Поэзия

 

 

 

    

            Кристина Казинская. Рис. Алексея Борычева

 

 

 

 

 

 

 

 

Когда прошедшее мертво, а в будущем седая мгла,
Рисую новые миры, цветистей радостных узоров,
И ты восходишь чистотой над чёрной бездною укоров,
Сияньем солнечного сна, бела, воздушна и светла.

Тоску земную укротив, ясней муранского стекла,
Искрится звёздная вуаль во тьме людских безумных взоров.
Не предавай, не продавай себя бездушию просторов,
Едва начав свой яркий путь, забудь кривые зеркала…

Кому – скажи – подаришь ты свеченье тёплых изумрудов?
А вечеров с тобой – кому – даруешь ласковое чудо?
Зелёный свет твоих очей, кому? – скажи, скажи, кому?..

И – тишина… и никого… и ночь осенняя прекрасна
Невероятностью твоей невинно грешной тихой страсти,
С которой медленно бредёшь по жизни к счастью своему.

Кому же – не молчи – кому подаришь ты своё бессмертье,
Отдав трепещущий комок, светящийся в твоём предсердье?..
Идя на самый яркий свет, не попадай в глухую тьму…

 

 

 

 

 

 

(сонет) 

Ты поджигала мои страсти 
Последней искрою души. 
И было то – подобье счастья. – 
Больные грёзы. Миражи. 

Когда ушла, хотел украсть я 
Тебя из чувственной глуши. 
Ах, я старался, но напрасно: 
Судьбы крутые виражи 

К тебе всё время возвращали 
И быть с другими запрещали. 
И пусть тебя покрыл песок 

Времён. Но в памяти гнездится – 
Я слышу – слышу голосок – 
Твоей души Святая Птица. 

 

 

 

 

 

Монолог Грусти

Я вернусь в охрусталенный лес
Тонкотелой октябрьскою лужей.
И глаза мои – просинь небес –
Запорошит декабрьская стужа.

Догорает ледовый осколок. –
Солнца плавится палевый луч.
Дует холод, снежинками колок,
Месяц ломится из-за туч.

Полежу, подрожу до весны я.
Красотой кружевной обовьюсь.
Я услышу молитвы лесные
И увижу янтарную грусть.

Напитавшись покоем закатов,
Буду видеть не раз я, не раз,
Как по белому снегу куда-то
Инок в чёрном идёт, крестясь.

И следы заметают метели.
И скрипят под ногами снега.
Да качаются сонные ели,
Да всё воет и воет пурга…

 

 

 

 

 

Неизбежность

(сонет)

Когда рассеялись надежды,
Когда испит любовный яд,
Когда мечты – и те горчат,
Когда порок смежает вежды,

Когда невежи и невежды
Тебе: безумный! – говорят,
Когда судьба готовит пат,
Войди в листвяные одежды,

Почувствуй леса аромат.
... Его застенчивый наряд
И шёпот листьев, тихий, нежный,

Тебя от горя исцелят.
Но будь спокоен, а не рад!
Иначе – горе неизбежно.

 

 

 

 

 

Тепло свечи роняет утро
На голубые плечи рек.
Но воска капли – перламутры -
Так холодны, как будто снег.

Они – рассыпчатые росы,
Гирлянды утренних берёз.
Они шипят, как папиросы,
Потушенные в каплях слёз,

Стихи поет 'бродяга-ветер',
Играя на ветвях дерев,
На охладелых листьях ветел,
Простой и горестный напев.

Листая дни, мечтает осень
О капле радостной слезы,
Которую, быть может, бросит
Нам время на свои весы.

 

 

 

 

 

В ельнике пела свирель.
Плакало солнце.
Ветер причесывал ель
Вяло и сонно.

Здравствуй, мой северный март,
Вьюги, метели.
Это – весны моей старт,
Праздник капели.

В солнечном марте капель
Разволновалась!
Блеском встречала апрель,
Розово-алый.

Здравствуй, Владыка Апрель,
Здравствуй, кудесник!..
Чистого чувства купель,
Солнечный вестник.

 

 

 

Увертюра

Глотая воздуха ликёр
В сырой осенне-зимней чаще,
Души наполненные чаши
Я проливаю на простор,

И гулом отвечает мгла,
И растворяется сознанье
В полночных звёзд немом мерцанье,
Бьют полночи колокола.

Звенит весеннею синицей
Простор лилово-голубой.
Тут – лишний я. Любой другой -
И облаку-то не приснится.

...Вот скрылся зверь в тревожной мгле
С рычаньем, хрюканьем и злобой.
Одни мы с ним... Похожи оба
На соответствия Земле.

Вздыхает в полночи луна
Лучом иным, потусторонним,
Тень мира предков нам уронит,
И станет чудною страна

Лесная. Хлопья синевы,
Переливаясь, воздымятся.
Но после... после не приснятся.
Их не увидим мы.
Увы...

 

 

 

 

 

Небес дымящееся око
Пролило первую слезу.
Туманы густо, одиноко
Бродили в солнечном лесу.
Сквозила тайная тревога
На клювах птиц. Неясна суть

Была её, и непонятно,
Зачем – дрожание листов?..
И солнца палевые пятна
В тени ореховых кустов?..
Так было страшно! Так невнятно
Шептались тени! Лес густой

Таил навязчивую думу.
Тугие ветра провода
Несли её с тоской, угрюмо
Туда, где звонкая звезда
Светила на пустые трюмы...

 

 

 

 

 

Художник акварелью рисовал
Коралловое утреннее небо
И озера серебряный овал
И хлопья переливчатого снега,

Осины, липы, ели и дубы –
Царевичи, царевны и принцессы.
В одежды их одел он, не забыв
Про тайны засыпающего леса.

Упал на холст мазок, снега задев,
И мир осенний вдруг преобразился, –
Сиреневый проснулся в нём напев,
Фиалковый напев вдруг появился.

Он уходил. Заря ещё сияла.
Он уходил домой, от грёзы прочь.
Но перед ним влюблённая стояла
Фиалками офеенная ночь.

 

 

 

 

 

Ах, бледно-розовый апрель! 
Ах, эти солнечные льдинки! 
Морозом, стужей дышит ель, 
Но в воздухе – весны искринки. 

Снег алым дымом побежал 
По краю солнечных овражков. 
И дня белёсую бумажку 
Он бликом солнца зажигал. 

Ах, день лесной! – ты фиолетов, 
Где ели; палев, – где земля. 
И скоро-скоро снова лето, 
И дышат спящие поля. 

Я вижу: солнечные стаи 
Играют тенью на земле. 
И тает, снег последний тает, 
И по весенней синей мгле 

Летает бабочкою мая… 
Но холодно… Березняки 
Озябшие. Их продувает 
Весенний ветер от реки. 

Воображению раздольно. 
Ах, серо-синие леса!.. 
Как грустно, весело, как вольно!.. 
Какие ясные глаза 

Глядят с небес на нас, и это – 
Туман и дымка – всё апрель! – 
Повсюду сказки и приметы. 
Повсюду певчая капель. 

Какое время! Расстоянья 
Полны глубокой тишины, 
Полны сурового преданья 
Глухой и тёмной старины. 

…Избушка леса покачнулась. 
Скрипит веков забытых дверь. 
От сна морозного очнулась 
Весна, и говорит нам: «Верь!..»