Проза

Теплые капли падали с потолка. Стены длинного кривого коридора со ржавыми дверьми были склизкими, и прикасаться к ним было противно. Я медленно пробирался вглубь, осторожно ступая через лужи на кафельном грязном полу. У каждой двери сидел кот. Коты нагло на меня смотрели и не шевелились. Очень странные коты, они все про меня знали и следили за мной. Я набрался храбрости, присел напротив одного на корточки:

   - Чё смотришь? Че те нужно?

Кот продолжал не мигая смотреть на меня. Я протянул руку, чтоб погладить, но тот зашипел.

   - Ну ладно, тварь, - я встал и двинулся дальше вглубь коридора. Мне было жутковато. Коты шипели, готовясь наброситься на меня. Прибавив шаг, я старался обходить их стороной. Одна из дверей была приоткрыта. Кота возле неё не было, а сквозь щель пробивался дневной свет. Распахнув дверь, я устремился туда.

   Цветущий вишневый сад и розовое небо. Тетя Галя расставляла чашки на плетеный столик с самоваром:

   - Садись, Андрюша, сейчас чай будем пить.

Я осторожно присел на край плетеного стульчика.

   - Садись поудобнее. Скоро Сережа с Наташей придут, бери варенье брусничное, твоя мама варила.

Взяв ложечку, я поковырялся в розетке. Варенье было черное, как деготь. Тетя налила из самовара в мою чашку горячий чай, пододвинула ко мне. Появились Серёжа с Наташей. Они молча уселись напротив и, хитро улыбаясь, уставились на меня.

   - Кушай вареньице, кушай, - не унималась тетя Галя. Мне не хотелось есть это варенье, я не верил, что оно мамино. У мамы оно было малиново-красным, а это черное. Я не знал, как поступить. Страшно обидеть тетю Галю. Я боялся, что она рассердится и начнет меня бить.

   - Ты хочешь тетю обидеть? – тетя Галя смотрела на меня рыбьим, недобрым взглядом. Сережа с Наташей уже не улыбались. Их очки блестели ненавистью. Мне стало страшно, хотелось быстрее спрятаться.

   - Чего ребенка заставлять, если он не хочет, - нежная рука мамы легла на мое плечо. Я не слышал, как она подошла, но, вскочив со стула, мгновенно обнял её.

   - Мама, мамочка…

   - Пойдем, погуляем, смотри погода какая хорошая, - взяв меня за руку, сказала весело мама.

   - Пойдем, мамочка, пойдем на речку, - я радостно затанцевал рядом, не выпуская мамину руку.

   - Забери, забери его, - не унималась тетя Галя,  -  а то совсем обнаглел, гаденыш.

Мы пошли с мамой к речке подальше от злобной семейки. Я чувствовал колючие взгляды в спину, но мама была рядом. Она сорвала ромашку, вручила мне:

   - Что у тебя хорошего, рассказывай…

   - Я телефон украл, красненький такой.

   - Понравился?

   - Очень… но я его отдал, меня  Маша попросила.

   - А еще?

   - А еще я домой хочу, но там кто-то живет и меня не пускает.

   - Но у тебя есть другой дом.

   - Тот мне не нравится…

   - Как твои друзья?

   - У меня есть друг. Он без ног, но он добрый, Апостол зовут.

   - Я его знаю, мы учились вместе когда-то, и совсем он не безногий.

   - Но он же старше тебя… и без ног…

   - Это тебе только кажется.

   - Почему кажется, он калека, он мне сам говорил!

   - Вон он стоит, какой же он калека?

Мы подошли к речке, через которую был перекинут деревянный мостик. Речку окутывал  густой туман, и другого берега видно не было. У мостика стоял Апостол. Он выглядел молодо и стоял на своих ногах, прислонившись к перилам.

   - Сынох, ты мамку встретил?

   - Апостол, а я не знал, что ты такой большой, я думал ты калека, а ты притворялся. Мог бы мне по дружбе хоть сказать… а ты знаешь мою маму?

   - Конечно, знаю.

   - А мы просто гуляем, пойдем с нами, - я взял Апостола за его большую руку. Рука была целая, с большим пальцем, но меня уже это не удивляло,  - пойдем, Апостол. Мам, ты же не против, если Апостол будет с нами?

   - Мне уже пора… ты погуляй с Апостолом, а я пойду.

Мама взошла на мостик, повернулась ко мне. На её щеках появились слезы.

   - Мама, но я хочу с тобой, возьми меня на ту сторону… я буду тебя слушаться.

   - Ты уроки еще не сделал, а я уже год здесь, мне надо идти. Погуляй с Апостолом, он хороший друг, он тебя не бросит, -  мама уходила все дальше по мостику. С каждым шагом туман все плотней скрывал её в своих объятиях. Я хотел броситься за ней, но не мог сдвинуться с места… - Ты уроки должен сделать, это главное, чтоб учительница тебя похвалила, и мне не было за тебя стыдно…

   - Но мама, я в школу не хожу…

Апостол, покачиваясь, мычал какую-то мелодию. Я лежал рядом на картонке, завернувшись в свою грязную куртку. Мимо шаркали ноги прохожих.

   - Апостол… Апостол, - начал я.

   - Чехо тебе, сынох?

   - Апостол, а мне мама опять снилась, - я поднялся с картонок и сел рядом с ним.

   -  Хорошо, коль снилась.

   - Только она меня с собой не взяла, сказала уроки делать…

   - Правильно сказала.

   - А чего правильно, если я в школу не хожу, какие уроки?

   - Да рано тебе, сынох, за мамкой-то, а уроки надо, надо делать, - Апостол закрыл глаза и снова замычал. Сон почти растворился. День бил жестким светом в лицо и душил запахами. Меня начало тошнить. Я вскочил, подбежал к стене ближайшего дома, но стошнить не получилось. Помаявшись, я вернулся к Апостолу.

   - Рано тебе, сынох, водку-то пить, - не открывая глаз, произнес Апостол. Мне стало стыдно, хотелось оправдываться:

   - Это Магадан вчера угощал, - опустив голову, пробормотал я под нос, - больше не буду, мне не понравилось…

 

 

   - Вон, смотри, наш клиент! – Дан показал на серебристую, уже не новую иномарку, остановившуюся у магазина. Из иномарки вышел усатый водитель в чистом костюмчике, с барсеткой в руках, щелкнув сигнализацией, направился к дверям.

   - С виду лох, а там, кто шнает, - процедил Кос.

   - Я пошел, - шепнул Дан.

Гуляющим шагом Дан проплыл мимо припаркованных машин. Поравнявшись с иномаркой, он присел завязать шнурок и пропал. Машина стала клониться на один бок. Сработала сигнализация, но никого рядом с машиной уже не было. Дан появился через минуту сзади.

    - Ждем…

Эту операцию Дан готовил специально для нас в качестве обучения. Он расписал все до мельчайших подробностей, объяснив каждому план действий. Трюк, по его словам, старый, но работает. Его задачей было пропороть правую заднюю шину. Наша с Косом - всего лишь мешать водителю сосредоточиться, предлагая помощь в замене колеса. Малой должен был стянуть то, что водила оставит на переднем сидении.

   - Идет! – торжественно произнес Малой. Мы наблюдали, спрятавшись за цветочный ларек.

Вернувшись, водила издали заглушил орущую сигнализацию, но, подойдя ближе, заметил проколотое колесо. Он осмотрелся по сторонам. Через машину, в черной «Волге» читал газету другой водитель. Усатый подошел к нему с понятным вопросом. Тот покачал головой. Вернувшись к своей машине, усатый присел, ощупывая дыру. Судя по его губам, в наш адрес было сказано много. Он открыл багажник, зло раскидывая вещи, чтоб высвободить запасное колесо. Барсетка мешала ему. Он попытался засунуть её в карман пиджака, но карман был слишком мал.

   - Во, смотрите... колесо грязное. Сейчас он снимет пиджак и вместе с барсеткой кинет его на переднее сидение, после засучит рукава, и только потом будет менять колесо…

Усатый как по нотам повторил в точности все, сказанное Даном.

   - Устим учил покойный, - с гордостью произнес Дан, - психология…

Тем временем усатый выкатил из багажника колесо, прислонил его к заднему бамперу, ругаясь, обернулся вокруг, мечтая напоследок вычислить злоумышленников, и начал мастырить ключ к заржавелым гайкам порезанного колеса.

   - Ну, ребятки, пошли… Малой пока рядом, я скажу когда… - прошептал Дан.

Я и Кос гуляющим шагом двинулись мимо автомобилей к усатому, чьи сильные руки пытались сорвать ржавую резьбу.

   - Дядь, давай поможем, - начал Кос.

   - А ну, пшли отсюда, - усатый привстал на колено. Вид его был злобен.

   - Вы же в чистое одеты, а мы мигом открутим и другое поставим, всего двадцать рублей… - поддержал я.

   - А ну сволочи… колесо мне пропороли… - усатый встал, готовясь нас растерзать. Мы помнили инструкции Дана и отступили лишь на шаг. Наша вина не доказана, и бить нас повода нет.

   - Это бритые порезали, они тут всем жизнь портят… а мы за двадшать рублей вам поможем, нам все равно делать нечего, - пропел Кос.

Усатый стоял в замешательстве. Он нам не верил и не хотел доверять колесо.

   - Я сам справлюсь, - усатый сел у колеса, продолжая крутить гайки. Мы сели рядом с ним, наблюдая за его работой и втираясь в доверие. Наконец последняя гайка была свернута.

   - Фу… домкрат подайте из багажника, - обратился усатый.

Кос метнулся за домкратом. Усатый подсунул его под лонжерон.

   - Давай, кто сильнее…

Я схватился за ручку, стал крутить. Машина медленно поднималась. Усатый по-хозяйски  осматривался.

   - Хорош! Теперь дай, я сам.

Он скрутил гайки, стал снимать колесо. Мы с Косом подкатили запаску. В этот момент с другой стороны промелькнула тень Малого, но усатый был увлечен процессом и ничего не заметил.

   - Держите, дядь, - Кос и я приподняли запаску на нужный уровень. Усатый взял в свои огромные руки колесо, надел его на болты. На его лбу выступил пот. Кос подал ему собранные гайки:

   - Вот, давайте мы колесо подержим…

Я слышал, как щелкнул замок на двери водителя, но я ждал этого звука. Никто ничего не заметил. Усатый кряхтя вставлял гайки в болты, Кос подал ему ключ:

   - Можем сами закрутить…

   - Это уже мелочи, - важно промолвил усатый, закручивая гайку за гайкой. – Я вам червончик дам, как закончу, идет?

   - Да ладно, вы сами все сделали, - начал я прогонять телегу, - бывают интеллигенты, которым впадлу колесо в руки взять, а вы нормальный мужик, как мой отец. Нам надо других клиентов искать. Мы всегда у магазина работаем, можем свечи поменять, ремень генератора… если что, имейте в виду...

Усатый продолжал закручивать гайки, а мы с Косом пошли, свернули за угол и дунули в условленное место, где нас ждали Дан и Малой.

 

 

   На пустынной детской площадке Дан с удовольствием разбирал содержимое барсетки.

   - Ну, с боевым крещением, пацаны! У нас в наличии триста долларов и полторы тысячи рублей. Еще документы… отдадим Котовскому, тот их вернет за сотню баксов. Полтинник наш! Гуляем, братья, я угощаю!!!

   - Может, мобильники купим?  - облизываясь, предложил Кос.

   - Зачем они нам. Мы братья, и так друг друга видим каждый день. Кто у тебя еще в городе есть кроме нас? Я предлагаю в парк. Аттракционы, коктейли, мороженое, пиво. Идет?

   - Круто, - запрыгал на месте Малой.

   - А я хочу суп гороховый…

   - А я шаурму…

   - А я…

  

 

   Мы сидели в кабинке «чертова колеса». Под нами плыл огромный город. Дан пил пиво, а мы доедали мороженое.

   - Дан, а ты всю жизнь хочешь вором быть? - спросил я.

   - Лет до тридцати. А потом в депутаты, своих греть, и чтоб все по понятиям было в городе, менты – ментами, воры – ворами.

   - А я учиться хочу. Мне многое интересно. Воровать, конечно, тоже нравится, но хочется чего-то еще…

   - Я вот бижнес мештаю замутить, - поддержал Кос. - Прошто пока рано. Магазинчик маленький, все дела. Пока ворую, денешки коплю, может, выгорит позже, када вырашту.

   - А я тачку хочу крутую. Тока мне рано, я пока живу, как Дан скажет. Я с ним, - гордо заявил Малой.

   - Все правильно, пацаны, и учиться надо, и бизнес свой иметь, и человеком авторитетным стать. Сегодня мы дело провернули, завтра еще круче возьмем. Плакса должен был слепки ключей сделать. На днях квартирами займемся. Это вам не мобильник стянуть. За братьев!

Дан допил бутылку и швырнул её вниз. Наша кабинка, скрипя железом, уже приближалась к земле. Пора было готовиться  к выходу.

   - Темнеет,  - заметил многозначительно Кос.

   - Давай еще по пиву и домой на такси,  - предложил Дан.

   - А давай, только мне вместо пива коктейль,  - попросил Кос.

   - И мне…

   - И мне тоже…

Мы набрали напитков и двинулись к выходу из парка. На лавочках сидели влюбленные пары, в кафешках играла музыка. Я попивал коктейль, от которого сладко кружилась голова. Я чувствовал себя сильным и справедливым. Мне все было понятно в этом мире.

У ступенек, ведущих к набережной, сидела девочка в платочке. На газетке перед ней была рассыпана мелочь. О, как это знакомо!

   - Привет, крошка! -  нащупывая в кармане мелочь, звонко поздоровался я.

Девочка приветливо улыбнулась. Издалека она показалась мне маленькой из-за роста и жалкого вида. Мы друг друга почувствовали с первого взгляда. Может, она была ровесницей, может на год младше меня, но моё сердце кольнул её проникновенно искренний взгляд…

   - Тебя как зовут?

   - Варя, а тебя?

   - Меня Андрей… ты за место платишь?

   - Да, но это не для всех.

   - Я такой же, как ты, я ворую у вокзала.

   - Я поняла, что ты не как все.

   - Ты где живешь?

   - Здесь, под лошадками. Это такой аттракцион. Я отдаю все, и меня за это кормят.

   - А у нас братство. Мы вместе.

   - Везет. Кроме меня здесь пять старух. Еще нас заставляют по утрам убирать парк.

   - Дюша, харе матрешку клеить, мы уходим, - прокричал сзади Дан.

Я обернулся. Ребята стояли у выхода, попивая напитки, смеялись, ждали меня.

   - Меня ждут, но я к тебе вернусь, обещаю…

   - Я тоже хотела бы тебя увидеть…

  Мы смотрели в глаза друг другу, и это было величайшем наслаждением. Я не хотел уходить и чувствовал, что и она этого не хочет.

   - Дюша, мы валим, а ты сам решай,  - ребята, смеясь, двинулись к воротам парка.

   - Ты иди, тебя зовут, - нежно сказала Варя.

   - Возьми, если хочешь, - я протянул ей бутылку с коктейлем. Она, не отрывая взгляда, покачала головой. Я достал из кармана деньги.

   - У меня все равно заберут, не надо… лучше приходи ещё…

   - Я приду…

Собравшись, я побежал за ребятами. Мог ли я не взглянуть на неё напоследок? Остановившись у ворот, я повернулся.  Варя продолжала смотреть на меня. О чем она думала в ту минуту? Где-то вдалеке смеялись надо мной ребята, а мне было все равно. Я боялся потерять её взгляд.

 

 

   Сегодня в первый раз мне не приснилась мама.  Я смотрел в потолок старой котельной и слушал, о чем говорили ребята. Братья пили чай и вспоминали вчерашний день. Накинув на ноги ботинки, я дошмыгал до стола. Плакса не спрашивая налил мне в кружку кипятка.

   - Завари, сейчас Малой торт принесет.

   - А чего, продолжаем гулять? – сладко зевая, поинтересовался я.

   - Ты чё, против? – возмутился Дан.

   - Да не… клёво все! Зимой крупу жевали…

   - Пережили зиму! Вон солнце какое в решетку бьет! Дело вчера провернули, есть на что гулять, Плакса слепки сделал. Сегодня я их отдам, к вечеру ключи изготовят, завтра квартиру возьмём… то ли еще будет!

Дан сидел как на гвоздях. Его глаза горели. Все были подогреты его азартом воровать по-взрослому, но только не я. Конечно, с братьями я пойду на любые дела, мне не хочется вспоминать, что такое голод и сон у подъездной лестницы. Я буду брать квартиры, вскрывать машины и, может, закончу свою жизнь в тюрьме, но хочу ли я так жить?  Меня выкинули из нормальной жизни родственники, какой у меня выбор? Братство – это все, что у меня есть. Только вместе мы способны выжить, только вместе мы сильны.

Вошел Малой с коробкой торта.

   - Во, припер Малой… больше себя!

   - Долго выбирал?

   - Короче, мужики, с розочками, орехами и сливками, - Малой гордо бухнул коробку на стол, - вскрывай!

   - Вау!

   - Малой, ты гений!

   - Руки убери, давай порежем хоть…

   - Тихо братва, кто первый?

Дан резал торт своим большим ножом, раздавая куски. Торт был волшебно сладким. Второй кусок я завернул в газету и убрал за пазуху.

   - Ты чё это как хомяк? Ешь, еще купим, - удивился Дан.

   - Я на вечер… вдруг проголодаюсь…

   - Пока ты спал, мы решили на ипподром съездить, лошадей посмотреть. Говорят, прикольно. Может, покататься дадут, - облизывая нож, сообщил Дан.

   - Я в поселке када жил, катался… офигительно! - поддержал Кос, - это те не на швинарнике крыс из рогатки штрелять.

   - А чего, крыс стрелять тоже клёво, давно не ходили, - оживился Малой.

   - Я сегодня, ребят, место присмотреть хочу, я не с вами…

   - Место… хорош гнать братьям, - засмеялся Дан, - в парк намылился, с матрешкой встречаться, чё, не так?

   - Ну в парк, и чё?

   - Скучно стало с братьями? – подначивал Дан.

   - Не скучно, просто пообещал, а я слово держу…

   - Да ладно, это я так. Баба – дело святое. На завтра не обещай ничего, у нас дело.

   - Это я помню.

   - Сейчас уходишь?

   - Ну да.

   - Давай, брат, удачи…

 

 

   Солнце уже нежно грело. Я расстегнул куртку и сунул в карман шапку. Снег почти весь растаял, по улицам текли радостные ручьи. Мы с Варей прыгали через них, пугая пасущихся на бульваре голубей.

   - Хочешь мороженого? – предложил я Варе.

   - Нет, оно холодное. Если у тебя есть немного денег, давай выпьем горячего чаю?

Кафешки на бульваре были дорогими, но я был богат. Вчерашний заработок мы честно поделили между братьями. На завтра планировалось крупное дельце, и я предвкушал большие деньги.

   Мы сели за столик. Официантка окинула нашу одежду недобрым взглядом. Я попросил большой чайник с сахаром.

   - Вам черный или зелёный?

   - А какая разница? – спросил я, - чай, он и есть чай.

Официантка задумалась.

   - Мальчик, черный и зеленый чай сильно отличаются…

   - Обыкновенный, который все пьют… ну, дома… на зоне…

Покачав головой, официантка ушла.

   - А ты на зоне был? – спросила Варя.

   - Да нет, конечно. Это чтоб её испугать…

Мы захихикали.

   - Я и не поверила, чего ты думаешь…

   - А что, я разве не похож на зека?

Натянув шапку на голову как чулок, я изобразил суровое лицо. Варя смеялась. Официантка принесла чайник, чашки и сахарницу на серебряном подносе, умело и красиво расставила все перед нами.

   - Я никогда в таком кафе не была, - прошептала Варя, наклонившись ко мне ближе.

   - А я с мамой ходил несколько раз.

   - А где твоя мама?

   - Она умерла год назад.

   - Извини…

   - Да нет, я смирился. Она мне снилась каждую ночь, но сегодня… сегодня я не помню.

   - А родственники?

   - У меня их нет… меня сначала подкармливали мои одноклассники, а потом их обязали сообщать родителям и учителям о моем появлении. Как-то раз на меня устроили облаву, и я еле убежал. Мне мой кореш Петька сказал, что меня ищут, и лучше мне у школы не появляться.

   - Чего ты такого натворил?

   - Я тетку ножом пырнул. Она у меня квартиру отобрала и хотела в детдом сдать, свинья жирная…

   - Ты же говорил, у тебя нет родственников?

   - Я считаю, что нет. Когда мама умерла, их целый дом понаехало, и никто не захотел мне помочь. Когда я вырасту, я им отомщу…

Варя грустно на меня смотрела. Я разлил чай. Мы накидали в чашки сахар, стали его размешивать.

   - Вот, совсем забыл, - я достал завернутый в газету торт, протянул Варе, - мы с утра ели, я тебе кусочек оставил.

Варя взяла его дрожащими руками:

   - Спасибо… а ты?

   - А мы целый торт съели, остался кусочек, я и решил тебе принести, он вкусный…

Варя положила торт на блюдечко. Официантка недоверчиво на нас поглядывала, наверное, боялась, что мы сбежим, не заплатив.

   - Мы завтра квартиру берем, у нас ключи есть, - с гордостью сказал я.

Варя закашлялась.

   - Извини, но это же опасно?

   - У нас все продумано. Мы знаем, когда хозяйка приходит, мы все высчитали.

   - А я не ворую, я могу только просить.

   - Варь, а как ты на улице оказалась?

   - Я давно на улице. С цыганами долго бродила, а в парке всего месяц. Замерзала у ворот парка, и меня баба Клава подобрала, отогрела.

   - Ух ты… а с цыганами интересно?

   - Нормально. Они жестокие, сами могут побить, но чужим в обиду не отдадут.

   - В нашем братстве мы тоже друг за друга стоим. А я цыган всегда стороной обхожу, мне они непонятны. Так чего ты от цыган-то ушла?

   - Можно я не буду говорить?

   - Да не вопрос, как хочешь…

Мы замолчали. Варя ела ложечкой торт, я пил чай, поглядывая на её нежное личико.

   - Меня в шесть лет выгнали из дома. Я жила с мамой, а отца даже не помню. В детский сад ходила. Потом к нам приехал жить дядя Атар. Мама его очень любила за то, что у него была машина. Мы жили в одной комнате, и я вдруг стала чем-то мешать дяде Атару. Сначала он выгонял меня на улицу по ночам, а потом сказал маме, чтоб я вообще в доме не появлялась. Мама собрала мне сумку с едой и выставила за дверь, сказала, что я мешаю её личной жизни. Мама сказала, чтоб я больше не приходила. Хорошо, тогда было тепло. Я гуляла по городу, ночевала под кустами, но еда быстро закончилась, и мне пришлось перебраться на вокзал. Там много было разных людей, которые жалели меня и иногда кормили. Когда мне не везло, я собирала остатки по столам и урнам. Как-то меня забрали в милицию. Я рассказала, где живу. Меня привезли домой, но дома был дядя Атар. Он сказал милиционерам, что меня не знает, и девочка все врет. Милиция уехала, а дядя Атар избил меня ремнем, пообещав убить, если еще появлюсь. А потом меня подобрали цыгане…

   - Да, мамы разные бывают. Меня мама любила.

   - Меня тоже, но дядя Атар для неё был важней.

   - Так ты даже в школе не училась?

   - Нет…

   - И читать не умеешь?

   - Немного умею.

Мы допили чай, но уходить не хотелось. Просто смотрели друг на друга.

   - Я бы хотел тебя к нам в братство забрать, но не знаю, как ребята, они могут быть против.

   - Ты не все про меня знаешь.

   - Захочешь, сама расскажешь.

   - Конечно, расскажу.

Варя опустила голову. Подошла официантка, принесла бумажку с цифрами. Чай в этой кафешке стоил как дорогая бутылка водки, но деньги у меня были.

   - Я сегодня поговорю с Магаданом, он у нас за главного. Мы сейчас зарабатываем неплохо, и для тебя чего-нибудь придумаем…

   - Только не ссорься из-за меня со своими ребятами, ладно?

Она взяла мою руку и улыбнулась мне.

 

 

   Я летел на крыльях радости. Сумрачный город осторожно зажигал огни. Мне очень хотелось застать Апостола, поделиться с ним своим счастьем и спросить совета. Мимо мелькали витрины дорогих магазинов, женщины тащили в свои квартиры огромные сумки с харчами, азеры группировались маленькими кучками возле палаток, робко потягивая косяки с анашой… но мои ноги неслись к вокзалу, где ждал меня мой лучший друг.

   - Здорово, Апостол!

Я брякнулся, тяжело дыша, рядом.

   - Особенный ты нонча, куды бежал-то? – Апостол ехидно на меня покосился.

   - К тебе… как ты, старина?

   - А чехо ко мне бехать, я тутоти, молюси покорно за души, подаяния исправно собираю…

   - Вопросы к тебе есть, только ты не крути там про Бога и прочее… по-человечески ответь…

   - Таки я по-звериному и не умею. Ну, чехо сердце-то тянеть?

   - Скажи, Апостол, я тут девчонку бездомную нашел. Она хорошая, у неё никого нет, как и у меня. Я её хочу в братство наше, а то плохо ей одной, но, боюсь, Магадан будет против. Как с ним поговорить, чтоб он согласился, с чего разговор начать?

   - Да ты влюбилси поди… то-то я бачу, душа хорить…

   - Ничего не влюбился, просто жалко мне её. Плохо ей, она одна.

   - Сердцу-то не прикажешь… да… а Магадан-то ваш  на квартирные кражи уж целить?

   - А ты откуда знаешь?  - я даже привстал на колени.

   - А, птичка пропела…

   - Какая еще птичка? Малой что ль проболтался?

   - Села вон на перильце и пропела…

   - Пропела… не хочешь, не говори, - я сел на место. Апостол всегда все предвидел, но в этот раз его проницательность меня удивила. Про завтрашнее дело знали только в нашем братстве.

   - Ты откажись, коль возможно. В чужой дом залезть - то не шутка, за энто нашмерть бьють. А по поводу девчонки… ты помохи, чем сможешь, тока в смерть не разбивайся. Любовь земная - она сильно душу заносить.

   - Апостол, я же дело прошу, при чем здесь любовь? Понравилась мне девчонка, да, но я ей только помочь хочу и все.

   - Малой ты ещё. На себя бы хлянул. Любов, она ж и хрееть, и радуеть! Вон ты хать бежал, то сердце силой напиталось.

   - Спешил за советом, пока Бурый тебя не увез…

   - Я, вон тож в свои лета за девками бехал, а теперь уж тока Боха люблю. Тока его любить и можно, а твое дело молодое…

   - Ну бегал же, пока молодой был?

   - А кто ж не бехал?

   - Тогда поймешь меня…

   - Людская сила-то, она ж в любви. Она только и держит человека на земле. Земля-то уж мучится - она живая! Шо ей  носить таких несчастных упырей, как мы. А любов, пока есть, защищает человеков от хибели…

   -  Хорош, Апостол, я же просил… как с Магаданом-то базарить?

   - А тах и скажи, мол влюбилси, мож и сладите.

 

 

   - Собирается… - Дан смотрел в половинку театрального бинокля из подъезда в окна дома напротив. Плакса был хмур, чувствовалось, что он переживает.

   - Подождем, нам спешить некуда, - убрав бинокль в карман, Дан повернулся к Плаксе, - не дрейфь, парень, хорошее дельце братьям подогнал, все тебе благодарны!

   Было раннее утро. Из подъездов выскакивали нервные люди, волоча на поводках ополоумевших от воздержания собак. Собаки рвались на волю, скулили и лаяли друг на друга. Я, Дан и Плакса наблюдали за окнами Вдовы. Малой и Кос ждали за углом, чтоб проследить её путь до автобуса.

   План ограбления был проработан с вечера. Как в американском кино, Дан разложил украденную где-то карту района и с генеральским видом отмечал карандашом все возможные пути подхода к дому. Он был на редкость сосредоточен. Я даже не решился заговорить с ним о Варе, подумав, что после успешно проведённого дела он будет более расположен.

   - Идет, идет, голубушка…

Силуэт Вдовы мелькал в узких окошках подъезда. Мы прильнули к окну. Сзади хлопнула дверь и заскулила собака, по лестнице заторопились чьи-то шаги.

   - Вы чего здесь толпитесь? - огромный мужик в вязаном свитере недовольно оглядывал нас.

   - Греемся, дядь, - запустив руки в батарею, жалобно ответил Плакса.

Собака изо всех сил тащила мужика вниз по лестнице. Он пытался упираться, но четвероногая тварь брала свое. Связываться с нами ему было по-видимому лень.

   - Только не ссать здесь, - буркнул мужик и запыхтел вниз за собакой. Я заметил, что Дан специально прятал лицо, даже не повернувшись в его сторону. Тем временем вдова вышла из подъезда и свернула за угол.

   - Пойдем потихоньку. В подъезде ждем Малого и начинаем, - скомандовал Дан.

Сделав небольшой крюк, чтоб обойти стороной площадку, видимую из всех окон, мы перебрались в подъезд Вдовы. Дан встал у окошка между этажами, достал из кармана два ключа:

   - Главное, чтоб слепки были нормальные, тогда будет все ништяк!

   - Я сделал, как ты сказал, - обиженно произнес Плакса.

   - Да ладно, это я так…

   - Смотри, Малой бежит, надо в подъезд впустить, - показал я вниз.

   - Он код знает, я написал ему на руке, - ответил Плакса.

Внизу хлопнула дверь, и по лестнице застучали шаги Малого. Все повернулись в ожидании.

   - Ушла, до остановки проводили, - запыхавшись, отрапортовал Малой.

   - На автобус села? - спросил Дан.

   - Кос остался следить…

   - Ну, я пошел… ждите этажом ниже…

Нервно поигрывая ключами, Дан направился к двери. Мы, спустившись на пролет ниже, затаив дыхание, вслушивались в звуки подъезда. Сверху щелкнул замок.

   - Братья… - раздался шёпот Дана.

Голубиной стаей, на цыпочках, мы вспорхнули на верхнюю площадку и скрылись за дверью. Сердце напряженно стучало.

   - Проходим, братья, - скомандовал Дан, осторожно закрывая дверь, - у нас три часа точно есть. Дюш, посмотри, что в стенке, Плакса, на тебе дорогие шмотки в шкафу, я пробью спальню и возможные тайники, Малой собирает все в пакеты.

 Из-под ремня Дан вытащил десяток свернутых пакетов, кинул в центр комнаты. Мы занялись делом. Я лазил по шкафчикам в стенке.

   - Тут только посуда и старье всякое, - пожаловался я.

   - Хрусталь бери крупный, - отозвалось эхом из спальни.

   - Котовский хрусталь берет, - по-деловому заявил Малой.

Неожиданно… в дверь позвонили. Все замерли, в квартире повисла тишина. Позвонили еще раз.

   - Чего делать будем? -  пропищал Малой.

   - Дюш, посмотри в замочную скважину, только тихо наступай, чтоб пол не скрипел, - прошептал Дан.

В дверь настойчиво звонили. Я аккуратно, чтоб не получить спицей в глаз, изучал штаны и куртку звонившего:

   - Это Косой…

   - Блин, придурок… запускай, коль пришел, а то весь дом поднимет на уши, - выругался Дан.

Я впустил Коса. Дан на него моментально наехал:

   - Ты чего нас подставляешь, сказано тебе: провожаешь Вдову, потом стоишь и смотришь по сторонам на углу дома, ждешь нас.

   - Ну, я тоже хочу, шо мне там делать? Вдова уехала, я с вами, мне же интересно… - оправдывался Кос.

Мы продолжили занятие. Кос сразу полез в холодильник:

   - Ух ты, икра… нормальненько тут Плакша подъедался…

   - Оставь, мы тоже хотим, помоги лучше, - Малой запихивал в пакеты хрусталь, завернутый в шмотки. Дан притащил из спальни горсть украшений, рассматривая их:

   - Даже золотишка особо нет, Плакса, плохо клиентов подбираешь…

Плакса, насупившись, выволок на пол нижнее белье Вдовы:

   - Это нужно?

   - На хрен… а шубы там лисьей нет? – спросил расстроенный Дан.

   - Она ушла в шубке. Жарко уже, весна, наверно, почувштвовала,- с набитым сыром ртом промямлил Кос.

   - Хва жрать, помоги Малому.

   - А чё, время до часу есть…

   - Быстрей сядешь – быстрей выйдешь!

Дан полез под ковер, ничего там не нашел:

   - Телевизор бы забрать, да мусора с ним остановят, - оглядывая квартирку, процедил Дан.

   - Может, картину спилим? – предложил я.

   - Дешевка, - Дан сплюнул. – пойдем, хоть пожрем нормальненько…

 Из холодильника на стол выволокли все съестное.

   - А это чё? – крутя в руке банку, вопрошал Малой.

   - Оливки…

   - А это?

   - Хрен шнает, жри, не отравишься, - уверенно командовал Кос.

   - Мож супчик согреем, Плакса, супчики у Вдовы вкусные? – ухмылялся Дан.

   - Попробуй сам…

Вдруг щелкнул замок… секунда и… все бросились по углам. Сумки с вещами предательски лежали посреди комнаты. Вошла Вдова и остолбенела. Пауза была недолгой. Плакса сел на пол и всхлипнул. Вдова хотела закричать, но Дан опередил её. Его нож уперся Вдове в горло, и он усадил её на диван.

   - Молчи, сука, а то прирежу, как свинью…

Я был в ужасе. Вдова испуганно икала, с мольбой смотря на Дана

   - Братья, схватили сумки и во двор… быстро!

Мы осторожно двинулись к выходу. Малой, испуганно косясь на Дана, неуверенно взял одну сумку. Плакса сидел на полу и не шевелился, закрыв лицо руками. Кос застыл, держа дверцу холодильника.

   - Быстро, я сказал, - крикнул Дан.

Мы схватили по сумке и дунули во двор. Кос сбил с ног стоявшую у подъезда бабулю, та, шлепнувшись, заохала. Ноги несли нас к базе. Малой отставал, но его нагнал Дан, выхватив из его рук тяжелую сумку.

   - Плакса не с нами, - тяжело дыша, хрипел Дан, - у нас будет двадцать минут собрать веши и свалить… пока приедут менты… пока раскрутят Плаксу…

   - Я думал, ты тетку прирежешь, - на бегу ответил Кос.

   - Думаешь легко это, на мокрое дело пойти? Сам попробуй… я хотел, но не смог. Так бы свидетелей не было и Плаксу забрали… не отставай, Малой.

   - Да бегу…

   - Давай дворами, чтоб не светиться…

На исходе сил мы добежали, точнее, доковыляли до базы. Дан открыл дверь, и мы грохнулись, тяжело дыша, на каменный пол котельной.

   - Чего берем из нашего? – еле проговаривал слова Малой.

   - Самое ценное… давай на стол… шмотки не брать, потом достанем новые, вперед, братцы, время…

Мы расползлись по углам, выворачивая нычки. Я свое мог распихать по карманам. Малой оказался самым хозяйственным. Из-под своей шконки он выволок гору какой-то дряни и бухнул на стол. Кос вообще ничего не имел, кроме денег и часов. Дан укладывал инструменты и сворованные где-то цацки в рюкзак.

   - Пять минут и выметаемся отсюда. На пару дней осядем в старом почтовом вагоне на путях, - решительно предложил Дан.

Я вспомнил этот вагон - железная ржавая коробка с горой сырых плесневелых матрацев. В этом вагоне жить совсем не хотелось.

   - Там же холодно и воняет!

   - Пока. Спрятаться надо. Про него Плакса не знает, если, конечно, его туда никто не водил…

Дверь отворилась. В проеме стоял Плакса. Мы ждали, что за ним войдут менты, но он закрыл дверь и прошел к столу.

   - Решил вернуться? - зло огрызнулся Дан.

Плакса покачал головой:

   - Если мы вернем брошь, Вдова не будет заявлять… на хрусталь и шмотки ей наплевать. Я должен принести только брошь, и все будет нормально…

   - Какая на хрен брошь? Что-то я не помню никакой броши, может, кто-то еще взял? – спросил Дан, оглядывая нас.

Я, Малой и Кос пожали плечами.

   - Не, не видел…

   - И я…

   - И я не знаю…

   - Как она выглядит? – поинтересовался Дан.

   - Синий камень и змейка, - ответил Плакса, - это фамильное. Отдадим, и Вдова все простит.

   - Простит… – осматривая карманы, хмыкнул Дан.

   - Простит, - утвердительно произнес Плакса.

   - Вот эта что ль? – Дан вытащил из горсти серебра описанную Плаксой брошь, - а где гарантия?

   - Я гарантия, я с ней останусь…

Все посмотрели на Плаксу. Плакса был на редкость спокоен.

 

 

   Дан решил на неделю исчезнуть, объяснив, что его по возрасту уже могут посадить, а нам, в крайнем случае, светит лишь детский дом, откуда не проблема сбежать. Вещи Вдовы мы отнесли Котовскому. Тот отслюнявил денег, на которые спокойно можно было жить месяц. Я так и не собрался рассказать Дану про Варю, подумав, что если его не будет, все разрешится само собой.

  Весь следующий день мы с Варей гуляли по городу, жуя пирожные и пирожки. Она рассказывала про себя, про цыган и их хитрости. Я с гордостью посвящал её в законы братства. К вечеру мы добрели до нашей котельной.

   - Привет, Кос, я с барышней, - открыв дверь, предупредил я.

Варя смущенно вошла за мной. Кос крутил ручки допотопного телевизора, который издавал только звук.

   - Да вижу, што не с козой, - буркнул под нос Кос.

   - Где Малой?

   - За чаем пошел.

   - А телек откуда?

   - С помойки. Выкинули. Одну программу показывает.

Кос нажал какую-то кнопку, и на экране появилось мутное изображение.

   - Во! – с гордостью произнес Кос, - а тебя как кликать?

   - Варя.

   - А меня Кошой стал быть… сейчас чифирнем, ты не против?

   - Варя останется у нас. Она на моем месте, а я - где Плакса спал, ты как на это смотришь?

   - Мне пофиг, садитесь телек смотреть.

Мы смотрели телевизор, потом долго пили крепкий чай с сахаром. Малой к Варе отнесся с радостью. Кос тоже особо не напрягался, но все должен был решить Магадан. Неделя у меня была, и я наслаждался сегодняшним вечером. Я не мог оторвать глаз от Вари, смотрел на её тонкие руки, длинные волосы. Встретиться с ней взглядом  было неописуемым наслаждением.

   - Плакса-то сейчас в чиштой поштельке телек шмотрит, гад, - зевая, отметил Кос.

   - А ты чего, предателю завидуешь? – гордо отозвался Малой.

   - Предатель, не предатель… а ты, Малой, отказался бы штоль, если б тебя люди хорошие в дом взяли, кормили от пуза, в школу б отдали?

   - Я вором буду, я, как Магадан и его отец. Трудности меня не пугают! – ответил Малой.

   - А шо плохого-то? Живешь себе, тебя кормят, - зря ты так Малой, - кутаясь в телогрейку, мечтал Кос, – я бы хотел, чтоб меня взяли.

   - Я все Магадану расскажу, ты такой же, как Плакса, - Малой даже встал из-за стола, - Дюш, скажи ему…

   - Успокойся, Малой, Варя вон тоже с твоих лет на улице, думаешь, ей домой не хочется? Мы вместе для того, чтоб сильней быть. А Плаксе, Плаксе надо было признаться честно, и мы бы его поняли и как с человеком простились.

   - Слышал, не гони, Малой, я никуда не собираюсь из братштва, а если шо - чешно скажу и буду еду братьям носить и помогать, коли што. Плакса фуфтил, и за это ему ёк, понял, а не за то, што он шладко приштроился..

Кос окончательно утек в телогрейку и закрыл глаза. Малой тоже успокоился и начал потягиваться. Я уложил Варю спать, укрыв своим одеялом. Она попросила подкинуть дров в огонь и сказала мне, что давно не чувствовала себя такой счастливой. Я лег на место Плаксы и долго глядел на неё в тусклом свете огня. Варя часто кашляла, и я, испугавшись, что она простудилась, прикрыл её сверху одеялом Плаксы, а сам решил посмотреть тихонько телек, завернувшись в курточку.

 

 

   - Вон мое окно, на шестом!

Старый дворик обнимал нас кованой оградой. Воробьи, радостно чирикая, кувыркались в сверкающих лужах. Наверное, они хотели поделиться с нами радостью, рассказать, что пришла весна. Тополя с набухшими почками приветливо ластились к Варе.

   - Ты здесь жил одиннадцать лет? – спросила Варя, не опуская головы.

   - Ага, ходил вон в тот садик, напротив. Меня там знают две воспитательницы и уборщица. А здесь я с мамой гулял.

   - А тебя ловить здесь не будут?

   - Я убегу, я быстро бегаю. Соседи могут, конечно, сообщить… я бываю здесь иногда. Меня помнят эти тополя. Я прихожу к ним, обнимаю их стволы и разговариваю с ними. Они делятся своим теплом, они помнят меня маленького. Зимой одно дерево спилили, и я почувствовал, как потерял друга. Их стало на одного меньше, и его уже не вернуть. Вон там он стоял, где теперь гараж.

Я обнял толстый ствол старого тополя и прижался к нему щекой.

   - У них есть имена? – спросила Варя.

   - Неа, только тепло, но у каждого свое.

   - А я с тех пор не видела свой дом. Сначала боялась туда приходить, а теперь надо ехать на поезде. Цыгане далеко меня увезли из родного города.

   - А давай съездим вместе,  - предложил я.

   - Может, ближе к лету, если я доживу.

   - Доживем, мы молодые, у нас все впереди! Пойдём на качели, я давно-давно на них с мамой качался.

Качели поскрипывали. Под ногами была лужа, которую приятно было слегка задевать каблуком.

   - Смотри, какое небо синее!

   - Я болею, Дюш, поэтому меня и прогнали цыгане.

   - За то, что болеешь?

   - Да. У них жестокие нравы.

   - Ты кашляла ночью, я укрыл тебя вторым одеялом, и ты уснула.

   - Это не простуда, это туберкулез, это… очень плохая болезнь.

Я почувствовал, Варе тяжело дались эти слова. Она опустила голову, боясь на меня посмотреть. Я слышал это название, но мне оно ничего не говорило.

   - А это лечится? - осторожно спросил я.

   - Не знаю…

   - Ты просто кашляешь?

   - У меня болит в груди. Это усиливается с каждым днем. Я стараюсь не кашлять, но у меня не получается.

   - Давай сходим в больницу, - предложил я.

   - У меня нет документов, меня не возьмут, я пробовала.

   - Давай за деньги, у меня есть…

   - Это твои деньги, ты их заработал, я не могу так.

   - Еще заработаю, пожалуйста, давай попробуем, я не хочу, чтоб ты болела, - спрыгнув с качелей, я взял Варю за руку. Она подняла голову, посмотрев на меня. На её глазах были слёзы.

   - Я думала, ты, как узнаешь, испугаешься и не станешь со мной дружить, я боялась тебе в этом признаться, - шепотом сказала Варя.

   - Какая глупость!

   - Все боятся, когда узнают.

   - А я не боюсь. Надо спросить у Апостола, что делать, куда идти, но главное чтоб ты была согласна.

   - Я… я не знаю… старая цыганка сказала, что мне недолго осталось… ей верили все.

   - А я не верю ни Богу, ни черту, ни цыганкам. Только в свои силы.

   - А кто такой Апостол?

   - Это мой друг. Он мудрый, он все знает.

   - Он видит будущее?

   - Про будущее я не спрашивал…

 

 

   Мраморный парапет подземного перехода был нагрет весенним солнцем. Мы с Магаданом сидели на нём друг напротив друга и дулись в очко по десятке.

   - Она сейчас на базе?

   - Да, я её оставил, в мужских разговорах женщина не участвует. Кос телек притаранил, смотрит… у тебя перебор.

   - Держи чирик, я сдаю…

Дан виртуозно перемешал карты, протянул мне:

   - Сними… телек хороший?

   - Говно, одну программу показывает… дай еще карту.

   - Ты, Дюш, вляпался. Сам пойми, непорядок, ты один с телкой, а мы чего?

   - Мне хватит…

   - Нам-то на это смотреть. Вернуться назад она, так понимаю, не может, её в парке не примут, а нам баба не к чему… хватит, я вскрываюсь… по двадцати, что ль?

   - По двадцати…

   - Кон за два, ты мешаешь.

   - Я на время. Заболела девчонка, кашляет. Выздоровеет, подберем место… сними…

   - Мне двух хватит, бери ты… ну, если братья не против, поживет недельку… я недельку потерплю, а там надо будет освобождать помещение…

   - Я вскрываюсь…

   - Блин, теперь по девятнадцати, кон за три что ль?

   - Давай если ты сейчас выиграешь, она уходит через две недели, если я…

   - Не, брат, мы сыграем на другое, а здесь давай правильно все растасуем.  Девчонка в братстве - это уже не братство, это херь. Я не против, если временно, я понимаю, заболела и все такое, но через две недели надо искать ей место, ты пойми.

   - Да нее, понятно…

   - Ты можешь с ней свалить, никто не обидится, хоть и жаль будет. Только предупреди, а не как Плакса, блин, заяц конченый.

   - Ты ж видишь, я и хочу все начистоту.

   - Да к тебе вопросов нет. О, смотри, Котовский чешет. Хай, Кот!

Котовский шел навеселе, попивая пиво.

   - Опа, двое из ларца. На солнышке спины греете?

   - А ты чего, магазинчик никак продал? - подначил Дан.

   - Обижаешь… я продавца взял. Пора о душе подумать, - Котовский сделал несколько больших глотков и крякнул, - пусть молодежь работает, а мы красиво отдохнем!

   - Да и мы особо не паримся, - перемешивая карты, ответил Дан.

   - Вы – талантливая молодёжь, а есть тормоза. Чего новенького? Я смотрю по последней партии, бизнес расширяется? – ухмыльнулся Котовский.

   - Таланты раскрываем, - улыбнулся в ответ Дан.

   - Ааа. Слышал, женским туловищем обзавелись. Если чё, у нас и на это спрос имеется, по лучшим тарифам пристроим, - съехидничал Котовский.

   - Она не по этой теме. Это сестра, - неожиданно для меня заступился Дан.

   - Сестра так сестра, - Котовский сделал угрюмую гримасу, - пошел я, братцы, пожрать охота. Удачи в вашем нелегком деле, достойного оттяга и не хворать!

   - Счастливо, представителям торговли и деловых советов, - попрощался с ним Дан.

Я махнул Коту рукой. Дан, задумавшись, теребил карты.

   - Там у базы никто не крутится, смотрел?

   - Вроде нет, всё спокойно.

   - Жаль будет такой шалман потерять. Если начнут пасти, придется район менять, а не хотелось бы.

   - Ну, если Плакса Вдову не разочарует, все будет нормально.

   - Кто его спрашивать будет.

   - Побоится нас сдать. У тебя в больничках знакомые есть?

   - Подойди к Бурому, скажи я просил.

   - Ок.

   - Ну, вроде все растасовали. Вопросы есть?

Я покачал головой. Две недели оттягивали, но не решали проблему.

   - Давай по сто рублей за три кона?

   - Давай, ты мешаешь…