Проза

– Этот менеджер в строительном бюро, такую ерунду мне предложил! – выдохнул Сергей, хватая ложку. – Не знаю, что и делать! Видимо, придётся согласиться на этот тихий ужас…

Сергей напихал полный рот еды и теперь, хмурясь, изучал привычную скудную обстановку съёмной кухонки: раковину с торчащей механической рукой помощника по хозяйству, махонький стол и яркий, оранжевый холодильник. Обдумывая, как бы рассказать обо всём по порядку, он уставился в крошечное окно, убранное голографическим тюлем, отображающим тропический лес. Кустистые брови мужчины сошлись на переносице, карие глаза блестели, на смуглой щеке засохла клякса еды. Он как маленький медвежонок, коренастый и бурый, внушал жене в такие минуты какую-то материнскую нежность.

Нора – худенькая бесцветная женщина с прозрачными глазами и белыми бровями – поставила вторую тарелку напротив мужа и тоже села есть. По плоскому блюду растекалась витаминизированная каша. На вид, как розовые водоросли в ржавом желе, но на пробу – очень даже. Вкусовые добавки делали своё дело.

– И что же он предложил? Есть из чего выбрать? – спросила Нора, зачерпывая кашу-желе.

Сергей вытащил смартфон и показал жене две картинки: на обеих небольшой домик в два этажа (второй мансардный). Первый – жёлтый с маленьким бойницами-окошками, другой – радужный, переливающийся как капля бензина в луже.

– Нам хватает только на таких два…

– Вот этот красивый, — Нора мечтательно улыбнулась разноцветному домику.

– Да, но он радиоактивный.

– Как?! – ахнула жена, всплеснув руками. Ложка звякнула о стол.

– Его делают из космического мусора. Там, конечно, говорится, что тот обрабатывается и всякое такое, и что он только «возможно, радиоактивный», но я бы не очень верил.

Нора устало понурилась. Бесконечные препоны уже изрядно поотравляли ей жизнь.

– Ну, тогда второй? – неуверенно спросила.

– А второй – кирпич из законсервированных свалок. Прессованный мусор – пахнет. Но только чуть-чуть. Я понюхал.

– Это один чуть-чуть, — вознегодовала жена.

– Ну да…

– И что будем делать?

Сергей помолчал. Тогда Нора испуганно зажала рот руками и прошептала:

– Господи, Сережа, только не говори, что ты хочешь ещё подкопить…

Муж нарочито старательно прожевал очередную порцию еды, а затем тихо и насколько мог ровно произнёс:

– Лет через пятьдесят нам хватит на Глубину 10 – плиты, которые, помнишь, из глубоководного океанского мусора? Всего пятьдесят – это же не так много…

Нора вскочила, швырнула пустую тарелку в раковину и грохнула об стол две чашки.

– Нет! Нет, только не сейчас!

– Но почему? Пятьдесят лет – это же не так много. Зато достойный материал…

Нора плюхнулась обратно на стул. Нижняя губа у неё дрожала:

– Я сегодня была в Комитете по репродукции, – произнесла тихо.

Сергей всем корпусом подался вперёд, навалившись на стол, и даже рот приоткрыл, настолько важные были новости.

– Ну? – спросил, округлив глаза, потом с надеждой добавил:

– Одобрили?

– Они сказали, что для подтверждения нам осталось только улучшить жилищные условия. Типа ребёнка нельзя на съёмной квартире растить, ненадёжно и всякое такое, что они думают на долгосрочную перспективу, что речь всё-таки о новом бессмертном гражданине общества. Я им сказала, что мы собираемся строить, уже накопили и начнём со дня на день. И тогда мне ответили…

Слёзы потекли по щекам женщины. Нора сглотнула, обтёрла мокрое лицо и зажмурилась. Сергей застыл, боясь вспугнуть.

– Мне сказали, если мы предоставим разрешение на строительство и договор, то получим добро. И… у нас будет ребёнок! Одно только разрешение и осталось! Последнее!

Сергей сложил домиком ладони у носа, потом вскочил, прошёлся мягко, по-кошачьи по кухне, взад-вперёд, взъерошил короткие волосы и вдруг подпрыгнул, взмахивая руками.

– Да! – крикнул низко, энергично. – Наконец-то! Да! Как мы вовремя деньги-то накопили!

Нора счастливо плакала, утирала ладонями щеки и жмурилась, страшась открыть глаза. А Сергей всё метался по кухне.

– Значит так, – рассуждал он. – Завтра схожу и получу разрешение на строительство и мы, наконец, подадим все чёртовы документы. Господи, наконец-то дошла эта проклятая очередь и до нас! Наконец-то!

 

 

Пылевая буря спутала планы. Прорываться в управление пришлось почти в потёмках из-за большого орбитального мусорного пятна, так некстати затмившего солнце. В сводках, наверное, предупреждали, но…

Когда Сергей добрался-таки до строительного управления, опоздание по талонному времени было уже больше двадцати минут. Мужчина ворвался внутрь и пулей пронёсся мимо охранника, на ходу спрашивая:

– Всё ещё не работают? – скосил глаза на чёрные окошки терминалов-автоматов, что могли в три минуты решить его проблему. Одно было разбито кулаком и по экрану ползли паутины трещин.

– Не, куда там! – ответил причмокивавший чаем сторож. Сергей взлетел по лестнице на четвёртый этаж и затормозил перед нужной дверью.

– Какой… эх… номерок сейчас… фух… пошёл? – деловито осведомился у очереди запыхавшийся мужчина, скидывая пылевик, защитную маску и очки.

– На 14.30, – ответила в это время дама в не менее пыльной фетровой шляпе. Она, видимо, когда-то была чёрной, но теперь стала серой, как и сама женщина.

– Отлично! – обрадовался Сергей и выпрямился, – у меня на 14.45.

Затем согнулся, упёрся руками в колени и, шумно глотая воздух, старался выправить дыхание. Пот стекал по его круглому лицу, грудь неровно вздымалась.

– Вам бы, братец, на диагностику лёгких что ли, сходить… Так дышите, сломалось, может, что? – седовласый парнишка, хотел было постучать Сергею по спине, но, глядя как влажно липнет пыльная после улицы рубашка к телу, передумал.

– Опаздываете! – заскрежетала дама, но тут дверь приоткрылась и предыдущий проситель покинул кабинет. А на табло в красном окошке высветилось фото Сергея: «Следующий посетитель», значилось.

Мужчина юркнул внутрь.

– Я не вызывала! – гаркнула сотрудница, больше похожая на гусеницу: без талии и выраженных бёдер, с провалившейся в спину грудью от сидячей работы. Она согнулась перед новёхонькой консолью и подпиливала сломанный ноготь, стряхивая пыль прямо на плоское окошко микрофона.

От неожиданности Сергей отпрянул и выскочил в коридор.

– …часами сидим, а некоторые придут, шмыг – перед носом прям! – как раз закончила свою гневную тираду дама в пыльной шляпе.

– У меня номерок! – рявкнул Сергей.

– Так вот и приходите ко времени! – не оплошала дамочка.

– Знаете что, – мужчину перекосило, – я и так третий год жду!

– Фью, третий! Мне-то что? Терминалы ещё эти, чёрт бы их побрал!

Тут рамка вокруг фото на двери сменила цвет на зелёный, приглашая войти, и Сергей вновь юркнул за спасительную створку:

– Фамилия? – скривила губы тетка-гусеница, спустив на кончик носа очки.

– Мартынов, – ответил мужчина, присаживаясь на стул подле стола.

Рабочее помещение было таким маленьким, что стоя, он, казалось, заполнял его целиком, оттого чувствовал себя как-то особенно неуютно.

Тётка принялась вручную (!) вбивать буквы.

– Может, лучше через «Бонд»? – спросил он, кивая на микрофон и поражаясь, почему тот ещё не сработал.

– И так справлюсь! – рыкнула сотрудница, косясь на голосовую панель. Очевидно, она понятия не имела, как пользоваться новой консолью и тыкалась по старинке.

– Я подал документы в позапрошлом году. Вы должны были подготовить разрешение на строительство.

– Должны были подготовить… – передразнила гусеница. – Должна я ему чего-то, ну надо же!

Она нехотя просмотрела пару папок и выдала:

– Не готово!

– Как?! Вам же только файл зарегистрировать, да в сеть выбросить нужно! Это дело трёх минут! Я целый год ждал!

– Целый год он ждал! Да я всю бессмертную жизнь на эту работу потратила, целую бесконечность в семь тысяч лет длиной! Мне виднее, когда что должно быть готово! Так вот – ещё не готово, говорю! Мне не разорваться, а у вас времени – пруд пруди!

Сергей чуть отпрянул от такого напора и быстро сменил тактику. Он вдруг елейно пропел:

– А когда починят терминалы? Я бы сам сделал…

Ни с того ни с сего сработал «Бонд». Трещащим из-за засорённого динамика голосом он ответил:

– Ваше обращение принято в систему, обрабатывается.

– Бонд, – сам от себя не ожидая, выкрикнул вдруг посетитель. – Мартынов, разрешение на строительство!

– Подтвердите доступ возможным способом или назовите пароль.

– Вы что это себе позволяете?! – возопила тётка, совершенно ошарашенная происходящим.

– Просто назовите ему пароль и он сам всю работу сделает, – попытался объясниться Сергей, уповая на здравомыслие служащей.

– Какой ещё пароль?! – начала было тётка, потом подумала и спохватилась. – Так, я где-то записывала, не помню… Может, тут?

Открыла и пролистала заметки на смартфоне.

– Не-е-ет, тогда, может, здесь?

Кликнула какую-то кнопку на консоли.

Мелькнула и исчезла голограмма без контура и наполнения. Просто яркая вспышка света. «Бонд» пропел:

– Отмена действия. Доступ не подтверждён.

Сергей застонал, а тётка рассердилась.

– Так, идите-ка отсюда. Сделаю как умею, быстрее получится! – рявкнула она.

– Ладно, – со свистом набрал воздуха в грудь посетитель. – А когда будет готово, подскажите, пожалуйста?

Тётка окинула его надменным взглядом из-под очков и выдавила:

– Приходите месяца через два, постараюсь сделать побыстрее. Номерок в системе не забудьте взять.

– Но там только на следующий год дают!..

– Ну, возьмите у секретаря!

Сергей вышел и подумал:

«Боже, нет чтобы освободить место для кого-то более подкованного технически! Только аппаратуру зря гробят!», – и направился к секретарю.

***

Нора уже ждала мужа с ужином. Сергей сел и принялся пилить ножом зеленоватый медальон, напоминающий хлеб по консистенции, макнул в подливу.

За столом супруги были молчаливы, оба погрузились в свои невесёлые мысли. Закончив трапезу, Нора встала, вымыла тарелки и пошла из кухни. Сергей ещё пил чаезаменитель. Он удивлённо проводил жену взглядом, но когда она проходила мимо, остановил, мягко ухватив за запястье:

– Что-то случилось, милая? Ты какая-то грустная… отрешённая.

Нора замерла в задумчивости, потом выгнула губы дугой, пожала плечами и тронулась уходить. Сергей чуть сильнее сжал её руку:

– Я же вижу, что-то не так. Мы три тысячи лет вместе, можешь меня не обманывать. Расскажи!

Нора посмотрела на ногти, подцепила один другим и ответила, не глядя на мужа:

– Они предложили мне смертного ребёнка…

– Как? – Сергей так резко открыл рот, что капля чая вытекла на подбородок.

Нора посмотрела на супруга выжидательно и несколько раздражённо, откинулась на стену, сбив некачественное контурное изображение. Мужчина обтёр рот и спросил:

– И ты думаешь об этом? – получилось нервно и слишком резко. Он автоматически отзеркалил движение жены, настраиваясь на диалог, оперся на спинку стула.

Нора пожала плечами, будто вздрогнула, и отвела взгляд.

– Послушай, милая, это же не вариант… Это ведь не то, чего мы хотели, так? Давай подождём ещё немного? Ведь совсем чуть-чуть осталось! Через три месяца я получу разрешение и документы будут в сборе!

– Подождать? Господи, да мы всю жизнь с тобой только и делаем, что ждём! Тысячу лет ждали повышения, чтоб начать откладывать. С родителями жили, ждали что съедем. Уже полтора тысячелетия перебиваемся по съёмным квартирам, все ждём, когда повысят, когда накопим, когда бумагу дадут. А если не дадут, Сережа? Уже три года обещают! Так что если не дадут?

Сергей сглотнул, сдулся.

Нора замолчала горько. И муж в полной мере ощутил эту горечь, что словно масляной кляксой обволокла язык, горло, нёбо. И всё же он продолжил:

– Нора, сейчас мы живём и ждём, но и горя не знаем. Но что такое смертный ребёнок? Это ведь жизнь, которая пролетит. Это каких-то сорок, ну в лучшем случае, в нашей-то экологической обстановке, пятьдесят лет. Но хуже даже не эти пятьдесят наполненных болезнями лет. Хуже то, что он умрёт, а мы останемся. Останемся несчастными и снова бездетными. Нора, милая, я прошу тебя, подумай об этом хорошо, ладно? Я знаю, как ты устала и всё же подумай не только о жизни, но и о смерти. Это страшно!

Нора посмотрела на мужа пристально, в упор, но не ответила. Лишь высвободила запястье и ушла. И следом за ней утекли все звуки. Установилась тишина. Такая густая и плотная, что не оставалось и тени сомнения – в тяжёлом безмолвии, там за стеной Нора беззвучно, безнадёжно, обречённо плакала.

 

 

 

 

– Фамилия?

– Мартынов.

– Не готово!

– Но вы говорили, что сегодня всё будет готово, – елейно пропел Сергей, памятуя о прошлом отказе. Следом он аккуратно выложил на стол пакетик довольно приличной имитации конфет.

Тетка-гусеница коротко взглянула на угощение, потом окинула маслянистым взором посетителя, сгребла угощение и, бросив его в ящик, ответила:

– Спасибо. Но всё равно не готово. Приходите в следующем месяце. Я вас вот тут себе помечу и тогда сделаю.

Она поставила две немыслимых закорючки в конце невообразимо длинного списка.

– Послушайте, – улыбнулся Сергей, – У меня работа уже четвёртый год стоит без этого разрешения.

– И что? У вас целая бесконечность впереди! – оседлала любимую лошадку тётка. – Постоит ещё!

Сергей на миг опешил, переменился в лице. Потом молча развернулся и шагнул к выходу.

– Месяцок не подождать, торопливые все стали, – добила в спину сотрудница.

Сергей замер с вытянутой рукой, не дотронувшись до ручки.

– А знаете, – сказал он, развернувшись на каблуках, – вы правы. У меня целая вечность впереди, так что я прям вот здесь вот и подожду.

Он вернулся и сел на стульчик у тёткиного стола, широко, как умалишённый, улыбаясь.

– Мне охрану звать?!

Сергей задорно дёрнул плечами.

– Может, лучше Бонда?

Тётка вскочила и, раздувая ноздри, уставилась на посетителя сверху вниз. Он продолжал спокойно и как-то по дебильному улыбаться.

Гусеница схватила телефон и набрала номер. Послышались длинные гудки.

Пиии-пиии-пиии-пиии. Наконец, на дисплее показалась симпатичная девушка и идеально поставленным голосом сказала:

– Абонент не отвечает, перезвоните позднее.

Тётка швырнула трубку на стол и засопела сильнее. Сергей продолжал улыбаться.

– Ладно, – процедила гусеница. Набрала что-то в компьютере, ввела несколько слов в шаблон-форму – фьють – и конвертик улетел в сеть, а коммуникатор Сергея пиликнул, сообщая о полученном разрешении.

– Доволен?! И без твоего Бонда справилась! А теперь живо выметайся отсюда!

Сергей встал, кивнул:

– Очень доволен. Большое спасибо! Но вот с Бондом можно было сто таких обращений за то же время обработать. Обратились бы вы за тех. помощью!

Развернувшись, он добавил:

– Хорошего вам дня! – и вышел, победно улыбаясь.

Натягивая пылевик и маску, Сергей радовался как ребёнок:

"Пожалуй, мало ли что, пусть будет мусорный блок. А то, деткам радиация вредна всё же...", – думал. – " У нас и так тут пыль, да еды нет, не то, что в моём детстве. Эх, земля уже не та!".

 

 

 

Кафетерий был почти полон, но Сергей забронировал стол ещё днём. Скинув пылевики, они с Норой оправили наряды и, в предвкушении праздника, поздравлений и бурной радости, прошли в зал. Гости не заставили себя ждать. Сперва прибыл Саша.

– Ребята, я так рад вас видеть, – сказал он и упал на диван. Выглядел парень так, словно последние лет сто не выходил из дома и питался добавками из тюбиков.

Нора пожала ему руку и развернулась навстречу вошедшей с улицы матери. Женщины были похожи как сёстры, но Алевтина выглядела гораздо более броско. Сегодня на ней был облегающий шелковый комбинезон с оторочкой кружевом. Веки светились стильным диодным макияжем, губы мерцали импульсными волокнами. Она пришла с подругой Анной, которую Нора помнила ещё с детства. Обе не изменились с тех пор и на волосок, если не считать косметических экспериментов.

Пересекая зал к столу, Алевтина успела подмигнуть, заигрывая, официанту и заказать всем выпивку.

– Итак, – начал Саша. – По какому случаю вы нас собрали? Повышение? Отпуск? Что-что-что-что?

Он нервно и как-то затравленно ёрзал, бросая стеснительные взгляды на Анну.

Сергей встал.

– У нас действительно есть, что отпраздновать! – начал он торжественно. – Мы с Норой наконец-то собрали все документы и продвинулись в очереди, и это означает, что… барабанная дробь…

Нора, счастливо смеясь, постучала пальцами по столу: Па-ра-рам!

– Что мы будем родителями! – громогласно закончил Сергей.

Посетители в зале обернулись на шумевшего, некоторые начали хлопать, кто-то выкрикнул поздравления. Супруги, светясь от счастья, поцеловались, словно молодожёны, подняли бокалы. Саша, бешено вращая глазами, заорал так, что окружающие вздрогнули.

– Ура! Молодцы! – оглушительно хлопнул друга по плечу.

Алевтина отвлеклась от подмигиваний официанту и подавилась, а Анна просто улыбалась и одобрительно кивала.

Все выпили, уселись и Саша, усиленно жестикулируя, вопросил:

– Господи, когда вы успели дом-то построить? Ей-богу, надо видеться почаще! А почему, собственно, не у вас тогда отмечаем?

Сергей смущённо отвёл глаза и, глядя на Нору, ответил:

– Мы ещё не построили. Пока только документы собрали. Стройка начнётся через год.

– Ааа, – снова подмигивая официанту, протянула Алевтина, а Анна, с сомнением в голосе возразила:

– Тогда как же вам одобрили? По новому закону же дом должен быть на восемьдесят процентов отстроен, чтобы получить разрешение на ребёнка. Я знаю, потому что моя коллега сейчас как раз выбивает место и соседка ещё. Они почти построились, но всё равно не получили разрешение, потому как нет чётких критериев, как считать эти восемьдесят процентов.

Все уставились на женщину и под четырьмя тяжёлыми взглядами, она говорила всё тише и тише, постепенно тушуясь:

– Но, может, у вас по-другому, я точно не… вот… – Анна осеклась и замолкла на полуслове.

– Господи, – сдавленно прошептала Нора, закрывая ладонями рот. Глаза её потухли и покраснели, крылышки носа тревожно раздувались. Она выхватила из сумки телефон и принялась торопливо проверять информацию. В какой-то момент она замерла. Взгляд остекленел. Затем женщина медленно отложила гаджет, вскочила, чуть не сдёрнув со стола скатерть, и убежала из кафе.

– Что ж, – тихо подытожила Алевтина. – Я возьму счёт.

 

 

– Какого чёрта?! – орал Сергей. – Вы всё ещё не закончили?

Он был готов схватить мелкого тщедушного прораба и выкинуть прочь из дома, но крепился и только сжимал-разжимал кулаки.

– А это что такое? Почему так криво?!

Позади, прикрывая нос платком, плелась Нора. За прошедшие десять лет она сильно похудела и осунулась. Женщина сутулилась, голова была втянута в плечи, вид подавленный, испуганный и в то же время несколько отрешённый.

Сергей глянул на неё и заорал на прораба ещё громче:

– А вот это что? – он ударил кулаком в стену, та легко отошла от плинтуса, словно один он её и держал. – Почему такие щели, а?!

Прораб что-то попытался ответить, но не успел издать и звука как Сергей взревел:

– Вы обещали построить всё за год!!! – он вытащил из нагрудного кармана планшет и потряс договором перед носом прораба. – Прошло уже десять, а здесь такая халтура!

– Да, я вас уверяю, вы, когда въедете, вообще этого ничего и не заметите… – промямлил прораб и бочком-бочком подвинулся, загораживая телом очередную трещину.

Сергей поперхнулся и позеленел. Нора вздрогнула испуганно, а строитель, мгновенно среагировав, уже заботливо стучал по спине кулаком.

– Когда?.. – яростно просипел заказчик, – Закончите когда?!

– Ещё месяц и можно будет въезжать! – бодро ответил прораб, блистательно улыбаясь.

– Сережа… Сережа, идём, – пролепетала жена, утягивая супруга за рукав, – не то опоздаем на приём!

Муж зажмурился, сосчитал до пяти, фыркнул и вышел из дома.

 

 

 

Нора первой ступила в кабинет, уверенно встала у третьего стола и вежливо улыбнулась белобрысому парню с зачёсанными набок волосами и вживлённой металлической бородкой, сплетённой косичкой:

– Павел, здравствуйте! – начала она скромно, даже застенчиво, но полным надежды голосом. – Мы закончили стройку, вот посмотрите – все документы. Всё принесли, всё по закону. Вот ещё фотографии дома, наши – меня и мужа, – кивок в сторону напряжённо замершего позади Сергея, – в профиль и анфас. Анализы. Заключение врачей. Все готово! Наша очередь подошла уже десять лет назад, оформите, пожалуйста, нам разрешение на ребёнка…

Павел уставился на Нору, видимо, силясь вспомнить фамилию посетительницы.

– Мартынова! – помогла она ошарашенно. – Я к вам уже полторы тысячи лет хожу!

– А Мартынова, ну конечно! – фальшиво обрадовался парень и глянул на экран, где, среагировав на голос, компьютер оперативно высветил профайл.

– Нора, – пропел Павел, – Какой у вас красивый домик!

Он елейно улыбнулся, сложил руки замком под подбородком. Потом оглядел посетительницу и её замершего скалой супруга и жалостливо поджал губы.

– К сожалению, вы немного опоздали, – продолжил, – Мне очень жаль, но космическую программу приостановили, а значит – новые люди пока не требуются. Сейчас всё «на стопе», выдача свидетельств заморожена. Ничего не могу для вас сделать!

Нора побледнела так сильно и резко, что Павел несколько отпрянул от неожиданности. Сергей же, стиснув плечо супруги, воскликнул:

– Как?! Да как же так?!

Павел принялся быстро-быстро объяснять, активно жестикулируя:

– О, ну там, на Марсе то есть, не могут решить проблему строительства. Там… э… новые блоки для переселенцев строить некому, все люди заняты. А строителей с Земли мы тоже… э… не можем отправить, потому что, чтобы поселить их, нужны те самые дополнительные блоки. Жилые то есть. Некуда селить их! Понимаете?

– Да это просто бред какой-то! – заорал Сергей, весь пунцовый от злости, – Да вы смеётесь! А технологии на что? Сейчас всё автоматически строится! В космосе-то уж!

Павел поджал губы и развёл руками:

– В целом да, но, вообще – нет. Ну то есть именно в этот вот раз – точно нет. Там, понимаете, системы жизнеобеспечения же ещё, еда опять же у них не привозная, её выращивать нужно. И всё это ограниченное, на вот столько вот людей. Не хватит на всех, понимаете? В общем, придётся, потерпеть. Лет через пятьдесят обещали точно запустить новую миссию с бессмертными и вот тогда…

– Что?! Что тогда?! – в бессилии орал Сергей.

– Как что? – взгляд парня метался по кабинету, но коллеги только отводили глаза и старались казаться незаметными. – Тогда очередь снова продвинется! Прям резко. И вы сразу же получите разрешение!

Нора встала и, шатаясь, пошла вон из кабинета. Сергей бросился за ней, подхватил под руку.

– Мы вернёмся… – пообещал он, сверкая чёрными от гнева глазами.

Дверь хлопнула, и Павел осел на стуле.

– О, боже, – ахнул, глядя через монитор на ожидающую за дверью очередь. – Ещё шестеро!

 

 

Ужина в доме не было. Норы тоже.

Где она могла так задержаться?

Конечно, Сергею стоило только набрать номер, чтобы всё узнать, но что-то останавливало. Где-то глубоко внутри возникла и никак не хотела исчезать мучительная догадка, настолько мучительная, что он просто не мог дать ей шанса стать реальной. Даже если это означало страдать неведением.

«Она ушла», – пульсировало в голове, набухало, будто раковая опухоль, – «Она не выдержала и ушла. Она больше не вернётся. Это конец. Она ждала слишком долго».

Такой очевидный и такой невозможный вывод…

То и дело вспоминалась утренняя ссора:

– Крыша течёт, краска облупилась, – кричала Нора. – Они же говорили этот дом простоит века! Ты говорил!

– Но он стоит, милая! И никто не говорил, что о нем не придётся заботиться.

– Да, но мы живём здесь всего пятьдесят лет, Сережа! И столько денег в ремонт всаживаем! Как же так?! Как же все эти прорывные технологии? Где они?!

– Тут ничего не поделаешь, Нора. Мы сами его выбрали…

– Сергей, – выдавила женщина, стараясь говорить ровнее. – Ты помнишь, что тебе лёгкие пора менять? Сколько там по тех. характеристике осталось? Лет пятьдесят? И где деньги взять, если мы только и делаем, что ремонтируем этот чёртов дом?!

– Я помню, я посчитал, прикинул. Может быть, нам одобрят кредит…

– Нам ещё тысячу лет гасить предыдущий!

Сергей отвернулся, встал к окну, вздохнул. Как назло, воздух вошёл в грудь с хрипом и каким-то нечеловеческим свистом. Мужчина стукнул по рёбрам, откашлялся, звук исчез. Он склонил голову, искоса глядя на жену и предложил вкрадчиво:

– Давай сдадим детскую?

Нора, как от пощёчины, переменилась в лице. Конечно, они оба понимали, что это выход, и всё же… Женское сердце по-прежнему лелеяло надежду. Ночами снилось, что она становится матерью, баюкает дитя. И сдать комнату значило ровно то же, что разрушить её молитвенный алтарь, растоптать веру и осквернить святыню.

– Нора, нам ведь могут и не дать разрешения… В ближайшее время. А так – сможем закрыть долги.

Жена выпрямилась ровно, лицо скривилось, и, вздёрнув подбородок, она произнесла, что кнутом хлестнула:

– А давай представим, только на секундочку, что нам никогда не одобрят ребёнка? Просто пофантазируем... Как мы будем жить тогда?

Сергей распахнул глаза, похолодел. Такой жену он ещё ни разу за целую бесконечность не видел. Тем временем она дёрнула плечами, словно скинула с себя что-то и вышла молча. Из комнаты, а затем и из дома.

Вернувшись с работы, Сергей не застал жену и теперь сидел, гадая, увидит ли её ещё?

И в момент, когда он, наконец, решился расставить все точки и взялся за телефон, вдруг провернулся ключ в замке и входная дверь распахнулась.

Мужчина вскочил и ринулся в прихожую. Нора снимала влажную от грязного дождя защитную куртку. Она выглядела несколько растрёпанной непогодой и в то же время необычайно живой. Щёки её раскраснелись и словно покруглели, глаза в капельках влаги потемнели, и вся она будто вытянулась, постройнела.

Женщина обернулась к мужу и полным восторга голосом объявила:

– Сережа, нам одобрили!

– Что? – не сразу сообразил всё ещё не отошедший от переживаний мужчина.

– Ребёнка!

Нора вытащила карточку-разрешение. Бумажную. Помахала ей в воздухе, радостно подпрыгивая.

Сергей застыл. По телу пробежал холодок.

– Мне пришлось соврать, что мы оба технически укомплектованы на ближайшие триста лет, так что надо срочно где-то достать денег, чтобы заменить тебе лёгкие. Или мы срежемся на финишной проверке…

Сергей молчал. Он стоял с открытым ртом, белый, как луна чёрной ночью, и молчал.

Но то было и не важно. Нора ничего этого не замечала.

– На какое время назначено оплодотворение? – спросил он сухо. В груди снова засвистело.

– Через полгода! – счастливо взвизгнула женщина.

«Лёгкие – три тысячи, крыша – ещё две с половиной и ребёнок… Ничего не выйдет», – прикидывал в уме, немея от страха сказать об этом жене, Сергей. Денег не хватало даже на его жизнь, не говоря уже о ребёнке.

– Я попытаюсь занять у родителей, – тарахтела тем временем Нора, суетясь на кухне. Из холодильника на стол перекочёвывали лучшие, что есть в запасе продукты, всё самое лакомое и вкусное, хранившееся столетиями для особенного случая. – Уверена, мама сможет одолжить пятьсот коинов, или даже семьсот!

«Семьсот… Нора, господи, нам нужно шесть тысяч!» – кричал и плакал внутри Сергей.

Но она была так красива сегодня. Очаровательна. Так, как когда-то тысячи три лет назад. Она пышела жизнью и наполняла ею всё вокруг.

«Не сегодня», – трусливо решил Сергей. – «Сегодня я не отниму этого у неё».

 

 

 

– Справки все принесли? – доктор листал на планшете собранные Норой документы. Медсестра за стенкой гремела приборами.

– Да… Да, все, – женщина теребила пальцами кончики пояса.

– Здесь не хватает заключения о технической полноценности вашего мужа…

Сергей достал свой планшет и направил доктору документ.

– Всё верно, – подтвердил он. – Но у меня есть другая. Вот доказательство материального обеспечения ребёнка одним родителем до возраста работоспособности.

Лицо Норы удивлённо вытянулось.

– Что? Что это значит, Сережа? – спросила она, начиная дрожать.

– Мы выйдем, если позволите? – кивнул мужчина врачу и, прихватив жену за локоток, вывел в коридор.

– Я заложил органы, Нора.

– КАК?!

– Мы не могли оплатить и ремонт дома, и мои лёгкие, и ребёнка. Ты же знаешь это.

– Но ты же говорил, что всё решишь…

– И решил. Нора, у нас будет ещё пятьдесят лет до того, как мои лёгкие откажут, а сердце и всё остальное вынут и передадут другим. Я успею увидеть, как он вырастет и у нас будут деньги. Ну а после… После – дело за тобой.

– Нет, милый, нет. Мы же вместе хотели… – она запнулась, – Мы ещё можем всё решить. У нас будет пятьдесят лет, мы что-нибудь придумаем, всё изменится, всё наладится!

Она уткнулась ему в грудь и расплакалась.

– Конечно, милая. Конечно, – повторял Сергей, поглаживая жену по волосам. Вдруг Нора отстранилась резко и зло, прорычала:

– Я не готова поменять тебя на ребёнка! Нет, не готова! Мы подождём ещё. Мы всё заплатим, а потом вновь попросим разрешение!

Сергей заглянул в её решительное, сердитое лицо, вытер большими пальцами слезинки с подбородка и ответил мягко:

– Нет, любимая, нет. Чтобы что-то изменилось, должны стать другими мы сами. Было более чем достаточно времени всё поменять, знаешь? Но мы не смогли. Здесь нужно нечто большее. Нужны новые люди, иные. Те, что будут хотеть перемен, будут смотреть в грядущее, не стискивая зубов. Которые не будут ждать, не будут терпеть. Не мы, Нора… По крайней мере, не я… Знаешь, что я думаю: просто мы другие и перемены не наш удел. Но вот ребёнок... Нора, только подумай. Он может быть другим. Он будет другим, если ты захочешь. И наоборот, он тот самый толчок, чтобы меняться. Ради него и вместе с ним.

Женщина мотала головой, не желая слушать. Слёзы текли по её щекам, капали мужчине на руки, забирались под манжеты рубашки.

– Нора, поверь, это лучшее решение из всех, что я мог принять! Это большее, что мог сделать, чтобы ты была счастлива. Обещай мне. Нора, посмотри на меня! Обещай!

Кроткий кивок – начало новой жизни.

 

 

 

– Поздравляю, у вас мальчик!

От волнения Сергей вновь засвистел, как древний чайник.

«Мальчик! О, господи, я отец! У меня сын!», – он плакал не таясь. Акушерка вынесла маленький пищащий комочек и позволила отцу подержать дитя.

Он вцепился в кулёчек, страшась уронить, улыбнулся сквозь слезы, лежащей на больничной кушетке Норе – серой от усталости, но счастливой, ликующей. Она протянула мужу руку, погладила грубую ладонь.

– Совсем как ты! – сказала хрипло, кивнув на малыша.

Сергей опустился рядом с женой на колени и оба родителя склонились над сопящим кулёчком. И глядя в сморщенное красное личико, мужчина прошептал:

– Три тысячи сто восемьдесят пять закатов и рассветов. Сорок девять лет игр. Сорок девять лет детства. Господи, три тысячи лет – ничто по сравнению с этим. Ничто по сравнению с одной новой жизнью.

И этого стоило ждать.