что все эти полезные вещи были созданы душами предков, и попали к белым людям, благодаря тому, что те знали секреты общения с духами.

После окончания боевых действий военные покинули острова, а базы были заброшены. Промышленные товары, попавшие в руки туземцев, сыграли с ними злую шутку. Чтобы вернуть расположение предков и снова обрести столь полезные вещи, местные жители стали подражать военным, в точности воспроизводя действия наземных служб аэродромов, вплоть до факелов, имитирующих сигнальные огни вдоль бамбуковых взлетно-посадочных полос, и команд диспетчеров, несущих боевое дежурство на построенных из дерева контрольно-диспетчерских вышках. Из кокосовых пальм и соломы они сооружали точные копии самолетов и наземных сооружений, и даже проводили строевые учения, используя ветки вместо винтовок, а рисунки на теле – вместо армейских знаков различия. Так зародился карго-культ (англ. cargo cult — поклонение грузу), или религия самолетопоклонников.

Позже термин «карго-культ» стал нарицательным. Карго-культ обозначает формальное выполнение тех либо иных действий, без понимания внутреннего содержания используемой технологии или принципа. Карго-культ необычайно распространенное явление в нашей жизни, и в частности в бизнесе. Вот несколько примеров его проявления»[1]. 

    Некоторые индейцы Амазонки, например,  вырезали из дерева модели кассетных аудиоплейеров, с помощью которых они разговаривали с духами[2].

     Карго – культы исследователи соединяют с различными «кризисными культами», непосредственно на папуасские карго-культы не похожие. Вот как об этом пишет выдающийся современный антрополог Ю.Е. Берёзкин: «Термин «кризисный культ» ввел в начале 70-х годов У. Ла-Барр - известный американский этнограф, долго работавший, в частности, среди индейцев Боливии. Он предложил обозначить так самые разные мессианистские и милленаристские (т. е. стремящиеся к созданию «тысячелетнего» царства благоденствия) движения от культа карго в Меланезии до раннего христианства и от «Пляски Духов» у индейцев прерий до нацизма.

Кризисные культы представляют собой массовые аффективные, иррациональные движения, ставящие себе целью преодоление трудностей, выход из тупика в условиях, когда решение задачи разумными способами невозможно или же требует от общества таких усилий и самоограничений, на которые оно пойти не готово. Адепты кризисных культов не в состоянии избавить людей от раздражающих негативных явлений, но создают иллюзию избавления. Как правило, кризисные культы претендуют на способность преодоления не только частных трудностей (непосредственных причин, породивших то или иное из подобных движений), но и на решение основных проблем бытия, открытие смысла жизни и победу над смертью. Они сулят вечное счастье и благосостояние своим сторонникам и гибель всем, кто противостоит движению или равнодушен к нему. Только постановка подобных «сверхзадач» и дает возможность мобилизовать множество сторонников, на время забыть о реальных страданиях и потерях, масштабы которых во ввергнутом в пароксизм обществе лишь возрастают. Адепты кризисных культов всегда борются, таким образом, за иллюзорную цель, но против конкретного врага»[3].

     Многие об этом ещё не догадываются но и солидные, популярные мировоззренческие системы в развитых странах уже стали карго-культами. Хотя были таковыми не всегда.

    Основные идеологии уже успели показать себя на практике, устареть, деградировать и дискредитировать себя. Одновременно исторических и социально-политических условий, в которых функционировали известные нам идеологии, уже не существует. Например, исчезают социальные группы, на которые опирались носители идеологий. Исчез традиционный европейский пролетариат, сильно просела самозанятая мелкая и средняя буржуазия. Да и в целом крупные социальные группы имеют тенденции к распаду и нестабильности, набор принципов, по которым они формируются, становится всё более ограниченным. По одним признакам один конкретный человек относится к одной группе, по другим  - к другой, ещё по каким-то – к третьей и так далее. Понятно, что идеологиям и основанным на них постоянным структурам тут просто не на что опереться.

Распад стабильных и одновременно разнообразных наборов идентичностей (например, привязки этничности к образу жизни, традиционным видам занятий, вероисповеданию) сильно бьёт и по современным этносам.

    Более древние идеологические структуры – крупнейшие в мире религиозные общности, если брать мир в целом, выглядят более жизнеспособными. Однако у них (и иногда существенно) меняется этнический и другой состав адептов, что происходит одновременно с дезинтеграцией. Внутри крупных общностей всё сильнее заявляют о себе более мелкие. Одновременно религии подвергаются всё большему давлению политических и экономических условий. Наиболее развитые и популярные религии всё больше становятся именно инструментом.

  Всё это происходит на фоне всё большего отрыва «парадных ценностей» от реальных стремлений человека, развития виртуальных и игровых реальностей, массовой эмиграции туда из реального мира. То, что «исповедует» современный человек, часто никак не определяет его поступки.

О «смерти идеологий» писали немало, например, известный философ Татьяна Горичева, публицист Семён Резниченко, многие современные политологи и социологи в разных странах мира. Семён Резниченко так описывает специфику позднесоветских почвенников.
«Основная проблема позднесоветских почвенников, «русской партии» заключалась в том, что ни образ жизни общества, ни они сами не соответствовал декларируемым идеалам. И почвенники принялись создавать некую «Русь Небесную» - особую виртуальную реальность, где существовал выдуманный русский народ и выдуманные русские люди. Почвенники и сами такими не были, и фактически не стремились переделать общество в соответствии со своими идеалами. Они лишь использовали несовершенную земную жизнь для подпитки прекрасной и гармоничной виртуальной реальности. Где не было места для несовершенства и даже страдание и поражения были прекрасны. 
Конечно, из этого принципа бывали и отрадные исключения. Это и борьба за сохранение памятников культуры в рамках ВООПИК, и активная жизненная позиция С. Семанова. Но основное направление было всё же виртуалистичным. Тем более, что многие почвенники были людьми творческими, очень талантливыми  и активно занимались созданием искусственных реальностей».

    То же самое можно сказать и о либерализме, социализме и других видов «новоевропейской идеологии». Они либо служат для маскировки совершенно далёких от декларированных целей и интересов, например, заработка (сравнительно узкие круги), либо для развлечения, удовлетворения эстетических потребностей, ухода от тягот реальной жизни (более массовые круги активистов). Таким образом, нынешние политические движения скорее ближе к музыкальным группам, спортивным командам или компьютерным играм[4].

   То есть, современные карго-культы (например, светские либо религиозные мировоззрения) пытаются воспроизвести то,  что приносило реальную пользу. Но в другое время, очень часто – в другом месте, и, самое главное, с другими людьми.  Так же, как и  « тех  самых меланизийцев» …

   Специфика современных массовых карго-культов в развитых странах – их изначальная искусственность, сконструруированность для определённых целей. Очень часто нелепость карго-культа используется сознательно для обмана населения страны или её части и присвоения её доходов. Абсурдный либерализм времён перестройки и «лихих девяностых» был использован для ограбления большей части населения бывшего СССР. Имитация действий, которое могли бы принести пользу лишь в хорошо организованном, внутренние солидарном и законопослушном обществе, в распадающимся, эгоистичном и аномичном обществе было даже не попыткой использовать деревянный медиаплейер. А скорее, пропагандой купания в расплавленном металле для улучшения здоровья. Однако немалое число людей на этом абсурде обогатилось и сделало карьеру. Не меньше – на имитации борьбы за народные права, вполне реально нарушенные реформами. Имитаторы борьбы создали собственные, вполне прибыльные, коммерческие карго-культы.

    Карго-культы, причём различные, используются для коммерческой эксплуатации целевой аудитории, например, одиноких женщин. Блогер Мorena-morana пишет: «Вот средняя русская женщина. В ней примерно 165 см роста, лишний вес, развод за плечами и ребенок в анамнезе. Она работает в школе училкой, в больнице врачом, в офисе, или продавцом в магазине. Она, скорее всего, иногда страдает молочницей. Как вы думаете, в чем ее самая большая ошибка?   
    Она живет мечтами. Иллюзиями, которым никогда не дано сбыться. Она ждет того, что не случится никогда. Она ждет папика. Нет, даже не так. Она ждет ПАПИКА. Великого и ужасного разрешателя проблем, давателя денег, воспитателя ее детей и починятеля ее кранов.
    Этой идеей ее кормят гламурные журналы, гламурные передачи и гламурные книжки. Стайка гламурных копирайтеров жирно и вкусно кушает, пописывая время от времени: с нищебродом? Да никогда!
И, хотя она мало напоминает обложку плейбоя, и ее шансы получить желаемое куда меньше, чем любителя лотерей, она упрямо продолжает вкладывать душевные, временные и материальные ресурсы в бесконечный поиск»[5].
Точно таким же карго-культом, но уже либерального характера является феминизм – куль сильной и одинокой женщины, доминирующей над мужчинами. В этом случае, как и в первом, у женщин чаще всего жизнь складывается неважно. Хорошо она складывается у тех, кто с неё кормится: «профессиональных феминисток», пишущих соответствующие колонки и книги, владельцы тех же самых баров и торговых центров, производители компьютерных игр и имя их легион ...

 Подобные типы одиноких женщин – частный случай эксплуатации современным бизнесом одиноких людей, которые значительно больше тратят, чем семейные.

     Одним из основных способов манипуляции современных карго – культов, от сравнительно старых до новейших – объявление простых людей равными элите и призыв её во всём подражать. Что на практике делает простых людей более беззащитными и управляемыми ( неподготовленные люди без надлежащих навыков в неподходящих условиях).

«Студентка принесла статью, в которой очередной эзотерический гуру пишет о том, что для того, чтобы привлечь в свою жизнь много денег, нужно вести себя так, как ведут себя богатые люди. Ни в чем себя не ограничивать, и тогда деньги почувствуют, что вы – тот самый человек, который им нужен.

- Это ж карго-культ, - я просто пожал плечами, считая разговор на этом оконченным.

- А что такое карго-культ?! – спросила девушка…» - пишет Илья Латыпов[6].

   Так же для легитимизации своего карго-культами очень важна борьба с соперничающими карго-культами, особенно под предлогом «борьбы с карго-культами как таковыми». Тот же Юрий Евгеньевич Берёзкин – не только выдающийся учёный-исследователь, но и жрец либерального карго-культа. Он подвергает очень верному и академичному разбору точку зрения представителей соперничающих карго-культов. При этом он старается уходить от полемики по поводу догм своего культа, выдавая партийную точку зрения за общепринятую и «научную». Для этого, а так же предотвращения полемики, он использует обороты «всем известно …», «с точки зрения здравого смысла …» и.т.п.

    «Плохи» или «хороши» карго-культы? Если нет никаких идей и стратегий, могущих реально изменить ситуацию к лучшему, наименее криминальные и максимально искренние карго-культы могут пригодиться. Они ведь могут давать человеку надежду, что может спасти человеку жизнь и рассудок. А так же занять людей совместной деятельностью, что может спасти от исчезновения общности и коллективные идентичности.

    Однако карго-культы крайне вредны, если мешают реализации действительно полезных идей и стратегий, отвлекают от совершения необходимых для выживания действий.  

    Если человека необходимо вывести из рамок карго-культа, прежде всего, «необходимо добиваться, чтобы  человек начал смотреть, и перестал слушать. Многократно направляя внимание человека на различные физические объекты, мы приведем его в настоящее время, добившись, что он начнет действительно смотреть.

Затем, продолжая направлять его внимание на различные физические объекты, можно попросить его рассказывать то, что он видит. Не что он думает, а именно то, что видит. Можно попросить человека снова и снова рассказывать, что он видит, останавливая его всякий раз, когда он начинает домысливать.

Если повторять это упражнение достаточно долго, человек вернется в настоящее время, и у него выработается навык наблюдения, от которого до способности выносить собственные суждения уже рукой подать»[7].

    Если брать масштаб целого социума, то в наше время социальная практика очень сильно обгоняет теорию. В плане практического воплощения ныне известные "модели", "теории", "идеологии" утратили всякий смысл. Что-то  значат только технократические меры по сохранению основ жизнеобеспечении человека: сельскохозяйственного и промышленного производства, социальной инфраструктуры, транспорта и связи, сохранение окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов. И, как результат, поддержание оптимального уровня демографического воспроизводства. Не слишком слабого и не слишком сильного, соответствующего ресурсной и производственной базе.

Для этого нужен гибкий набор конкретных мер и действий, разнообразный и не привязанный к каким-либо отдельным доктринам. Наоборот – заимствующий из практики многих доктрин в зависимости от изменения ситуации. Единственной идеологической установкой может здесь стать патриотизм, понимаемый как защита долговременных общих интересов местного населения (под интересами понимается, прежде всего, физическое, психологическое и культурно-идентичностное выживание). Для этого, конечно, должны быть «эти самые» долговременные и общие интересы. И не только быть, но и осознаваться  элитой.