Комментарий | 0

Ни любви, ни судьбы, ни страны...

 

 

Война                                                            

Куда ни посмотри – везде святынь
Лучистые забытые останки…
От воли очумев, цветут цветы,
Наполнив ожиданьем полустанки.

Здесь время, откричав, отголосив
Сирено-канонадным плачем, воем,
Бродило вдоль запретной полосы
Под памяти всевидящим конвоем.

Здесь небо, утолив печаль по дням,
Когда мертвящий дух стоял в пространстве
И рок войны над всеми меч поднял,
Оглохло, пребывая в скорбном трансе.

Кто знает – над болотами потерь –
Ещё, быть может, мгла воспоминаний
Рассеется, но крикнет: «Нет, не верь!..»
Нам ворон, пролетев над валунами.

Куда ни посмотри – сквозь пламя дней –
Иных огней мерцающие знаки…
О мире вспоминаем на войне,
Покуда мир бесчинствует во мраке.

Война – и поругание святынь,
И смерть людей, и плач вдовы солдата…
Война – когда в лугах цветут цветы
Ни для кого… и ничего не свято!
 

Философическая элегия

Отрицая превосходство расстоянья над событьем
И сплетая паутину хаотичности миров,
Торжествуют над причиной – озаренья и наитья,
Открывая и скрывая сроки бед и катастроф.

Обращая чувства, мысли в потемнение бумаги,
Всё прочнее и прочнее устанавливаем связь
Между точным и случайным, отвергая силу магий
И сюжетов сновидений переливчатую вязь.

Хор небесный, не смолкая, пропоёт о том, что будет,
А потом он приутихнет, откровенья исчерпав.
И задует время свечи, а тепло забытых судеб
Сгинет в холоде могильном на костях и черепах.

Только где-то на болотах пламя бледно-голубое
На мгновенье загорится и погаснет на века,
И забытое былое – злое, доброе – любое
Обратится под золою, под землёю в червяка…

Что останется? – немножко: горя маленькая ложка.
Что же будет в этом мире? – только то, что не сбылось!
Снова путь пересекает чёрная, как дёготь, кошка.
За окошком – всё медведи трутся о земную ось…
 

Музыкант

Сыграй каденции судеб,
Мой терпеливый Музыкант!
Ты на людском земном суде
Не оправдаешь свой талант.

На белых клавишах миров,
На аспидных – небытия,
Играй, невидимый герой,
Пока ловка рука твоя.

Движенье – музыка времён.
Синкопы – молнии секунд.
Играй, весельем заклеймён,
Рассей вселенскую тоску.

Горящий факел тишины
Сожжёт безумный твой порыв
И все мы будем лишены
Простого счастья до поры…

Ну а пока играй, играй –
Минуту/ век/ секунду/ час/ –
Пока наш мир ещё не рай.
И вряд ли станет им для нас!
 

 

Прогулка

Настоящего нет. Обручаясь с прошлым,
Я ступаю по старой, сгоревшей роще
И вдыхаю событий грядущих запах,
Позабыв в темноте, где восток, где запад.

Впереди огоньками болота блещут,
Открывая, насколько первичны вещи:
Травы, мох, небеса, осины…
В лихорадке туманов дрожат трясины.

Как стрелой, я пронзён уходящим летом,
И луна острие заостряет светом.
Понимаю – былые событья всё же
Мне больнее сегодняшних и… дороже.

В этом мире и звёздный покой не вечен.
Каждый зверя числом навсегда отмечен,
Потому что всегда на него делимы
Все просторы и жизни людей, и длины

Тех предметов, которых никто не знает.
Не помеха незнанье (иль новизна их),
И, затёртые мыслью, событья, даты -
На века на кресте бытия распяты!

…Как сгоревшая в прошлом когда-то роща -
Никогда о пожаре былом не ропщет,
Дым рассеяв по воздуху в тех пределах,
Где душа никогда не покинет тело,

Так и я в настоящем – грядущим связан,
О прошедшем своём позабыть обязан,
Доверяя реальность какой-то точке,
Словно та до вселенной разбухнет точно.

Настоящего нет! И в сознанье пусто.
Старой мухой под снегом уснуло чувство...
Я, в былом проживая, творю законы,
От нелепых картин отличив иконы.

Захожу в позабытую сном сторожку,
Тихо дверь открываю в ней. Осторожно
Зажигаю в киоте огонь лампады,
Понимая, что большего и не надо…
 

Осенний фрегат

Небесным лоцманом ведомый
В цветную бухту сентября,
Корабль осенних окоёмов
В туманы бросил якоря.

На мачтах корабельных сосен
Качнулся парус облаков
Фрегата под названьем «Осень»,
Плывущего в простор веков...

А утром якоря подняли,
И, разрезая гладь времён,
Поплыл в тоскующие дали,
Сливаясь с призраками, он.

Пройдя все зимы и все вёсны,
Вернётся в гавань сентября,
И эти мачты, эти сосны –
Спалит прощальная заря.

 

Радужное прошлое

Осколки разбитого детства
Мечты искромсали мои...
От прошлого некуда деться.
И где он, далёкий Маир!

Пронизаны радостной дрожью,
Проносятся годы, а я
В грядущее по бездорожью
Иду, за предел бытия.

Мелькают забытые лица,
Фрагменты былого. Они
Меня призывают молиться
За прошлые грешные дни…

А лучики воспоминаний
Погасли, не греют мой мир.
В свинцовом осеннем тумане
Померк мой желанный Маир….

Молюсь, чтобы не было боли
От счастливо прожитых дней
И чтоб, обедневши судьбою,
Не стал бы я духом бедней.

Грядущее свяжет, конечно,
Тугою петлёю невзгод
Крыла, на которых беспечно
Душа совершала полёт.

Оно роковой пеленою
Окутает радужный мир,
Но вновь заблестит надо мною
Зовущий в иное Маир!
 

Ночная миниатюра

Синей бабочкой лесною
В паутине темноты
Билась позднею весною,
Тронув крыльями цветы,

Полночь,
звёздною пыльцою
Опыляя небеса,
Где – луны полукольцо и
Бездны тёмные глаза.

От биенья крыл полночных
Трепетала темнота.
Паутина, хоть и прочно
Полночь сцапала, но та

Порвала её, на запад
Улетела. А клочок
Паутины трогал лапкой
Злой рассветный паучок.

 

Ни судьбы, ни страны...

Холода обжигают лицо.
Блики солнца упали на снег.
Закатилось судьбы колесо.
Воет ветер, а слышится - смех!

И берёзы, осины, дубы
Тщетно тянутся ветками вверх.
Ни зимы, ни страны, ни судьбы...
И прозрение разум отверг.

Холода обжигают лицо.
В синеве утопая, бреду.
Замыкается снова кольцо.
Снова мир в одноцветном бреду.

Открывается медленно глаз –
Равнодушной к земному – луны...
Ни покоя, ни жестов, ни фраз.
Ни любви, ни судьбы, ни страны...

 

Осенние фантазии

Песком золотым сквозь небесное сито
На Землю осыпалась осень
И небо – до звона покоем разбито –
Ударами гулкими оземь.

Оно, рассыпаясь на тысячи лужиц,
Пронзило уснувшие чащи
Острейшей стрелою ноябрьской стужи
И снегом, печалью блестящим.

Избушка лесничего, старясь, ветшая,
Неспешно отправилась в вечность.
Никто в этом странствии ей не мешает.
Притихли и мыши за печкой…

Блуждая по первому снегу, по бликам –
По огненным пятнам – увидишь:
Гуляет былого двойник бледноликий.
К нему не захочешь, да выйдешь…

Леса и сады улыбаются грустно
Багряной густой тишиною.

Молчание – это, конечно, искусство –
Почувствовать осень живою...

 

Утром

Рассвет, задумчив, нерешителен,
Уча какой-то свой закон,
Легко общался с небожителем
Весёлым птичьим языком.

Чирикал, тенькал и посвистывал
Живой бесформенный комок
В переплетенье хвои с листьями,
И уставать никак не мог.

И ощущенье пряной праздности
В разноголосой пестроте
Дразнило, образуя разности
Оценок чуда в красоте.

Лишь там, где сырость изначальная,
Камыш, осока, молочай –
В траве – отчаяньем качаема –
Ютилась некая печаль.

Ведь утро, медленно скользящее
По тёмной чаше бытия, –
Ни что иное как блестящая
Слеза, о Господи, твоя…
 

Наблюдение

Я видел, как зажжённая зарёю,
Горела ярым пламенем роса
И над травой, спешащая за роем
Каких-то мошек, мчалась стрекоза.

Переливаясь радугой, сверкала,
Разбившись отраженьями в росе;
И понял я, что целой жизни мало –
Увидеть мир во всей его красе.

Сказочное

В гробу ледовых стылых дней зима заснула.
И блик весны дрожал на ней, на снежных скулах.

Тепла не чувствуя, она во сне искала
Страну, где стынь и белизна, где льды и скалы.

И на лице застыл декабрь, едва заметной
Улыбкой, чопорной слегка – бесстрастья меткой.

А слишком ярый – в сотни жал – январский холод
В ресницах инеем лежал, на них наколот.

И – вспышек магния белей – блестели кудри
Морозной дымкой февралей – искристой пудрой.

Весна! Хмельная теплота! Глоток токая!
Ты всё равно не та, не та…

Ты – не такая…
 

Подснежник

Льдинкой канула печаль в тёмный омут Леты
И на солнечной печи потянулся март –
Распушил, котяра, хвост, небом отогретый,
Серый дымчатый, укрыв солнца белый шар,

Чтоб оно, к весне – ежом дико ощетинясь,
Не ужалило её, и – до майских трав
Заподснежилась земля, и весны святыня
Расцвела, белёсый блеск у зимы украв.

Агония

Я видел, как пьянел закат,
Как расцветали сумерки,
Как небо источило яд,
И будто бы все умерли…

Огни мережили в окне
Трагично, переливчиво.
И сам был будто бы в огне…
Распахнутый, отзывчивый.

Ко мне летели души всех, –
Умерших, отживающих;
И каждой отпускал я грех,
Жалеючи, страдаючи.

Но расцвела одна Звезда,
Холодная, рассветная.
Душа влетела навсегда
В пространство межпланетное.
 

В мольбах

Растекается вязкое олово дней по невидимой тверди унылой судьбы, -
Расплавляется сотнями дальних огней, подчиняемых воле лихой ворожбы.
От забытых пределов небесных миров нам доносится ангелов стройный хорал,
И, внимая, слагаем мы тысячи строф и молитвы – затем, чтобы нас не карал

Вседержитель. Ах, как бы да не прогневить!.. Только помыслы все неизвестны его,
И невидима нам запредельная нить, из которой пошито причин торжество.
Примеряя одежды скорбей и утрат, не спешим на последний земной карнавал,
Но хотим, чтоб при жизни (и чтоб «на ура») Елогим нас удачею короновал.

И зима за окном – бесконечно дика, и почувствовать благость его нелегко.
А на улице скалится дикий декабрь, и весны поцелуй – далеко, далеко!
И несчастные мы… и не часто – любовь… А подчас ненавидеть, и то тяжело!
Только в сердце больном – перебой, перебой… Сердце! Как до времён ты таких дожилО!

 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка