Рок-музыка – это поросль песенно-сценического жанра, и всё образное встроено в неё изначально. Второй её исток – джазовые наигрыши и импровизы. Это уже нечто от зримых образов отходящее – самоуглубляющееся, медитирующее и всякие переливы души изысканно кодирующее. Однако джаз, поскольку он есть камерно-лирический жанр, не дотягивает до масштабного симфонизма – аналога литературных эпопей. Великое откровение рок-музыки семидесятых – её элитная поросль, так называемый «симфорок» (или «прогрессивный рок») – новый небывалый синтез эпоса и лирики и его изысканная связь с событиями и зрительными образами насущной жизни.
Странно это для меня начиналось.

В сегодняшнем мире, где идут жестокие и коварные ментальные войны, где "хозяева планеты", привыкшие за многие столетия и даже тысячелетия возводить себя в "избранные расы" (вот где эпицентр клокотания эго!) и уничтожать этнос за этносом, превращая целые регионы в колонии, захват территорий осуществляется чаще всего за счет захвата сознания.

Я сижу на берегу и смотрю на Тартарский ручей. В ручье отражается небо. И теперь я смотрю на ручей и на отражение неба. Кто-то в просторах играет в чатрангу, вот и меня подняло спозаранку. И так мне исхоложено и отлажено хорошо, что я не знаю, где тут я, а где — мутный и трепещущий поток кое-где заплатанной, но чарующе гладкой ткани.

...Надю я всё-таки пригласил на последний танец. Её скромные коричневые брючки могли взволновать разве одним своим фактом – любого, кроме меня. Ни слов, ни искр не проскочило меж нами – и взгляды смотрели по сторонам – и даже тепло от неё казалось далёкого, приглушённого, ритуального свойства. Истинно, истинно говорю вам: была мне нужна только память об этой любви и весне! С ней, а не с Надей я и остался.