Проза

 

Они наряжают елку, и Ленка танцует на барной стойке вокруг шеста.

Собственно, это только воспоминание Игорька. До нового года еще, как до Киева, не к ночи он будь помянут. Да и просто нужно дожить. Теперь это не фигура речи, а строгая логическая конструкция.

Ленка не смотрит под ноги. Да и что – смотреть? Барная стойка – тоже не стойка, а часть разобранной стены посреди комнаты. Стена – в форме распахнутой книги, она чуть выше обычного стола, и, накрытая сверху деревянной плоскостью, действительно, походит на стойку бара. На страницах «книжки» рекламные стенды и полка с экзотическими цветами. Клиенты, пришедшие в новый офис впервые, останавливаются, как зачарованные. Эта стойка – их первое ноу-хау, фантазм, иллюзия.

От стойки к потолку идет никелированная труба, и именно вокруг нее танцует на узкой полоске дерева Ленка, наматывая гирлянду лампочек. Она переступает босыми ногами, удерживая равновесие, и юбка – скорее, открывает, нежели наоборот…

Игорек стоит у распахнутой настежь двери. Он не прячется – он замер, боясь спугнуть это чудо. Но Ленка не видит его, вращаясь и подпевая новогоднему шлягеру из компьютера. А когда замечает – только смеется и краснеет слегка, не прекращая петь и переступать с ноги на ногу. Она не может выпустить ни гирлянду, ни шест – поскольку удерживает в руках равновесие мира.

Сон это ли нет? За окном светает, но в комнате абсолютно темно. Рядом на диване, отвернувшись к стене, дрыхнет Иваныч. Это сон или просто воспоминание?

Игорек встает и идет на кухню. За окном свистит в ожидании солнца какая-то птичка. Мир нежно и беззащитно приоткрывается свету.

За спиной кто-то босоного шлепает по полу, и хлопает дверью в туалет. Ленка. Опять не замечает его. Игорек присаживается на табурет. Спать совершенно не хочется. Но он абсолютно точно знает, кого увидит во сне, если уснет.

Дверь опять хлопает. Ленка удивленно расплющивает глаза.

- Ты это… Все хорошо?

Игорек улыбается.

- Ничего не случилось? Что-то болит?

- Нет, - он мотает головой.

- Что-то приснилось?.. Ну, я тогда спать…

Она снова шлепает, как девчонка, по линолеуму.

Такое уже бывало в его жизни. Много лет назад. Тогда просто не оставалось времени на сон. По ночам он дежурил в больнице у постели. Теперь уже не важно – чьей. Но, задремывая минут на десять-пятнадцать – был уверен, что увидит лицо той, с кем был в разлуке. Влюбленность и смерть совпадали во времени.

Вот и теперь. Он слушает монотонный свист птички в оглушительной тишине. И следит за разгорающимся нетерпеньем востока. Солнце уже на подходе, но в этом мире его еще нет, нет, нет… И только в миг, когда горячая дуга обрезает край горизонта – птичка сваливается с невидимой Игорьку высоты вниз и, расправив крылья, парит над землей.