Наталия Кравченко – все публикации автора

Внешность птицы меня поразила: круглая крепкая голова с внимательно и сурово изучающим меня круглым глазом, мощный размах крыльев, стремительный хвост, хищные цепкие когти. В нём не было ничего жалкого, сиротливого, суетливого, как в других кормившихся у меня птицах. Казалось, он совсем не боялся меня, от которой теперь зависела его судьба, не признавал за мной права сильного. Когда я брала его в руки, сердце птенчика не трепыхалось под кожей, а билось спокойно и мерно. Глаз смотрел серьёзно и почти презрительно. Мне становилось не по себе. Что-то дьявольское было в этой птичьей твари.

«И, всхлипывая, затихнуть, как в детстве, когда простят» (Цветаева). «Ты не знаешь, что тебе простили», – писала Ахматова. Бродский говорил, что у него всю жизнь в памяти эта её строка из «Шиповника». Это не только о себе. Это ответ души на существование. Прощающий всегда больше обиды.

Что изменится оттого, что произнесёшь это слово? Люблю. Как будто дверца захлопнется. Это же просто звук, ничего больше. Важна суть, а не оболочка. Мне никогда не нужны были слова. Что они могут добавить к тому, что уже есть? ЭТО в воздухе стоит, я это кожей чувствую – любовь. Вот он просто посмотрит, что-то незначащее спросит, а я уже чувствую. Или не чувствую, сколько бы он соловьем ни разливался. Зачем все эти знаки – цветы, подарки, нежности, если нет главного? А если оно есть, то всё это само собой появится, автоматически: и слова из груди вырвутся, и последний грош на подарок потратишь, потому что хочется радости другого, как своей.

Он писал обо всём, что было ему дорого. И особенно запомнилось одно письмо, похожее на исповедь, где он рассказывал в стихах историю своей первой любви – о встрече с девушкой в сиреневом берете...