Проза

Глава из романа «Пропавший патрон»

     Сверху легко выпасть, наверх нелегко вернуться – это закон всемирного тяготения. И то, что сила взаимного притяжения двух тел  не знает никаких преград – тоже закон всемирного тяготения.  Один из самых универсальных в природе. Действует независимо от  величин и величия.  Причем абсолютно во всех странах, при любом государственном устройстве.   Англичанин Кавендиш два века назад наблюдал, как закручиваются шарики на придуманных им весах.  Инна  сейчас явственно ощущала, как непостижимо и необратимо закручиваются ее шарики, как автономно начинает вести себя сердце, будто овладевшее азбукой Морзе.  Но ведь вроде бы она делала все правильно.   

        Варианты  столичного жительства Разина они рассматривали недолго. Отель отпадал хотя бы уже потому, что  в новеньком паспорте на имя Бориса Борисовича Гутина,  отсутствовал штампик о месте постоянной регистрации. Да и  устраивать возможные  встречи с кем-либо там не очень удобно и при этом очень заметно. Квартира Инны с неизбежным, чутким и  доброжелательным фейс-контролем представителей ее целевой телеаудитории, сидящей на скамейке у подъезда – тоже, как говорится, не фонтан.  А вот квартирка отца, к которому порой заходят, а то и приезжают приятели-литераторы, практически идеальна. Разин  колебался, но иного варианта предложить не мог.

        «Вы со своей нынешней русой бородкой и уверенными манерами как раз вполне сойдете за прозаика из глубинки, приехавшего покорять столичных издателей. Это абсолютно естественное  папино окружение. И посещать вас там, не особо привлекая внимания, могут совершенно любые люди», - подытожила Инна.

        Квартира Разину показалась очень симпатичной и уютной. Скорее питерской, чем московской. Это там, в сравнительно скромных, вовсе небогатых и не кичливых апартаментах, а то и в коммуналке, можно встретить обеденный ореховый стол на львиных ножках. Или массивный бронзовый светильник, поддерживаемый  зоркой Дианой,  притаившейся в каком-то углу вместе со своей собакой. Или кресло, которое было абсолютно точно приготовлено для, странным образом не приехавшего в Россию, Вольтера.  Или стеллаж из радостной карельской березы.  Или вот такой письменный прибор с гладиатором, который стоит на зеленом поле иволгинского письменного стола – «Ave, Ceasar!..»

        Ave, Ave…             Он отогнал от себя эти мысли. Главное сейчас выйти лично на Чумаченко.     Правда,  Сергей пока так и не мог сообразить, как бы это  сделать повернее и поаккуратнее. Через однокурсников, сослуживцев? Часть из них уже давно занимаются крупным бизнесом, и соединиться с ними столь же непросто. Часть, гордо произнеся «Честь имею!», просто ушли в отставку, пишут мемуары, собирают грибы и ловят рыбу. «Лучше собирать грибы, чем гробы!» - отчеканил один из них предыдущему президенту. Разин навсегда запомнил эту фразу заслуженного и опытного генерала.

       - Ну вот. Все готово! - появилась на пороге хозяйка. - Сейчас  только наш  родовой «Мозер» заведу,  и все будет в полном порядке.  Этому  ритуалу меня научил еще мой прекрасный дед Василий Алексеевич.

       Инна принесла из кухни табуретку, вспорхнула на нее к настенным часам, открыла дверку под белым римским циферблатом, достала висевший там ключик. Аккуратно перекрутила  стрелки на нужное время. С приятным скрежетом завела пружину. Качнула маятник. Воткнула было ключ и во второе отверстие, но потом повернулась к Разину.

      - Они ведь с боем. Будут мешать.

      - Скорее, наоборот – напоминать о курантах, - улыбнулся Разин.

      - Наверное, мечта каждого руководителя создать такую структуру, чтобы она и без него работала как часы? - спрыгнув с табуретки, решила плавно изменить тему Инна.

      -  Допустим, это скорее мечта каждого слабого и ленивого руководителя. Подлинный мастер, и мастер-часовщик, кстати, тоже поступает чуть по-другому. Обеспечивает надежность и долговечность механизма, а вот тот самый, только что бывший в ваших руках, Инна, заводной ключик оставляет при себе или в особом секретном месте. Мастер всегда должен чувствовать свою  востребованность. Кстати,  ваш батюшка не очень рассердится, если я полистаю некоторые книги в его замечательной библиотеке?

     - Вообще-то он действительно чрезвычайно педантичен к расположению вещей, - улыбнулась Инна, - хотя для вас-то, я думаю, он сделает исключение. Мой папа все же не «три медведя». Если и педантичен, то не по-медвежьи это точно. Я ему сама объясню, кто  сидел на его стуле, кто хлебал из его чашки и кто спал на его любимом суворовском диванчике. Вот разве что его огромный бокал с надписью «Пока мы не довольны жизнью, она проходит», подаренный благодарными студентами брать, пожалуй, не стоит. А что касается книг, ему, скорее всего, даже будет интересно потом определить  ваши филологические пристрастия.

      - Спасибо, что предупредили. Тогда тем более я буду аккуратен.

      - Сергей Сергеевич! Когда заводят часы, жизнь еще не начинается. Она начинается, когда заводят холодильник. Поэтому вы тут осваивайтесь, а я вас на часок брошу, чтобы посетить ближайший супермаркет. Вам кроме еды ничего не надо?

       - Ну, если мы больше никуда не летим, то еще раз одеколон, пожалуйста.

       - Хорошо, - рассмеялась Инна, - кстати, вам тот запах понравился?

       - Да, вполне.

        Когда Инна захлопнула дверь, Разин  подошел к  окну, проводил взглядом ее легкую походку. А может, плюнуть на все? Пожить, наконец, в свое удовольствие? Взять и впрямь перейти на должность, личность и бытность, именуемую «Борис Борисович Гутин»?  Расправить плечи. Жениться на Инне.  Только вот нужен ли ей будет некий Гутин?  И долго ли он сам будет нужен себе в такой ипостаси?..  Нет, пока не время. Уйти вовсе не проще, чем прийти. Уход надо готовить. Серьезно и обстоятельно. Уход должен принести пользу не только ему, но и стране. Именно так должен поступать настоящий, любящий свою родину политик. А он считал себя таковым.

         Разин еще раз прогулялся по квартире, оценил, как все в ней функционально,  просто и со вкусом устроено. Вспомнил байку про какого-то древнего философа, которого пригласил в свой роскошный дворец один из «новых греков». На вопрос самодовольного богача, удивлен ли он, философ ответил: «О да! Конечно! Я удивлен, сколько на свете существует вещей, которые мне не нужны».

       Вспомнив мудреца, Разин  подошел к книжному стеллажу. И снова оценил безупречный и логичный порядок - словари отдельно, история  и мемуары отдельно, на разных полках поэзия и проза, причем зарубежная и отечественная тоже врозь. Ориентироваться просто.   И здесь тоже нашелся  Шекспир. Полное собрание. Открыл «Юлия Цезаря». Причем открыл наудачу:

        В делах людей прилив есть и отлив.

        С приливом достигаем мы успеха,

         Когда ж отлив наступит,

         Лодка жизни по отмелям несчастья волочится.

         Сейчас еще с приливом мы плывем -

         Воспользоваться мы должны теченьем,

         Иль потеряем груз…

        «А как иногда хочется его потерять… Оказаться просто вот в такой уютной и тихой квартирке,  со старинной мебелью, с Шекспиром, с Инной … И не думать о том, что завтра выкинет новый американский президент, как поубавить  капризы собственных союзников, кому из экономистов доверить будущее страны, что делать с проворовавшимся губернатором, как помирить олигархов и государственников, силовиков и цеховиков и где достать деньги пенсионерам, учителям, врачам…».

          Почему-то вдруг пришла мысль о том, что все-таки правильно не поддался на неоднократные мягкие увещевания Святейшего о венчании с супругой. В молодости-то об этом даже подумать было нельзя, а потом… Судьба иногда сама прозорливо разводит во времени наши желания и возможности.

           Он в судьбу верил. Не раз перед тем или иным решением терпеливо ждал ее знака. Причем это не была вера в какую-то свою исключительность. Вовсе нет. Знаки она дает всем. Не все понимают, не все изучают язык своей судьбы. А зря.

    «Мозер» на стене деликатно поворчал, щелкнул, а затем выдал протяжный мелодичный удар. Половина второго.

        Сергей отложил томик Шекспира и еще раз пробежался взглядом по переплетам стоящих на стеллаже книг. Здесь, наверняка, были и раритеты, судя по    тиснению и золотым буквам на потертой коже. «Путешествие стольника П.А.Толстого», «Записки артиллерии майора Михаила Васильевича Данилова», «О взятках, взяточниках и доносчиках. Сочинение И.П. Липранди»… А вот это любопытно. И фамилию  он где-то уже слышал. Надо полистать…

        Но тут заскрежетали ключи в замке входной двери,  и с грудой  пакетов в квартиру вошла Инна.

       -  Вы на свой или на мой аппетит рассчитываете? - с улыбкой спросил Разин, перехватывая ношу из ее рук.

      - Исключительно на ваш. Вы же после болезни. А процесс реабилитации руководителя государства, насколько я знаю из истории, никогда не бывает простым.

      -  И что у вас тут? - начал выкладывать на кухонный стол  продукты Сергей. - Зелень, овощи - это прекрасно! Вот ими я и займусь. Мужчине все-таки ближе холодное оружие, а не кастрюльки с дуршлагами.

     -  А я-то думала, что полковнику ближе половник.

     -  Ну, я же в отставке.

      - Тогда давайте я вам фартучек повяжу. А то запасной одежки у нас, увы, нет.  Это ведь тоже прецедент для президента?

        Так, перебрасываясь игривыми фразами, они и накрыли симпатичный стол на двоих. Инна предложила поднять бокал шампанского за возвращение в столицу - «я ведь временно не за рулем». Хотя возвращение было еще не совсем окончательным, Разин охотно  согласился.

        Как выйти на Чумаченко он уже придумал.  Инна  свяжется с начальником Центра общественных связей ФСБ, тем более, что  молоденький генерал-майор ей знаком, и  попросит об интервью  руководителя. Чума обычно их не дает. Не любит публичности, не терпит ни  камер, ни  микрофонов. Постоянно внушает сотрудникам, что дело их тихое и несуетливое,  а публичная биография настоящего разведчика начинается  вовсе не с его появления на свет, а только с появления на свет красных подушечек с его орденами. Поэтому и начальник Центра наверняка откажет. Но  только она попросит не просто интервью, а интервью «по поводу 17 августа». Причем этот аргумент должен быть непременно доведен до шефа, до Михаила Васильевича лично. Этой даты нет ни на одной бумаге. Смысл  ее  никто кроме них двоих, Разина и Чумаченко, не знает.   Чума тут же все  поймет и непременно  выйдет на связь.

          - Дело это тихое и несуетливое …- озвучил Разин часть своих мыслей уже по другому поводу, молодецки откупоривая обернутую салфеткой  бутылку шампанского, -  Секрет его прост.  Ни потолок, ни  присутствующие не пострадают, если   крутить не пробку, а наоборот, стоящую на столе бутылку.

       Наши с вами профессии, Инна Андреевна, разведчика и журналиста, лишь внешне кажутся чуть ли не противоположными, а по сути-то очень близки. Только одни работают на массовые средства информации, а другие на немассовые. Поэтому и многие  разведчики были писателями и журналистами, а те, кто не были, тянутся к перу уже на пенсии.

      Инна поделилась рассказом отца о том, как он совсем молодым журналистом тоже однажды выполнял особое задание КГБ. В Москву   прилетел некий популярный английский писатель, автор романов о скачках и сам бывший жокей. Отец собрался сделать с ним интервью. Но перед этим его вдруг вызвали к главному редактору. И незнакомый ранее человек, по-хозяйски расположившийся в кабинете шефа, попросил журналиста во время интервью задать еще несколько вопросов и понаблюдать за помощником писателя, прилетевшим вместе с ним, водившим его по разным компаниям и не оставлявшим  ни на минуту. Дик, так звали писателя, оказался вполне простым, искренним и  до смешного самоуверенным человеком. Он сказал,  что две недели путешествовал по Тибету и напишет об этом роман, напишет роман и о Москве.  На вопрос, не мало ли на это четырех дней, которые он проведет у нас, ответил: «Ну что вы! Этого вполне достаточно. Будет еще один бестселлер, не волнуйтесь!». А вот его помощник показался отцу явно себе на уме. Да и вел себя не как помощник, постоянно дополняя и корректируя слова своего босса.

       - Это обычная практика, - согласился Разин и после тоста  в честь прекрасной и отважной Инны предложил еще один - за  близость… их профессий. - Вот и вам теперь предстоит выступить в роли журналиста-связника.

        После обеда Инна выслала президента из кухни в комнату,  убрала со стола,  помыла посуду. Уходить ей не хотелось, а, стало быть, это надо было сделать, как можно быстрее.

        - Телефон вы мой знаете. Продукты, как  собственно и все здесь,  в вашем полном распоряжении.  А я пойду выполнять ваше задание.  Завтра утром заеду. Не скучайте!

     «Он действительно приобнял ее, помогая надеть плащ? Или ей это показалось после шампанского?»

       Когда Инна ушла, Разин по привычке задернул шторы и негромко включил телевизор. Попереключал каналы.  Наткнулся на выпуск новостей. К космической станции отправился новый международный экипаж. Президент России Сергей Сергеевич Разин встретился в Кремле с президентом Алжира. Госдума приняла поправки к налоговому кодексу. Президент США представил новую стратегию безопасности и подписал увеличение бюджета на вооружение. Премьер Косолапов осмотрел экспозицию международной выставки. А поздно вечером президент Разин вышел на лед в составе хоккейной команды «звезд» и забил три шайбы. 

        «Вот еще новость! Мне теперь  что - на коньках придется кататься и шайбу гонять? Нет… Пора, пора прекращать эту клоунаду! Она уже явно затянулась. И не просто затянулась, а, пожалуй, и затянула в себя немало других людей. И какие-то бурные процессы за кулисами этого тихого и мирного спектакля наверняка разворачиваются.

 Безвластие – это война всех против всех. Они же до сих пор ничего не знают о нем. Он пропал. Пропал  давно. Считай, уже три месяца. Дублер – это, конечно, хорошо. Он как запасное колесо у машины, «докатка» до первого шиномонтажа. С дублером долго-то ведь не просуществуешь. Надо дела делать.  Или просуществуешь? Они ведь уже пообвыклись.    Мало того, эта ситуация кого-то может и вполне устраивать.   Решают ведь они, но решают   его именем. Дела есть, а ответственности по сути нет…  И тут вдруг, на тебе, появляется настоящий Разин. И начинает проверять, что без него тут нарешали. Кто конкретно и с какой целью. Его ведь многие побаивались. Побаивались за твердость и неожиданность решений. Смотрит, мол, вдоль, а идет поперек.  И  какова тогда будет их нынешняя реакция?  Не явится ли в чью-то голову мыслишка про то, что, мол, нашли одного дублера, найдут и второго. Вот об этом-то обо всем знает, причем документально и детально, именно внимательный, старательный и точный Чумаченко, надежный старинный приятель Чума. Поэтому с ним первым и надо встретиться. Причем здесь, еще до выхода из тени. Надеюсь, что у Инны получится.

          А  сейчас  самое время  принять душ, сбрить надоевшие усы и эту нелепую бороденку», - закончил свои размышления  Разин, выключил телевизор  и энергично направился  в ванную.

 Там он с радостью обнаружил современную душевую кабинку,          на полке целый набор шампуней, гелей, мыла, на крючках новенькую губку, несколько свежих полотенец и даже пахнувший свежестью белый махровый халат.

             Пена для бритья была благоуханна и долгожданна как вестник свободы. Как, впрочем, и французский шампунь. Смыв душистую пену с головы, Сергей с тщательным наслаждением намылил тело  и   долго шлифовал его нежнейшей губкой. Затем так же не торопясь нырял под струи душа, делая их то упругими, то ласковыми и обволакивающими, то горячими, то холодными. Как же давно он не испытывал подобного наслаждения! Энергично растерев тело полотенцем, Разин взглянул на себя в запотевшее зеркало, протер его, слегка поиграл мышцами, улыбнулся, одну бровь приподнял, другую нахмурил, с удовлетворением  подмигнул  – «I`ll be back!»

        В общем,  когда он вернулся в комнату,  «Мозер», как старый вестовой  вытянувшимися по струнке стрелками и  мелодичным боем оповестил  его  о шести часах вечера.  Сергей сел в кресло, распрямил ноги,  включил настольную лампу и взял отложенную книгу Липранди. Кожаный тисненый переплет и пожелтевшие страницы с ятями вызывали к себе какое-то инстинктивное уважение и расположение, да и текст был интересен.

          Автор девятнадцатого века вполне обстоятельно, со знанием дела рассматривал злоупотребления в среде тогдашних чиновников и даже давал целую классификацию различных форм взяток. Причем в  лихоимстве или казнокрадстве, он видел  опасность  не только в расхищении государственных средств, но и в развращении народа. Не обошел он и  сребролюбие, проявляемое представителями высших сословий, обладателями высоких должностей и выражающееся в исполнении долговых обязательств перед кредиторами назначением их на «доходные», так называемые, «теплые» должности. И далее еще – вступление в акционерные общества без взноса капитала… использование высшими чиновниками политической и коммерческой информации в личных целях… отдача под залог в откупа и подряды своих имений за процент, во много раз превышающий среднерыночный – как способ получения взятки… подкуп, вследствие которого недобросовестные чиновники совершают должностные преступления, как правило, ненаказуемые… вымогательство, которое способны совершать бессовестные следователи…

             Неужто и впрямь полтора века минуло?  Впрочем, Разин не удивился бы найдя подобные описания и на бересте, и на глиняных шумерских письменах…   А скоро взятки в биткоинах  пойдут. Объявятся клептоманы криптовалют…

      Нет, уходить, конечно, надо. Но еще не время. Надо передать власть в надежные руки.   И вовсе не в те, что ежедневно тянуться к нему, будто он поп-звезда. Победу у нас исстари решает засадный полк Боброка. Кандидатура на «Боброка» у него уже есть. Ее пока никто не принимает в расчет. И это очень хорошо. Потому что власть ему Разин, как того ожидают, передавать не будет. Он-то ее принял с обременениями. И еще, знали бы они, с  какими!  Да, выдюжил. Хотя эти обременения веригами сковывали его движения, ограничивали возможности, сужали простор принятия решений. От части, конечно, он смог постепенно избавиться, но лишь от части.

 А у преемника должны быть совершенно развязаны руки. Он не должен быть никому обязан. Он должен прийти как бы со стороны, без помощи Разина и его окружения. Просто выйти на очередные выборы президента, как независимый кандидат. Или от какой-то другой, не правящей партии. Тогда этот человек   сможет серьезно изменить и экономическую, и социальную, да и кадровую политику.   Вдохнуть в вялый и анемичный от длительного переедания и бездействия государственный организм новую, реальную  и эффективную,  понятную народу идеологию.  Иначе ничего не получится.

         И с таким человеком  они уже начали исподволь работать. Энергичный, мужественный и по-своему даже харизматичный  Павел Путинин был директором крупного оборонного предприятия, выдержавшим и отбившим за два десятка лет не один наглый рейдерский захват. Его выбирали  депутатом областного совета, а сейчас он возглавляет  целое закрытое административно-территориальное образование в Сибири. И надо сказать здорово возглавляет. Под его рукой не только ничего не развалилось в те годы, когда промышленные  цеха выдувал идущий из центра сквозняк перемен, холодный ливень приватизации, а вовсе даже наоборот. У него везде определенность, ясность и порядок. Народ его ценит и любит. Из партии лет пять назад вышел, чтобы не толкаться  на ее карьерной лестнице с  маршами да пролетами и не терять времени на собраниях. Занимается конкретным делом, а заодно с помощью столичных специалистов успешно тестирует различные экономические и социальные модели.  Попасть туда жить и работать стремятся многие сибиряки.

         Но этот проект еще не окончен и пока хранится и в глубокой тайге,  и в глубокой тайне. Разин хотел публично раскрутить его к президентским выборам, не раньше. Ни в коем случае не раньше. «Когда» в жизни имеет значение не меньшее, а иногда и большее, чем «что». О нем тоже пока знает исключительно друже Чумаченко.  Хотя  время идет, и теперь до выборов уже не так и долго осталось…

         Сергей вздохнул. После душа тело его  приятно расслабилось. Да и голова давно стремилась найти более уютное положение. Он выключил верхний свет,  переместился на диванчик, положил под голову подушку и закрыл глаза.

         Путинин должен набрать голосов столько, чтобы, заняв второе место, естественно и заслуженно получить пост премьер-министра и возможность в рамках своей  компетенции предложить состав  правительства, а затем проводить свою экономическую и социальную программу. И Разин поможет ему, потому что этим он поможет самому Разину.

       Какой-то резкий, пронизывающий звук заставил его вздрогнуть, поднять голову и сквозь сон оглядеться. Он не сразу понял, что  это был дикий рев промчавшейся по улице машины с каким-то форсированным движком и явным недостатком глушителя. При этом скорость машины была велика. Звук, угасая, быстро растворился в общем вечернем гуле города, который теперь и сам  уже гудел и рокотал, напоминая устойчивый и размеренный холостой ход двигателя внутреннего сгорания.

         Этот, пусть не очень громкий, но  ноющий звук,  нудно и настойчиво внедрялся в голову, не давая вернуться прежнему покою и приятным сновидениям. От вполне привычного столичному жителю интершума ночного мегаполиса   Разин отвык уже давно. Он поерзал по дивану, попытался было сделать из под-ушки над-ушку, прижать ее рукой. Но все было напрасно. Включил лампу, посмотрел на часы – всего-то  около десяти. Пошел на кухню. Взял в холодильнике какой-то йогурт. Съел его. Вернулся в комнату. Полностью застелил диван, лег и снова взял книжку об ухищрениях царских чиновников.

       Некий жандармский офицер  Стогов рассказывал о своем отце, служившем главой уездного сословного суда и не только лично не бравшем взяток, но и запрещавшем это своим подчиненным. В результате, живя на одно жалование, чиновники смогли иметь только один мундир на двоих, поэтому ходили на службу через день. Московский военный генерал-губернатор  Голицын, заметив эту картину во время своего визита в суд, потребовал объяснений и, увидев неподдельную гордость главы уездного суда честностью своей и своих подчиненных, сначала даже принял его за сумасшедшего…

        Сергей Сергеевич вдруг в лицах представил себе аналогичную ситуацию в своей администрации или в правительстве, не смог удержаться от улыбки и с ней на устах снова заснул.

         Пробуждение, как и в прошлый раз, оказалось резким и неприятным. Но теперь посредником пробуждения были уже не уши, а нос. Разин подумал было, что кто-то вошел и в темноте закурил  отвратительно жуткую махорку  рядом с его кроватью. Он снова включил свет. Огляделся  и понял, что неприятный запах идет из приоткрытого окна. Растворил его пошире и выглянул. Этажом ниже торчала лысая голова с сигаретой.  Хотел было окрикнуть или просто опрокинуть стакан воды, будто бы как обычно среди ночи поливал цветочки. Но потом вспомнил, что сам ратифицировал закон, запрещающий курить  на лестничных клетках. Окон запрет не касался. Значит, внизу курит добропорядочный гражданин, его избиратель. Спокойной ночи тебе, дорогой! Окно пришлось закрыть, но запах еще долго не давал ему заснуть.