Проза

Арктика

Неприкаянный дух летал над пустотой. Он уже забыл, кто он. И чувствовал, что скоро с этой пустотой сольётся. Поэтому из последних сил он рванулся туда, где был кто-то живой.

   Был летний вечер. Грязные подтаявшие льдины подрагивали на холмах. Между камней зеленели травяные кочки. Весёлый мох покрыл останки прошлого – железобетонные глыбы. Ветер крепчал, раздувая пару тучи. Она всё быстрее расползалась в фиолетовом небе. За тучей поглядывало желтоватое пятно недремлющего солнца.

    Дух прыгнул туда, где в небо поднимались дымы. Короткий полёт - и он очутился на крыше землянки. Она была сделана из дёрна, лежавшего на древних железных столбах, рёбрах китов и плезиозавров. Внутри - душная пещера, освещённая жировой плошкой. Урчали собаки и хихикали девушки. Неторопливо беседовали сытые, ленивые мужчины. Аркадий ковырнул их души, подняв на поверхность память о встрече с Иным.

    «Какая нечесть живёт в Мёртвом посёлке на древних кораблях?» - спросил один из парней дядю-шамана. Тот выпрямился. «Теперь не заткнёшь!» - ухмыльнулся его брат.  «Ты знаешь, что Углук из Посёлка за мысом совсем седой?» - начал шаман. Однажды вечером он возвращался морем от тестя. Недалеко от дома его нагнал шторм. Вдруг Углук видит: мимо него в открытое море идёт Брошенный древний корабль».

   Все замерли с открытыми ртами. «Этот корабль весь светился огнями, выл и гремел» - внушительно продолжал шаман. Молодой парень стиснул зубы. «Брошенный корабль прошел очень быстро и скрылся в тумане. Углук очень, очень боялся. Еле догрёб до посёлка. Хорошо, немного оставалось. Теперь он седой совсем-совсем. Хоть и нестарый.

     Потом люди из Посёлка за мысом плыли мимо Мёртвого поселка. Один из Брошенных кораблей стоял далеко в море! Люди проплыли мимо быстро-быстро! Они слышали – на корабле стучали. Стук-стук!». Послышался дружный вздох. «Потом люди из Посёлка за мысом плыли обратно. Этого корабля совсем не стало! Видно, белые люди к себе увели, в страну мёртвых». Шаман понял, что целиком овладел вниманием.

     «В Мёртвом посёлке – брошенные вещи и брошенные души. Ничего путного давно нет! Души спят, мусор валяется. Тем душам ничего не надо! Ни вредить, ни помогать. Не трогай, и всё! Но с дурной погодой в Мёртвый поселок приходят злые духи. Они дёргают души белых, играют с ними. Белые просыпаются и не знают зачем. Творят всякую бестолковщину. Там у них стояли Брошенные сани На колёсах. Почти целые были. Однажды в пургу души белых хотели сесть в них и ехать в страну мёртвых. Да забыли, как ездить надо! Ха-ха-ха! Разломали сани, разбили. И снова спать. Ха-ха-ха!». Землянка вздрогнула от хохота. Весёлый разговор продолжался. К нему присоединилась молодёжь со своим шутками и дрязгами. Никас перестал слушать и прыгнул в Мёртвый поселок.

    Дул резкий  нервный ветер, готовый перейти в шквал. Туча уже расползлась по всему небу. Сквозь неё проглядывало немеркнущее солнце. От этого Никасу стало неуютно. Он отключил зрение и приземлился с помощью внешней ориентировки. Устроившись поудобнее, он снова позволил себе видеть.

   Среди развалин было темнее. Чуть  подсвеченное небо казалось далёким и погруженным в себя. Здесь, внизу, в сумраке посвистывал ветер. Останки посёлка вторили ему стуком, скрипом и звоном. Иногда слышались как будто протяжные вздохи. Казалось, что ночной ветер выпустил духов из неведомых нор, где солнце держит их на привязи. Духи шумно карабкаются на верх. Выбравшись, отдуваются и потягиваются. На свежем воздухе они заводят свои беседы, смеются и рыдают, устраивают потасовки. Влюблённые мечутся в поисках друг друга.

    На фоне неба темнели Брошенные корабли. Их силуэты потеряли былую стройность и отчётливость. Корабли напоминали севшие на мель чёрные айсберги. Они отвечали ветру и морю стонами и вздохами. Протяжный скрип порой срывался на лязг.

    Дух почувствовал, что скоро им займётся шаман,  принялся ловить струю силы, которая должна была перенести его куда-то ещё. Сначала его бросало из стороны в сторону по бывшей улице. Потом дух зацепился за лист тоненькой жести. Вместе с листом его понесло. Дух поднимался в воздух, падал, кувыркался, подскакивал и вновь летел. Наконец лист жести стукнулся в закрытую дверь. Стукнулся, упал. Его опять подбросило и стукнуло. И так раз за разом. Наконец дух почувствовал, что кто-то приближается к двери. Она распахнулась.

Фига в кармане

Этот маленький городок жарился под южным солнцем не первое столетие. Когда-то, очень дано, здесь поклонялись распятому Богу. Но уже не первое столетие их сменили единобожие и чёрное знамя с причудливой вязью. С тех пор в городе жили оборотни. Они дружно поклонялись своему богу и дружно грызлись друг с другом. 

Прежних людей осталось очень мало. Наверное, благодаря их гнусным проискам, земной рай так и не наступил. По крайней мере, так говорили мудрые служители единобожия. Которые непрерывно воевали, порой возводя эфемерные полуимперии. Их правителей убивали враги, и всё начиналось заново. И всегда убивали людей. До которых можно было добраться. Ведь, в конечном счёте, во всём виноваты были они.

Некоторых людей всё же оберегали. Это были врачи, предсказатели и звездочёты. Изредка среди них попадались знатоки древних языков и другие странные люди.

И в этот день, как всегда, маленькая группка людей плелась в мечеть. По древней традиции каждый из них держал правую руку в кармане. Пальцы этой руки были сложены дулей. Ибо с нею в кармане должны были ходить в храм люди, наследники древних мудрецов. Этот священный жест помогал им приобрести знания. Так необходимые при выполнении трудных обязанностей.

Дулю никогда нельзя было показывать никому. Особенно оборотням и в храме. За это исключали из корпорации мудрецов. За разглашение профессиональной тайны. Которую все знали.

За это казнили бородатые блюстители порядка. За мятеж и богохульство.

Град Китеж

Бывшая Лена, нынешняя Фатима, бодро шагала за своим мужем Махмудом (бывшим Димой). Они шли по улицам славного порта Дар – эс- Салама (бывшего Санкт-Петербурга).

   На Фатиме была особая щеголеватая паранджа. Зелёная, с надписью из Корана. Такие полагались только заслуженным женщинам. Старшие товарищи, дагестанцы и таджики, доверяли Махмуду. Поэтому ему доверили сжечь картины из бывшего музея Эрмитаж.

   Было холодно и промозгло. Толпа средних размеров была построена как положено. С одной стороны – угрюмые мужчины в чёрном. По другую – женщины с закрытыми лицами. Все предвкушали костёр. Наверное, чтобы согреться.

   Но Махмуд говорил косноязычную речь, то и дело срываясь на крик и визг.

   Тем временем  разожгли костёр. Махмуд поднял над головой старинную картину, с полуобнаженной красавицей. Мужчины гневно загудели, впившись в неё глазами. Женщины вторили им.

    Картина полетела в костёр. А за ней ещё несколько. Портреты древних вельмож в красивых мундирах. Какие-то языческие боги. Бывшие собрания Эрмитажа сжигали мелкими порциями. Чтобы растянуть удовольствие.

  У Фатимы была хорошая интуиция. Благодаря ей она неплохо устроилась. И она чувствовала какой-то подвох. Да, картины сгорали. Но что-то оставалось.

   Интуиция не обманула Фатиму. Многие картины были копиями. А подлинники корыстолюбивые амиры продали в далёкую Индию. Где ещё сохранялось язычество.

Но это было не всё.

                                                ***

Другие люди не могли греться от горящих картин. Они сидели в холодном и сыром подвале, который не отапливался. И ждали расстрела. У них оставалось ещё время, чтобы поговорить.

   Двое русских интеллигентов спорили. Один из них хвалил Советский Союз. А другой хвалил с азартом и живостью. Они обсуждали Сталина, ГУЛАГ и эпоху Застоя.

    Азербайджанец вспоминал свою дорогую машину и любимые сорта виски.

    Мулла ругал его плохим мусульманином. И твердил, что амир во всём разберётся и его выпустят.

   Ещё один кавказец рассказывал о своей сестре и племянниках. Он почему-то считал, что они живы.

   Увели муллу. Послышались выстрелы. Азербайджанец ухмыльнулся и продолжал о виски.

   Русские интеллигенты обсуждали хрущёвскую оттепель…

                                         ***

Сожжение картин закончилось. Фатима деловито семенила позади Махмуда. Не отвлекая его от возвышенных мыслей об исламе и победоносном завершении всемирного джихада.

    Вдруг она посмотрела на воды реки. И увидела в воде город. Не тот, который стоял на берегу. Хотя они и были похожи. Город в воде остался Санкт- Петербургом. В нём никто не сжигал картин. И туда уходили души убитых, замученных, и умерших с голода. По крайней мере, некоторые из них.

    Фатима поняла: на сегодняшнем сожжении картин что-то было не так. Кто-то всё-таки ускользнул от власти Аллаха и ислама. Целый языческий водяной город! Фатима не знала русских легенд о граде Китеже. Но интуиция и тут не подвела её. Она ничего не сказала мужу. И впредь избегала смотреть на воды реки.

Дома древних

Когда-то это было здание с бетонно-стальным каркасом. Стёкла уже выбили ветер и время. А может, и не только они. Вокруг были такие же здания. Или непонятные остовы, о которых уже никто не мог сказать, были они постройками или нет.

   Люди, которые тут остались, этого не знали. Была смутная память, что самые большие строения были древними домами.

    Сами люди были мудры, и ютились в подвалах и полуподвалах. Они были прочны и относительно уютны. Люди не убирали вокруг них мусор, тоже состоящий из древних вещей, часто тоже ненужных и непонятных, как большие дома. Наоборот, мусор заботливо и причудливо громоздили. Чтобы он скрывал входы в жилища и следы людей. Сами люди двигались быстро, скупо и незаметно. Говорили негромко и перекликались редко. Их громкие крики можно было принять за птичьи. Их огороды и посадки были заботливо укрыты в зарослях кустов.

   К этим людям редко кто-то приходил, очень редко. И они были очень этому рады.

   Ещё люди верили, что в больших домах древних пробуждаются их строители. И те, кто их разрушил.

Самые мудрые

Издали это казалось холмами и скалами, поросшими лесом и кустарником. И только совсем вблизи можно понять, что это разрушенный город. Стекло и железо ушло в землю. Бетон стал похож на замшелый дикий мергель, которым и был когда-то.

 И если долго бродить вокруг, можно было понять, что некоторые поляны были возделаны. Среди деревьев стояли хижины, похожие на кучки сухой травы.

   А если долго и тихо сидеть, можно было увидеть и людей. Тихих и быстрых, мало заметных в серо-бурой одежде.

Группа странно одетых подростков спешила вслед за стариком по краю поляны. Вот они скрылись среди деревьев. То, что они сделали дальше, уже не видел никто. Старик, а за ним и подростки вошли в подземное жилище под развалинами. Быть может, когда-то тут был подвал, блиндаж или бункер. Но никто об этом ничего не знал. Здесь проходил один из этапов посвящения подростков во взрослые мужчины.

   Вот и теперь старик рассказывал будущим мужчинам об истории человечества.

   «Первыми появились очень глупые люди. Они были такими, потому, что произошли от мух и других бесполезных насекомых. Они ничего толкового не делали и только суетились безо всякого смысла. Эти люди построили огромные дома, от которых остались одни развалины. Кому нужны такие дома, кто в них мог жить? Ещё они делали много странных и ненужных вещей, которые иногда находят в этих развалинах. Конечно, эти люди скоро все умерли от голода и болезней. Они же не знали и не умели ничего полезного.

    Потом появились очень злые люди, которые произошли от волков. Они были не такие глупые и уже умели сражаться. Из-за своей злости они только этим и занимались. И поэтому перебили друг друга. От них осталось оружие, взрывчатка и вещи из металла. Иногда всё это находят. Эти вещи опасны, но иногда ими можно пользоваться.

    И только потом появились очень мудрые люди, наши предки. Которые произошли от мышей и крыс. Они и придумали все полезные вещи. Где жить, как находить и выращивать себе еду. Как относиться к старшим и младшим, детям, женщинам и старикам. Когда и с кем сражаться, и от кого убегать и прятаться. И где прятаться лучше всего».

   После этого старик торжественно замолчал. Он подошёл к алтарю, который в назапамятной древности был крышкой пластикового столика, и возложил на него священные хлебцы.

   И через несколько секунд бесшумно появились они – священные крысы, воплощение предков. Сначала – самая старая и огромная, с пушистым седым мехом. Она не спеша, с достоинством принялась грызть хлебец. За ней последовали остальные крысы, более мелкие и суетливые. Самые молоденькие из них о чём-то возбуждённо попискивали.

   Подростки, без пяти минут полноправные мужчины, с замиранием сердца смотрели на живое воплощение мудрости, добродетели и силы…