Проза

Дракон. Ну давай же.

Искатель счастья. Что?

Дракон. Оседлай меня, и…

Искатель счастья. И что же будет?..

Дракон. Мы помчимся за счастьем. О, не помчимся даже – полетим. Видишь, какие у меня крылья?

Искатель счастья. Ты серьёзно?

Дракон. Серьёзней некуда. На ком же ещё летать, как не на мне? И – с кем же ещё искать счастья? Особенно для всех. Ты ведь ищешь для всех?

Искатель счастья. Ну да, конечно…

Дракон. Вот. Раз для всех – то я самый подходящий для этого дела дракон. Тебе ведь для себя счастья не нужно?

Искатель счастья. Разве что чуть-чуть…

Дракон. И своё чуть-чуть ты получишь.

Искатель счастья стоит и глядит на дракона, встретившегося на пути.

Он стоит и думает.

Ведь драконов, думает он, раньше убивали в сраженьях, и сраженья эти были сложны, а теперь… что получается? Сам дракон предлагает прокатиться на нём, - да ещё и за всеобщим счастьем?

Ужели это возможно?

Дракон. Возможно, возможно. Что же тут думать? Видишь же – какой я милый, симпатичный дракон.

Искатель счастья видит.

Действительно, дракон, хоть и велик, достаточно мил – он не плюётся пламенем, с клыков его не капает яд, да и не клыки это как будто вовсе – а вполне аккуратные, не очень острые, правда весьма большие, зубы. И хоть и блещет драконова чешуя – но блеск её серебряно красив, и даже отливает подлинным золотом.

Дракон. А и не сомневайся. Чешуя у меня местами серебряная, а местами золотая. И металлы подлинные, высокой пробы. Видишь, как сверкают чешуйки? Понимаешь теперь – мне ничего не надо для себя. Только счастье для всех. И… о чём же ты ещё думаешь?

Искатель счастья. А ты знаешь, где его искать?

Дракон. Счастье-то? Тоже проблема… пролетим лабиринтами библиотек, и втянем в себя мудрость свитков, папирусов, палимпсестов, книг, потом уже опылим этой мудростью реальность…

Искатель счастья. То есть явь?

Дракон. Ага.

Искатель счастья. Не забудь – в ней множество ям.

Дракон. А мы на них мудростью. Вот их и затянет.

Искатель счастья. А потом?

Дракон. Потом? Потом понятно что… Промчимся алхимическими лабораториями, найдём философский камень, и вперёд…

Искатель счастья. То есть?

Дракон. Облучим всех мудрой игрою философского камня, и все будут счастливы.

Искатель счастья. Так просто?

Дракон. А чего же тут хитрого?

В самом деле, думает искатель счастья, ведь я прошёл многими дорогами, и из каких только ям не выбирался, я плыл морями, чья глубина не поддаётся исчислению, я искал и там, и тут, и в конце концов, опыт же должен сложится в результат?

Дракон. Конечно, должен. Гляди, как я умею улыбаться.

И он улыбается.

Улыбка его сияет.

Она великолепна, думает искатель.

Дракон. Видишь? Разве лживый дракон мог бы так чисто, честно, ясно улыбаться?

И улыбнувшийся в ответ искатель вскакивает на дракона.

Он не понимает, что происходит.

Как и почему всё лучшее, жившее в его душе в один момент вытягивается, испаряется, превращается в ничто, как грубость, подлость, низость – и всё, от чего он так стремился избавиться – становятся его подлинным содержанием, и липким гноем вытесняют из души самую душу… И уж совсем никак искатель счастья не смог бы объяснить, почему он стал одной из чешуек в панцире чудовищного, брызгающего пламенем, роняющего яд с клыков, ужасномордого дракона.

Дракон сыто облизывается и улыбается – на этот раз своею подлинной, жуткой улыбкой.

-Ещё бы, - говорит он, - моя чешуя не была такой шикарной. Она ведь состоит из таких хороших людей. И все были искателями счастья. Всеобщего.

Смех его резок.

В пространстве парят другие драконы – столь же уродливые и со столь же прекрасной чешуёю.

Один из них опускается ниже, ниже…

-Как у тебя?

-Да, нормально, - сыто отвечает собеседник последнего искателя счастья. – Кажется, последнего превратил в свою чешуйку.

-Ну, не поддавайся иллюзиям, - отвечает первый. – Этот народ никогда не кончается.

И, брызжа пламенем, но при этом разговаривая о своём, драконьем счастье, плывут они в синеве небесной, омрачая её маревом злобы, алчности, цинизма…