Проза

 

 

 

 

 

 

 

1.1.

 

Илья Андреевич любил Лиду Сергеевну, что было обоюдным.

Свои чувства они переживали разно. Он где-то в голове, она приблизительно в области живота. Он был спокойнее её на дюйм, на слово, на целый вздох, поэтому, когда она зажигалось – он уже был холоден.  

Лида Сергеевна была хороша, трогательна и напоминала цветущий маленький вишневый сад. Илья Андреевич был толще и в талии, и по коже, хотя у него внутри жил маленький принц, которого он тщательно скрывал. Таким образом, они были похожи, как капля Чёрного моря на каплю Красного.

Сама их жизнь была скромной, мерцающей, с видом на призрачные перспективы. Квартира была квартиркой, но с балконом. Ещё у них были цветы, книги, кровать, стиральная машина, долги и, если мне не изменяет память, то ли не говорящая кошка, то ли молчаливый кот.

Сегодняшний тихий вечер был приблизительно тождественен вчерашнему. Перед сном Лида Сергеевна поцеловала Илью Андреевича в несколько точек лица, и ушла отдыхать.

Он остался на кухне дожидаться вдохновения, поэтому, когда немного за полночь раздался стук, он без удивления пошёл открывать.

 

 

 

 

1.2.

 

На пороге в элегантном коричневом костюме с небольшой, еле заметной дырочкой в районе сердечной мышцы, стоял привлекательной наружности мужчина средних лет и с усиками.

- Здравствуйте, Илья Андреевич.

- Здравствуйте, конечно… и всё-таки странная вежливость в половине первого ночи, - между безраздражительностью и безрадостностью сказал Фанаберик.

- Понимаю, Илья Андреевич, и прошу извинить за столь поздний визит, но дело моё безотлагательно… кстати, забыл представиться, только прошу не удивляться, Смерть Николаевич Хвостиков, - лукаво улыбнулся и немного кивнул головой гость.

- Мне казалось, это женское имя, - ещё не начинал беспокоиться Фанаберик.

         - Все так думают, до известной поры, - повторил лукавую улыбку собеседник. – Может, впустите?

         - Ваше предложение, мягко говоря, ненормально, - взвинчивался Илья Андреевич.

         - Понимаю, понимаю, Илья Андреевич… но я собственно не к вам…

         Фанаберик оторопел, закрывая за собой дверь, Смерть пересёк порог.

 

 

1.3.

 

         Поздним, почти обеденным утром, Лида Сергеевна, проснулась в одиночестве. По-привычке посетовала на супруга, потом на общую мужскую бесчувственность, а в конце на всемирную несправедливость, где ей выпала участь быть самой несчастной женщиной.

         - Илья… где ты?- Наполняясь уже нежностью к своему самому любимому существу, говорила Лида Сергеевна. – Опять пишешь, милый?

         Молчаливая безответность перевернула её на другой эмоциональный бок:

         - Ну и пиши! Раз тебе наплевать на меня!!

         Новая обида завладевала её женским самочувствием.

         Так из полымя в бездну, и обратно в мягких домашних тапочках она пошла на кухню, до конца не понимая, устроить войну? Или ограничиться поцелуем?

 

 

1.4.

 

         Илья Андреевич стоял неподвижно, соображения в его голове были разбросаны, подобно рукописям на кухонном столе. Вся суть Фанаберика была опустошенна холодом с леденящим потрескиванием.

         Смерть Николаевич закинув ногу на ногу, вальяжно развалился на кресле, прихлебывая остывший чай из любимой кружки Лиды Сергеевны.

         - Илья Андреевич, голубчик, даже такое положение не безвыходно. Вы главное успокойтесь… наберитесь терпения…

Оцепенение Фанаберика сменилось дьявольским остервенением. Последние силы напряглись для действенной борьбы – фатальной и необходимой, обреченной и единственной. Илья Андреевич, не разбирая слов и еле понимая происходящее, одичало, накинулся на Хвостикова, вцепившись двумя руками в его шею, как в самое последнее зло на земле!

Но тщетно! Чем сильнее Фанаберик сдавливал пальцы, тем тоньше становилась шея противника, став ниточной!

Костяшки рук Ильи Андреевича хрустели, а Хвостиков, как ни в чем не бывало, всего лишь(!) с разрастающейся головой – воздушным синим шаром - издевательски хохотал:

- Илья Андреевич, голубчик,  ну что вы… право…главное успокойтесь… наберитесь терпения…

…Всё росла и росла страшная хохочущая голова, с каждым новым приступом хохота, разрывая обугленную душу Фанаберика на кровавые куски.

 

 

1.5

 

На полпути до кухни, в прихожей, обычную агонию Лиды Сергеевны прервала привычная эпилепсия старого домашнего телефона.

- Привет сестрёнка!

- Ида, это ты?

- Представь себя да! Твоя единственная сестра – Ида Збарская! – иронично ответил громкий и звонкий голос крупной и сильной женщины.

- Идочка, ты же знаешь, я, когда нервничаю, говорю глупости! – слегка виновато, как вечная младшая сестра, оправдывалась Лида Сергеевна.

- Если бы только, когда нервничаешь, я бы тебе простила! – сама с собой посмеялась Ида Сергеевна.

- Ну, знаешь сестрёнка, это наглость!

- Ладно, прости... я всего лишь пошутила. Проехали! Лучше рассказывай, как дела?

- Нормально.

- Да, у меня такие же проблемы! Может, в гости пригласишь? У меня, кстати, есть бутылочка отличного коньяка!

- Хорошо, посидим на троих.

- Илья дома, или у тебя появился любовник? – раскрывала свои болезненные темы Ида Збарская.

- Ты едешь?.. Я вешаю трубку! – обрезала сестру Лида Сергеевна.

- Гляди ты, с характером. Жди! Уже лечу!

 

 

1.6.

 

         Разлетевшись на ошмётки, голова Хвостикова приняла привычные для читателя физические очертания, даже лукавая улыбка вернулась на «новоиспеченную» голову. А Фанаберик, отшатнувшись в сторону, рыдал, как разбитый бессилием мужчина или обиженная бесчувствием женщина. Рыдал, прикрыв лицо дрожащими ладонями.

         - Илья Андреевич, голубчик, ну что же вы... прекратите ваш водевиль... вы же мужчина!

         - Чего ты хочешь? Чего ты хочешь, дьявол?? – в полусумасшедшем состоянии, обхватив затылок руками, и прикрыв веки, мотал головой Фанаберик.

         - Я... известно что... а вот чего же добиваетесь вы, Илья Андреевич, мне до сей поры не понятно? – допивал, остывший чай, Смерть Николаевич.

         В кинематографе, такие моменты, чтобы выразить всю значимость и драматичность, подчеркиваются каким-нибудь мистическим нюансам, например внезапным хлопком двери. В музыке резким переходом, в литературе приблизительно так, как в этом абзаце. В жизни, безыскусно, т.е. зачастую важнейший, фатальный эпизод проходит, не выбиваясь из общего фона происшествия.  Наверное, это говорит о том, что в жизни нет ничего незначительного.

         - Бери меня, - сухим и прямым взглядом уставился в Хвостикова Фанаберик.

         - Вот это уже деловой подход, Илья Андреевич, но вы, же понимаете, что живые меня мало интересуют!

         - Считай, что я мертв!

         - Хорошо. Допустим, что это возможно, но какой резон мне, прошу прощения за грубость, менять лошадь на коня?

         - Я сделаю для тебя, всё что хочешь... только не трогай её... возьми меня, а её оставь, – спокойно убеждал Смерть Фанаберик.

         - Странные вы, живые люди, - на мгновение задумался Смерть Николаевич и что-то живое, едва различимое, промелькнуло в его выражении лица. – Хотя мне ли вас учить?! Мой влюбленный Орфей? Ваше право! Но вы, же знаете, Илья Андреевич, оборачиваться нельзя! Иначе всё напрасно. И помните, вторых шансов не бывает. Вы по-прежнему согласны, Илья Андреевич?

         - Да, - всё так же спокойно ответил Фанаберик.

         - Ну что ж, осталось обсудить условия. Вы говорили, что согласны на всё, что готовы уйти со мной вместо Лиды Сергеевны.

Я правильно перечислил, Илья Андреевич?

         - Да.

         - Хорошо. Будем считать, что вы мертвы вместо Лиды Сергеевны, а она жива вместо вас, а теперь пойдемте!

         - Куда?

         - Какая разница, Илья Андреевич?! Главное я выполнил своё обязательство - теперь ваша очередь!

         Фанаберик и Смерть покинули квартиру.

 

        

1.7.

 

         Лида Сергеевна осмотрев себя в зеркале и в профиль, и в фас, всё-таки решила согласиться сама с собой в своей привлекательности. Одушевленная этим заключением, как бы неожиданным и новым для себя, она отправилась в кухню с нарцистическим чувством, для которого все утренние планы на скандал с Ильей Андреевичем ушли так же легко, как и пришли в женскую голову.

         В свою очередь, Ида Збарская, разочаровавшись своим отражением, взяла бутылку отличного конька и, собираясь уходить, ещё раз взглянула в зеркало. Зеркало было тем же, а вот  отражение, по мнению Иды Сергеевны, стало не таким уж дурным.

 

        

1.8.

 

         На улице Фанаберик и Хвостиков сели в припаркованный возле дома разбитый автомобиль без лобового стекла и со спущенными колёсами. Смерть Николаевич закурил отсыревшую сигарету, надломленную у фильтра, и завел разговор и машину:

         - Как самочувствие, Илья Андреевич?

         - Не понимаю.

         - Это с непривычки, скоро освоитесь. И всё опять будет нормально, как будто ничего и не было, или как будто всё что есть, было всегда, - надавил на педаль Хвостиков, но вместо машины с места тронулось окружающее её.

         Общим хороводом закружились дома – серые зубы ночной пасти, мистическая борода из редких осенних деревьев с тощими ветками, газовые звёзды-глаза, превратившиеся в горящую и дрожащую ленту.

Фанаберика, находящегося у самой оси дьявольской центрифуги, затрясло, как и машину с её водителям. Пейзаж вокруг них постепенно перемешивался в однородную тёмную консистенцию. Капот машины вместе с багажником открылся и лязгал, тряска усиливалась. Фанаберику казалось, что ещё мгновение, и он весь рассыпится в пыль и прах.

         Однако когда ожидаемый итог был на мгновение от неизбежности - всё прекратилось.      

         - Приехали, Илья Андреевич, - сказал ухмыляющийся Хвостиков, докуривая сигарету и указывая пальцем на двухэтажное здание.

         - Это морг? – открыл зажмуренные глаза Фанаберик.

         - Нет, Илья Андреевич, это всего лишь подобие ада! – захохотал Смерть.

 

 

 

1.9.

 

         Ида Сергеевна настойчиво колотила в дверь Фанабериков, после нескольких безрезультатных попыток достучаться, она, почти бешено, по крайней мере, со злостью, дернула ручку двери и... зашла в квартиру.

         - Лида, я, конечно, понимаю, что мы родственники, и, к сожалению, не дальние, но хотя бы встретить меня можно было бы... это, в конце концов, прилично, - громко разувалась в прихожей Ида Збарская. - Тем более я с бутылкой!

         Расстроившись от неприветливой встречи, Ида Сергеевна усугубила своё состояние, посмотрев в зеркало, где отражение второго, чуть заметного, подбородка расстроило её совсем. И в полном разладе с самой собой она с присущей ей бесцеремонностью открыла кухонную дверь.

 

 

1.10.

 

         Красное кирпичное здание, в которое вошли Фанаберик и Хвостиков,  находилось в полуразрушенном состоянии и мало походило на жилой дом. В фойе возле широкого лестничного марша в лакейских сюртуках по двум разным сторонам стояли два почти одинаковых человека. При виде вошедших, они почтенно поклонились и изобразили улыбки на пол-лица, при этом другая половина осталось неподвижной.

         - Здравствуйте, господа, - поприветствовал их Хвостиков.

         - Здравствуйте-с, Смерть Николаевич, заждались! – ответил правый, двигая лишь левой частью губ и часто моргая левым глазом.

         -  Канцелярии в сборе, без вас не начинали-с! – подхватил левый с неподвижной левой частью физиономии.

         - Это хорошо. А пока мы будем совещаться, я перепоручу вам на время своего спутника. Знакомьтесь, Илья Андреевич Фанаберик – наш новый сотрудник.

         - Приятно-с, Лев Инфарктыч! – протянул левую руку, подходя справа один из лакеев.

         - Очень рад-с, Прав Инфарктыч! – правой рукой поприветствовал Фанаберика лакей, подошедший слева.

         - Ну вот, и отлично, господа. Я вас оставлю, а вы проводите Илью Андреевича к Кончине Ивановне, и скажите ей, пусть оформляет, - отдав поручение, Смерть Николаевич удалился вверх по лестнице.

         - Пренепремено-с! – сказал один.

         - Даже не сомневайтесь, сделаем-с! – подтвердил второй. 

 

 

1.11.

 

На кухонном полу возле посиневшего распластанного тела Фанаберика сидела на коленях заплаканная Лида Сергеевна и еле уловимо бесконечно-обреченно бормотала:

- Ильюша, Ильюша, Ильюшенька...

Ида Сергеевна, стоя в дверях, пила паршивый коньяк прямо из бутылки, жалобно приговаривая:

- Лида, Лида, Лидочка...

За окном стояла хорошая погода, хотя может быть моросил дождь, но совершенно точно то, что Илья Фанаберик был мертв.

 

        

1.12.

 

         - Кончина Ивановна, разрешитесь-с? – мялись у порога два Инфаркта, заслоняя собой Фанаберика.

         - Проваливайте и желательно мгновенно-с, господа уроды-с - вперила в них злой взгляд Кончина Ивановна, раздраженно стуча огрызком карандаша по щербатой столешнице.

         - А мы вам новенького привели-с, - с гордостью выполненного правого дела произнёс Прав Инфарктыч.

         - Еще тёпленький-с, - подхватил Лев Инфарктыч.

         - Идите вы к чёрту со своим новеньким... у меня бумаги нет для оформления... сколько можно?.. мухи реже мрут, чем эти бестолковые людишки! – не унималась крупнотелая Кончина Ивановна.

         - Это верно-с подмечено... Но сам Смерть Николаевич, просил похлопать!

         - Так чего же ты молчишь, сердечник недобитый, давайте его сюда!

         - Как вам угодно-с, даже с трупным пятнышком на шее, - расступились Инфаркты.

         - Ничего... пятна сойдут, но надеюсь, раньше это сделаете вы, господа судорожные-с, - спокойно по-канцелярски высказалась Кончина Ивановна.   

         - Уходим-с.

         - Пренепременно-с, - и оба удалились.

         Фанаберик стоял истуканом, осматривая кабинет быстрыми движениями зрачков. Его взгляд внимательно обошел стены с отбитой штукатуркой, шкаф, туго набитый жёлтыми папками, что создавалось впечатление – ещё одна маленькая папка, и он треснет. Особо заинтересовала Фанаберика люстра без лампочек, от которой шел тусклый свет.

         - Присаживайтесь, Илья Андреевич, - любезно, чуть кокетничая, пригласила гостя в кресло без ножки Кончина Ивановна.

         - Откуда вы знаете меня? – искренне удивился Фанаберик, не сходя с места.

         -  Самоубийцы, Илья Андреевич, на особом счету, - белоснежно улыбнулась Кончина.