Проза

 

 

 

 

      - Ну не мог, не мог же он исчезнуть?! Вот так взять и исчезнуть! – премьер в сердцах рубанул рукой по столу так, что даже золоченый двуглавый орел чуть не вспорхнул с чернильного прибора, - Вы ведь больше недели уже копаете, весь снег перекопали, всех нашли, так? Ведь всех? И только одного его – нет!

     - А может это похищение? И вся эта лавина – лишь прикрытие? Следы заметали? – предположил  спикер Черпаев. Рогаткой большого и указательного пальцев взбодрив черпаевско-чапаевские усы и нахмурив бровь, он по очереди пытливо заглянул в глаза каждому из собравшихся.

     -  Да нет, не похоже, не похоже… – уже далеко не впервые  растерянно оправдывался глава федеральной службы безопасности Михаил Васильевич Чумаченко. - Ни огнестрельных, ни характерных колото-резаных ран ни у кого нет. Все оружие в наличии. Никаких характерных признаков нападения или диверсии. Задавлены или задохнулись. Массив схода мокрого снега был слишком мощным. Опору ЛЭП мигом снесло, антенну в штопор превратило. Их всех как замуровало, спрессовало во льду. Эксперты говорят, что лавина больше двух верст летела, причем со скоростью под двести километров.

        - А как вообще-то вы могли допустить поездку президента в это горное шале? – деликатно поинтересовался министр иностранных дел Терновский.

        - А как бы мы могли не допустить? – мгновенно вскинулся глава ФСБ, боясь оказаться в популярной роли козла отпущения.

        Уж он-то хорошо знал эту традицию, напоминающую детсадовскую игру, когда все, вскочив с мест, мельтешатся под музыку, а в это время один из стульчиков незаметно убирают, и не успевший сориентироваться выбывает из команды, оказывается на длинной скамье штрафников у стены. Только вот это не с ним! Его стульчик особый. В нем хранится сокровищ поболе, чем у тещи Кисы Воробьянинова. Его убрать едва ли кто-то посмеет. На каждого из этой комнаты есть много любопытного – как стал депутатом, а затем спикером Черпаев, как хитро учредил некую влиятельную структуру глава администрации Колобков, остроумно перекинув две первые буквы фамилии в конец и получив «ЛОБКОВ и КО»,  какие «коты в сапогах и погонах»  напридумывали из госсобственности владения маркизов карабасов, откуда столь жирный газпромовский куш у премьера, точнее у его домохозяйки-жены и  милых деток.  Про деток вообще разговор особый. В конторе Чумаченко  заведено постоянно увеличивающееся досье на всех детей чиновников и депутатов, особенно учащихся и работающих за границей. Фигурантов там уже и  не сотни даже. Пришлось для этой работы создать особый секретный отдел. И не напрасно. Оказалось, что не менее точный список зарубежных отпрысков имеет и наш потенциальный… так сказать, партнер заокеанский. Детки-то быстро привыкают к шикарной жизни, а родитель вдруг пытается заняться их воспитанием, обузданием роскоши, контролем расходов. Тогда они ищут иные источники. И находят. И частенько не без помощи сердобольного американского бюджета. Ох, какие там матерьяльчики… «Дети хозяев подземелий» - это вам не Короленко, даже не Эжен Сю! А как они думают? Я для них просто дрессированный сторожевой пес? Пусть так! Но поводок, он на нюх собаки не влияет! И вот, ишь ты, им кажется, они сейчас нашли повод спросить с него.

       – Не допустить… Он с Мирзой Джиоевым давно дружил. Тот ведь заслуженный мастер и тренер по горным лыжам. И бывал Сергей Сергеевич там уже не раз и не дыва. ФСО уверяет, что охрана проверенная, надежная, не менялась. Объект знакомый, значительно удаленный от всех населенных пунктов. И, заметьте, район этот всегда считался нелавиноопасным.

        - А вот это и вы-зы-вает подозрения! - сурово оторвав от усов указательный палец, буквально по складам изрек спикер.

       - Да нет там никаких подозрений, – отмахнулся от него не по годам румяный глава президентской администрации Дмитрий Яковлевич Колобков,   среди сотрудников благодаря инициалам, аккуратности и щепетильной пунктуальности имевший прозвище «дьяк».  - Мы уже выяснили этот вопрос. Ближайшую станцию,  метеостанцию, как и десяток других, сократили распоряжением еще прежнего министра. Вот цитирую обоснование: «Ликвидировать в связи с неотвратимостью глобального потепления  и оптимизацией расходов». 

         Два года все шло нормально. А тут, оказывается, летом  пожар уничтожил лес на склонах горы, и никто на это толком не обратил внимания. А он-то всегда и предохранял долину, и обеспечивал эту спокойную статистику. В природе, знаете,  все как-то на удивление взаимосвязано. Она, как заметил еще Аристотель, не терпит пустоты.

         -   А чемоданчик с кодами нашли? – протокольным тоном уточнил министр иностранных дел.

         -  Ну, я вас умоляю…  Какой чемоданчик, Семен Семенович? Какие коды?.. Вы, право слово, как будто только что из ООН спустились, – театрально развел руками глава администрации, испытывающий сейчас, в отсутствие шефа, где-то в глубине души какое-то странное, смешанное чувство нетерпеливой свободы и нервного превосходства. - Это же просто ритуал. Ну правда, Семен Семенович, вы еще спросите, со смещенным ли центром заряжены ружья почетного караула… Чемоданчик… Ну да, чемоданчик. Бравый капитан-лейтенант. В черном кителе, с черным кейсом. Так сказать, живой монумент карибского кризиса. Всегда с верховным. Всегда что называется на стреме. Ручная кладь наших тесных связей с Америкой.

         И заметив насупившиеся брови дипломата, совсем уже ласково продолжил:

        - Я думал, уж вы-то, право, знаете, что еще тому, первому президенту служба безопасности  аккуратно, с его санкции естественно, подменила содержимое спецкейса на более приятный ему и востребованный контент… А то  он вам  в Берлине не  «Калинку» продирижировал бы, а «Катюшу» изобразил! Вот и решили, что после того мини-бара реальное содержимое главного чемоданчика определяет сам президент. Что там, кстати, было на этот раз, Михаил Васильевич?

       - Да как всегда последнее время -  запасной ошейник с поводком для Тони и свежий специально проверенный корм.

      - Ну, ладно, ладно. Давайте все-таки еще раз попробуем восстановить картину события, - призвал тучный, теперь уже и лицом, премьер Косолапов, - попробуем, так сказать, последовательно соединить все известные нам детали. Когда Сергеем Сергеевичем было принято решение ехать?

      -  Как докладывал мне начальник охраны Пятов, накануне, около  семнадцати ноль-ноль, - усталым, но вышколено спокойным голосом начал глава ФСБ. – У «Первого», ну  то есть президента, окончательно прошла травма ноги, из-за которой он долгое время не вставал на лыжи. Врач разрешил покататься. Перед этим они с Джиоевым созвонились и договорились встретиться в его шале около полудня. От резиденции это шестьдесят два километра.

       В девять утра ребята уже обследовали место и начали работать. Все было в штатном режиме. К двенадцати на трех машинах подъехали президент и охрана. С «Первым» как всегда был Тони.

      - Кстати, а труп собаки нашли? – не удержался спикер.

      - Нет.

      - А вот это уже наводит… - попытался было ладонью изобразить нечто сферическое Черпаев, но ему не дали вполне  завершить эту изящную пластическую фигуру.

      - Господа, давайте все-таки сначала послушаем, - недовольно призвал всех премьер. - Продолжайте Михаил Васильевич!

      Глава ФСБ перевел картинку со своего планшета на общий экран и продолжил:

      - Они полтора часа покатались на трассе неподалеку. Вот шале обозначено единичкой. Трасса – двойкой.  Все, подчеркиваю, было штатно. Затем  в четырнадцать ноль-ноль обедали. Пошел снег. Сначала слабый, затем густой. Начал усиливаться ветер. Осложнялась видимость. Температура была минус пять градусов.

      В шестнадцать ноль-ноль должны были выехать. Но после пятнадцати тридцати пяти никто на связь не выходил. Была поднята по тревоге резервная группа сопровождения. Затем пришло сообщение о лавине. Подобраться к месту пребывания «Первого» не удалось. Подключили МЧС, горных спасателей. Начали предприниматься соответствующие меры по поиску и спасению. Ну, естественно, про то, что это все касается «Первого», никому неизвестно.

       Дальность выброса  и скорость лавины превзошли максимальные показатели из всех, наблюдавшихся ранее в этом горном массиве. Спусковой причиной, как считают специалисты лаборатории МГУ, послужило изменение давления. Снесена металлическая опора линии электропередач, второй этаж строения шале.

       На экране возник подробный план основной постройки и окрестностей.

      - Три местных жителя, включая хозяина Джиоева, были найдены под конструкциями на первом этаже, вот здесь. Все личности установлены, проверены. Внутри, у входной двери, обнаружены двое наших. Остальные  - снаружи, неподалеку от обломков крыльца.  Шоферы были откопаны на четвертый день в перевернутых и побитых машинах в ста шестидесяти метрах внизу в ущелье. Там же найдены лыжи и сумка президента. Отдельные фрагменты конструкций шале попадаются на удалении до четырехсот метров. «Первый»,  а также его пес Тони породы сенбернар не обнаружены. Не обнаружены ни какие-либо неопознанные лица, ни какие-либо объекты и предметы. В оставшихся еще массивах снега в ущелье ни приборы, ни  собаки-спасатели ничего не фиксируют. Работаем…

       - А все-таки собака президента… - заикнулся было спикер.

        Но тут его, причем на удивление резко, перебил уже глава администрации Колобков:

        - Собака зарыта не там, Виталий Сергеевич, и вы это прекрасно понимаете. Сегодня пошла вторая неделя. Вторая! Если б его похитили, то это уже, так или иначе, выплыло бы. Но нет. Тишина. А найти его, извините, в любом виде, подчеркиваю в любом, надо как можно быстрее, и найти именно нам, а не кому-то еще. Надо в обстановке строжайшей секретности ежечасно, ежеминутно мониторить ситуацию, анализировать любые варианты развития событий, включая самые невероятные, и заранее подготовить соответствующие формы реакции.

         Тут Колобков  продемонстрировал незаурядные возможности резкой смены тембра и продолжил уже совсем мягко:

          -  Все мы, безусловно, преданы Сергею Сергеевичу, волнуемся, переживаем и, конечно, хотели бы успешного исхода. Но давайте взглянем на вещи трезво. Дело это в первую очередь – государственное. Эта лавина всех нас накрыла. Шансов увидеть Сергея Сергеевича живым и здоровым с каждым днем и часом все меньше и меньше. А  наша власть без него – карточный домик. Или, если вам это ближе, домик какого-нибудь Нуф-Нуфа.

         - Ниф-Нифа, – механически поправил педантичный министр финансов.

          -  С такими животноводческими познаниями вас, Кирилл Борисович, пора перебрасывать на сельское хозяйство, а нашего ветеринара, в свою очередь, на оздоровление экономики, - ехидно отреагировал Колобков и продолжил. - Все держалось и держится только на его рейтинге, на его харизме, его заслугах.

         Тут Колобков резво повернулся к соседу:

          - Вот у вас, Виталий Сергеевич, есть могучая правящая партия? Да? Но это он подарил вам и эту партию с программой, напоминающей разве что, извините, Эрнст Константинович, программу нашего телевидения, и это аппетитное большинство в думе, и прочая,  и прочая, и прочая…

         - И вам тоже…- обиженно буркнул спикер.

          - Да, и мне тоже, и всем здесь собравшимся. Так вот надо думать, как нам остаться «при своих», как разрулить эту непростую ситуацию. Поймите,  без него нас же просто… выплюнут! Вы-плю-нут! Ни один из нас на выборах разинского наследства просто так не получит. Его голоса выдадут только по его же рекомендации, по его завещанию. И никакого административного ресурса, никаких предвыборных обещаний и капиталов, никаких каруселей и марш-бросков по избирательным участкам, извините, не хватит. Вот так вот!

       - Вы что же предлагаете оформить завещание? - попытался ответно сыронизировать думский старейшина. – Как при Петре Втором?

       - Да хоть как при Петре… и Февронии… Мне вот вчера уже наш драгоценный Яхтович, Аркадий Романович, звонил, интересовался, когда президент, как обещал, сможет принять представителей крупного бизнеса. И как мне показалось, не просто так. У них ведь каналы информации тоже неплохо отлажены и еще лучше подмазаны. А вы тут иронизировать изволите.

        По-вашему, сколько еще  наш дорогой Эрнст Константинович сможет  придумывать новые информационные клипы из видеоархива президента и привычно дурить  многострадальный и доверчивый народ? Это ведь как для детей вырезать новогодние снежинки из старых газет.

       Кстати, Эрнст Константинович, -   на этих словах Колобков резво повернулся в противоположный угол, где скромно поместился руководитель главного государственного телеканала, - а действительно, сколько вы еще деньков-то нам даете?

        Эрнст Константинович Промыслов, крупный мужчина с вьющейся львиной шевелюрой и ухоженным спокойствием  царя зверей, хорошо усвоившего свой номер на манеже, поджал губы, поднял брови и, не спеша, ответствовал:

       -  Если и вы поделитесь со мной фантазией, еще с недельку, пожалуй… Дальше, уж извините, и зарубежная, и наша пресса встрепенется, начнет сама судить-рядить, докапываться. А этот процесс остановить  посложнее будет. Так что рано или поздно нам самим придется все-таки как-то объяснять отсутствие Сергея Сергеевича, перенос встреч, мероприятий. Объявить о болезни, к примеру...

      - Значит, неделя… - обреченно подытожил Косолапов и, демонстративно обратив взгляд на главу ФСБ, еще раз напомнил  присутствующим о полной секретности информации и контроле  ситуации.

 

 

 

      Уже на следующий день утром  Чумаченко позвонил главе президентской администрации и попросил о срочной встрече. Колобков сразу по  голосу генерала почувствовал, что у того есть что-то важное, чего он не хотел доверять даже правительственной связи, и коротко бросил:

        - Жду вас, Михаил Васильевич.

        Долго говорить он и не мог. В это время у него в кабинете шла любопытная беседа с бизнесменом Аркадием Яхтовичем и заместителем главы администрации Норкиным.  Яхтович предлагал   обсудить идею о некой форме приватизации государственных долгов зарубежных стран.

       - Дмитрий Яковлевич! По сути, реализация давно объявленного очередного этапа приватизации затягивается. Поверьте, мы понимаем все сложности, в том числе и внутриполитической ситуации. Да и не так уж много, честно говоря, этот этап и даст-то. Причем и нам, и вам. С  предприятиями сейчас возни больше, чем дохода. Времена  Бори Чурайса прошли и не повторятся. Сливки слизаны, салфетки  смяты. «РусАЛы» и «РусАЛКи» отдыхают. А вот некоторые долги СССР еще бездарно пылятся и вянут в  департаментах. А это, дорогой Дмитрий Яковлевич, миллиарды, десятки миллиардов долларов, если умеючи-то, - ласково убеждал Яхтович, по привычке  застенчиво кося глазами.

        - Вы что же предлагаете раздать переводные векселя, сделать государства- должники вашими трассатами? –  подняв подбородок выше взгляда собеседника, уточнил любивший щегольнуть терминами   Колобков.

       - Да ну что вы, что вы… «Мания грандиоза» –  для бизнесмена диагноз смертельный. Просто при очередных переговорах на высшем уровне вы как бы так предлагаете обнулить их долги. Они естественно в восторге. Но! Но всякая радость должна быть рациональна. Взамен вы предлагаете план более интенсивного развития наших экономических взаимоотношений, участие российского капитала в конкретных сферах и в конкретных формах. Это мы все вам подготовим. Вот тут, уж поверьте, и нам, и вам польза будет немалая.

        Яхтович быстро поднял голову и скользнул глазами по лицу Колобкова – понял ли премудрый «дьяк», что означало «и нам, и вам», а затем снова, с чувством удовлетворенного смирения, опустил их долу.

        Идея Колобкову нравилась, нравилась простотой, благотворительным флером и, конечно же, как бы отсутствием прямой проверяемой бухгалтерии, нравилось и то, что Яхтович пришел с ней именно к нему, а не к Косолапову, хотя дело это в общем-то правительственное. «Но как такое решать без Разина? Надо подождать! Подождать!.. Что там еще за новости у Чумаченко»?

       - Предложение интересное, Аркадий Романович, очень интересное, надо этим позаниматься, - думая уже совсем о другом, закончил встречу Колобков.

       Ему понравилось, что и шеф ФСБ в  экстренной ситуации, а в этом он не сомневался, давно изучив интонации Чумаченко, позвонил именно ему, а не премьеру. Сегодня власть у того, у кого инициатива.

      Косолапов, привыкший при Разине к щадящему уровню ответственности, похоже, еще никак не придет в себя в новой ситуации, затворился в кабинете, скрупулезно  и неторопливо взвешивает каждый шаг, каждую подпись, отчаянно всматривается в туманное будущее.  А у Колобкова достаточно быстро над растерянностью взяла верх  аспирантская привычка рассматривать всякую ситуацию, как тренинговую. Как совокупность условий и обстоятельств, создающих определенные отношения и обстановку. Проще простого представить себе, что заболевший профессор попросил вместо него провести семинар. Отсутствие шефа – это лишь вполне нормальная новая вводная. Никаких эмоций. Следует произвести общую переоценку ситуации, выявить постоянные и меняющиеся компоненты, тренды, найти плюсы и минусы. И тогда уже самому совокупиться с этой совокупностью. Стать неотделимым и ключевым компонентом ее.

      Быть первым всегда и везде его учили родители, с самого детства. Учили  всегда на примере. «Вот смотри, как Вова хорошо кашу ест», или «Учись читать, как Боря!». И он старался и в старании своем постепенно опережал тех, кого ему ставили в пример. Но возникал новый образец. И снова – догнать и перегнать! Затем  и сам выбирал лидеров, он так привык. Упорно стремясь быть первым, по сути,  всегда оставался вторым, в чьем-то кильватере, ставя целью не какой-то отвлеченный идеал и характер, а конкретную, уже сформированную личность, чьи черты бережно и искусно перенимал, совершенствовал, модернизировал, неизменно становясь улучшенной, но копией. Догонял, опережал. Затем его увлекало следующее достойное «follow me», и все начиналось вновь. Причем копирование носило и чисто внешний характер – походка, жесты, мимика, интонации, прическа, одежда. Не специально, конечно. Сами по себе они его не интересовали, но подспудно помогали точнее проникнуть в характер, привычки, мировоззрение. Впрочем, черты предыдущего кумира стирались, как роль из спектакля, снятого из текущего репертуара.

     Последнее время его постоянно деловитое выражение лица, категоричность суждений и стилистическая свобода речи напоминали Разина. Особенно нелегко давалась фирменная вертикальная морщинка на лбу, приходилось максимально сводить не только брови, но и глаза упорно замораживать на кончике носа.  Даже походку почти перенял – уверенную, чуть вразвалочку, что называется, «с игрой». Хотя  на татами он в отличие от президента никогда не потел.  И потому досужие языки отмечали в его новой манере хождения – широком шаге и  энергичном покачивании плечами – скорее  нарочитую вальяжность первокурсника, впервые идущего через вахту соседнего женского общежития.  И вот теперь Разина нет. Нет, но… он должен быть. Должен. Это, кажется, Вольтер  говорил: «Если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать».

      Чумаченко втиснулся в колобковский кабинет с необычной для него неуклюжестью, тщательно  прикрыл дверь и прошел к столу тоже не своей обычной чеканной походкой, а как-то неуверенно, то ли неторопливо, то ли философски-отрешенно, будто  продолжая обдумывать какую-то  оперативную информацию. Неуверенность сразу же почувствовалась и в голосе:

      - Загадочка у нас тут образовалась, Дмитрий Яковлевич. Я, как вы помните, вчера докладывал, что все штатное оружие на месте. И это так. Ничего не пропало. Но когда доставили его в Москву, окончательно разобрали и осмотрели, выяснилось, что в табельном пистолете одного из офицеров не хватает  патрона. 

      -  Патрона? Одного? – удивленно вскинул брови Колобков. – Ну и что?    Ведь его просто могло и не быть?!

      - Нет, вот это уже как раз нештатная ситуация, –  опроверг Чумаченко и спокойно пояснил.  - Каждый ствол, патрон, обойма, рожок на строгом учете. Это раз.  Пистолет был найден не в кобуре, а зажатым непосредственно в руке погибшего. Это два. А в третьих – и это посерьезнее – экспертиза однозначно выяснила, что из оружия приблизительно во время схода лавины действительно был сделан выстрел.

      - Куда? – автоматически слетело с губ «дьяка».

      - Вот это мы теперь и пытаемся уточнить, Дмитрий Яковлевич. Если повезет, конечно. Было бы дело в помещении, а так… Повезет, значит, найдем. Я уже дал задание еще раз досконально осмотреть место, стволы деревьев, фрагменты построек.  Выстрел, кстати, вполне мог спровоцировать сход лавины. Я уже консультировался…

       - Но, давайте не будем спешить, Михаил Васильевич. Рассмотрим сначала, каковы в принципе могут быть в данном случае мотивы применения штатного оружия?  Может быть, он  пытался привлечь внимание, поднять тревогу, препятствовать какому-то, скажем так, недружескому акту, - неторопливым голосом университетского теоретика, начал Колобков. - К примеру, могла быть угроза жизни или здоровью президента, или опасность захвата президента. Он абсолютно правомерно применил штатное оружие. Но не учел  при этом возможный эффект лавины. Могло такое быть?

       - И такое, конечно, могло быть, – уныло согласился генерал. - Но почему тогда мы не обнаружили ни похищенного, ни похитителей? Как в таком случае они-то избежали лавины?

      - Да, как? - на секунду задумался Колобков и вдруг просветлел лицом. - А если на лыжах?! Профессионалы?! Горные стрелки! Налетели с вершины, на гребне лавины, подхватили…   Или вообще вертолет? Вертолет! А? Сначала мастерское стремительное похищение, а затем  тут же искусственно вызванная лавина? Винты вертолета способны ведь всколыхнуть снежную массу? Надежное заметание следов! Выигрыш во времени!

     -  Никакого подозрительного летательного средства в этом районе обнаружено не было.

    -  А «неподозрительного»? У нас ведь  на Красную площадь иностранцы садились? Садились! И не на истребителях, как вы помните. А свои на «кукурузниках» вообще в самой середине страны летят за добавкой спиртного и исчезают как в Бермудском треугольнике. Президентский вертолет месяц назад едва ли не на таран взяли. Так? Летает – кто ни попадя и на чем ни попадя!

       - Район по-прежнему оцеплен. План «Перехват» не отменен.  На всех дорогах посты. Отрабатываем все версии, Дмитрий Яковлевич.

         «Вплоть до гитлеровской дивизии «Эдельвейс» - хотелось добавить Чумаченко, но вместо этого он только инстинктивно изобразил эту эмблему  горных стрелков генерал-лейтенанта Губерта Ланца на лежавшем перед ним листе бумаги. 

       Лишь профессионал мог в эту минуту прочесть во взгляде Чумаченко, что он думает о начальниках-дилетантах, как надоели они ему своими голливудскими навыками, а пуще тем, что сначала объявляют всяческие свободы, а потом требуют с него, чтобы обеспечил прежние условия режима безопасности. Но, слава богу, профессионалов во власти осталось не много. И поэтому шеф администрации ничего не разглядел под кустистыми бровями генерала, а лишь задал давно ожидаемый вопрос:

      - А что за офицер-то стрелял?

      -  Его нашли снаружи, в семнадцати метрах от развалин шале. Капитан  Карцев Олег Петрович. 1980 года рождения. Личное дело чище некуда. Родился в Иваново. Отец – военный инженер, мать – ткачиха, награждена орденом «Знак Почета». Оба - на пенсии. Карцев уже девять лет, как в ФСО, да и срочную служил в Кремле. Мастер спорта по самбо. Отличный стрелок. В боевых действиях, контртеррористических операциях не участвовал, за границу не выезжал. Никогда никаких нареканий, взысканий, только  поощрения, награды, аттестовывался всегда образцово.  Ни в каких случайных связях не замечен. Женат. Жена – врач, причем, в нашей поликлинике. Имеет… имел дочь четырех лет. Продолжаем отрабатывать все возможные контакты, приятелей, дальних родственников.

      -  Кстати, - поднял вверх указательный палец «Дьяк», - надо будет семьям погибших выплатить необходимые компенсации и подготовьте документы на ордена Мужества. Только все отдельными указами, разными датами и никаких общих церемоний прощания. Никакого намека на групповую гибель. Хоронить каждого на его родине, как положено, со всеми воинскими почестями. Может быть, даже в камуфляже.  Где погиб? На Кавказе и точка.

       - Я понял. Все сделаем.

       -  Все-таки мне кажется, что   этот Карцев выстрелом не мог вызвать лавину, а пытался предупредить об опасности. Выстрел был не причиной, а следствием. Ведь он же был снаружи, мог что-то увидеть раньше других … - снова предположил Колобков.

       -  И так могло быть, конечно…- устало согласился Чумаченко. – Хотя при лавине, в таком грохоте услышать выстрел было уже некому, да и среагировать поздно. Судя по всему, никто из остальных офицеров оружие применять не собирался и не готовился. Будем продолжать досконально отрабатывать все варианты.

        Шеф ФСБ уже собрался выйти из кабинета, когда Колобкову кто-то позвонил по прямой связи.   Дмитрий Яковлевич, с минуту удивленно послушав собеседника, жестом остановил Чумаченко. Дважды сказав телефонному собеседнику «Да, понял» и, наконец, «Хорошо»,  повесил трубку и сообщил:

       - Это Норкин. У них с Эрнстом Промысловым есть одно предложение. Небезынтересное… Стоит обсудить в узком кругу. Причем не откладывая. Сейчас я позвоню премьеру.  Думаю, через час соберемся у него в Белом доме.