Комментарий | 0

В богоспасаемом городе Бийске...

 

 
***
 
Я выпил вина, но никак не усну,
Такой снегопад за окном!
Ослепла луна. Путь до княжества У
Хрустящим накрыт волокном.
 
Мой сон – богомол на пожухлом листке -
Застрял в перекатах лесных,
Но северный ветер следы на песке
Заставит дожить до весны.
 
Мир пере-
вернулся, все ветви кустов
Направлены снегом к земле
И чёрные клетки скрещённых шестов
Теряются в белой золе.
 
Где то, что вернёт в моё сердце покой,
Беспамятство в зимний приют?
Пребудут закаты над тихой рекой,
А сливы в горах отцветут.
 
 
 
Последний день перед казнью
 
Палач по кличке "Parlatore" вошёл в тратторию Dell`Omo
C корзиною дубовых стружек, висящей сбоку на верёвке.
Он покружил чуть-чуть по залу как будто в поисках знакомых,
Присел за стол ко мне без спроса, свободный стул придвинув ловко.
 
Не возражаешь? - Из бутылки в стакан плеснул изрядно граппы. -
Тебе отказано в отсрочке и пересмотре дела тоже.
А посему назавтра, в полдень, без опозданья будь у трапа,
Что у помоста на Сан-Марко, почти впритык к Палаццо Дожей.
 
Проклятье! Как это некстати! - Ах, смерть всегда некстати, братец! -
Скажи-ка, мне не будет больно? - Нет, мой топор наточен остро,
И остриём своим блестящим он освятил немало пятниц.
Ведь казнь по пятницам, ты знаешь? - Ещё б не знать, madonna nostra!
 
Ответь, приятель, мне по-свойски: нельзя ли так обтяпать дело,
Чтоб после смерти головою я не ударился о доски? -
Да нет проблем! Луиджи-плотник как раз мне стружек дал подпрелых.
"Кочан"- в корзину вместе с кровью, дно у корзины крыто воском. -
 
Налей себе! Большая просьба: я с малых лет брезглив ужасно,
Ты ж топором своим, бесспорно, рубил больных и прокажённых.
Нельзя ли обновить орудье? А дабы не было напрасным,
В карман штанов пяток дукатов зашью для пущего резона. -
 
Ты славно держишься, дружище! - А что же мне - до Санта-Кроче
Бежать в слезах за отпущеньем? Мы лучше выпьем и обсудим
Вопросов пару богословских. Вот твой клиент, что стал короче,
В каком таком престранном виде на Страшный Суд являться будет?
 
Ужели с головой под мышкой? А тот, который четвертован?
Какая грустная картина, ей-ей для жителя Бедлама!
Я мыслю так: Процесс Последний достоин лучшей подготовки,
Господь устроить мог бы склейку, навроде бани Силоама.
 
Спускалась ночь, текла беседа, пустели пыльные бутылки,
Пред расставаньем баркароллу мы спели с ним довольно дружно.
-Ты не забудь почистить зубы! - кричал он с пьяною ухмылкой.
-Ты хоть помойся, старый мерин! - орал я, шлёпая по лужам.
 
 
 
Печаль
 
Короткий дождь арабской вязью
Напишет сто имён Аллаха,
Без суеты и без приязни
Разъединив частицы праха.
 
Оно предстало невесомым,
Прозрачно-призрачным и зыбким,
Опровергающим законы,
Но неспособным на ошибку.
 
Оно казалось необъятным,
Но было, в целом, преходящим.
Подарком, тяжестью, проклятьем...
Взыскующий да не обрящет.
 
Просветы туч по-арамейски
Начертят "мене, текел, фарес",
И нарисуют арабески
На линии Луна-Антарес.
 
 
 
Поминки по Холлигэну
 
Эй, вы там! Принесите три кварты для мастера Марка!
Мастер нынче справляет поминки по старому другу.
Тимми Холлигэн всем был знаком, даже в Гленвехском парке
Все любили его забияку, буяна, пьянчугу.
 
Даже Бидди О`Брайен, побитая Тимом случайно,
Не попомнила зла, принимая колечко из меди.
Никому не сказала почти, всё оставила в тайне,
Хоть с тех пор представлялась, как знатная Джуди О`Греди.
 
Нижней квартой помянем его полосатые бриджи,
Вспомним тот уголёк, что упал из раскуренной трубки.
Мистер Пибоди в красном жилете запрыгал по крышам,
Затрещал черепицей и буйствовал целые сутки.
 
С верхней квартой припомним рассказ о ночном ягуаре,
Что бессилен козлёнка достать из бамбуковой клетки.
Нас с тобой не берут в тот ковчег, с каждой тварью по паре,
Ибо Птичий Господь всех нетрезвых рассадит на ветках.
 
Эй, вы там! Поскорее три кварка для мюнстера Марта!
Инок Март воскресил Холлигэна священным напитком!
Странный кварк очарован прелестно очерченной картой,
Божья истина в ней, но цвета перевязаны свитком.
 
Нам одна только треть, им всегда достаются две трети.
В этом грязном притоне нам больше не светят кредиты.
Этот кварк... эта кварта последнею станет на свете,
Для того, кто отвадит от пьянства ещё не убитых!
 
 
 
Человек из предместья
 
Немножечко света сквозь сжатые пальцы,
Негромкие звуки текущей воды.
Прерывистый кашель - примета скитальца,
От пыли дорожной одежды тверды.
 
Жара обесцветила серое небо,
Но между камней полыхает костёр.
В нём россыпь монет, крошки сыра и хлеба,
Дырявый мешок и ненужный топор.
 
Ну, что же - пора! Вверх по склону - осина.
Верёвка - платок, осушающий пот,
У дерева - холмик из высохшей глины,
Полшага вперёд - долгожданный уход.
 
Последний рывок, громкий свист, эйфория...
Из дальних глубин поднимается ил...
Марьам из Мигдала! Мария, Мария!
Ведь я же любил тебя! Я ведь любил!
 
 
 
Почти закончилось вино
 
Почти закончилось вино -
Нет более причин...
Мы оба - призраки
Давно
Почивших
Величин.
 
Вот-вот засветится ночник,
Падёт на город мгла...
Мы - две иллюзии, на миг
Обретшие тела.
 
Всю ночь с тобою шепчем вслух
Набор зеркальных фраз,
До той поры, пока петух
Не крикнет третий раз.
 
 
 
Предзимнее
 
Простой закон: паденья оземь
Способствуют сползанью масок.
Как ни крути, но всё же осень -
Безумная растрата красок.
 
Настой трёхлетнего пу-эра -
Недвижный мрак четвёртой стражи.
Предсна бесплотные химеры
В холодной клетке в мальэтаже.
 
Пройти меж стражников и свиты,
За плату в медную монету,
Через ворота из нефрита
В Зал Проникающего Света...
 
Снега с зубцов предвечной башни
Нисходят в мокрые долины,
Где вместо персиков из яшмы,
Нектар железной Гуан-ини.
 
 
 
Reminiscentio
 
В богоспасаемом городе Бийске
Не было ярких реклам,
Но в магазинах лежали ириски
Семьдесят коп килограмм.
 
У остановки грибы и картошка -
Рубль большое ведро.
По воскресеньям играла гармошка,
И угощали ситро.
 
Обруч гоняли крючками мальчишки,
Пары спешили в кино,
Кто-то - за квасом с бидоном без крышки,
Кто-то - за стол с домино.
 
В богоспасаемом вымытом Бийске
Через весь город трамвай.
На три копейки поездка к Лариске
В тот приснопамятный май.
 
Голые плечи, короткое платье,
Гладкая кожа бедра.
Рядом, за стенкой, сопящие братья,
Мать у родни до утра.
 
Было ли – не было? Выцвели списки,
Плавится память, как лёд.
В богоспасаемом городе Бийске
Богоугодный народ.

 

Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка