...То был год перелома, перевала, высшей отметки в географии жизни. После него пошло кружиться и ускоряться моё уходящее лето – и понеслось, понеслось суматошно... А раньше весь мир лежал под ногами в низу Эвереста: лёгкое кислородное голодание... триумфальный флаг на высоком сугробе... фото на память с узкоглазыми проводниками... Но очнёшься, бывало, душным тревожным утром, и вспомнится вещий сон: ночной вокзал, скамья в пустом и тряском вагоне – и за тёмным окном ты сам в его отраженье – в нескончаемом пути в никуда.

Сновидческие волки могут быть похожими на резвящихся щенков. Они будут грызть палочку или косточку, подпрыгивать, выгибать спинку, вилять хвостом и играть со спящим человеком. А могут быть похожими на взрослых сильных животных, и тогда они будут просто стоять и смотреть на вас или на горизонт, который, вероятно, для спящего человека невидим. Но это их хрустальный горизонт, над которым вырастает, как голубой цветок шаманов, на длинном змеящемся стебле Полярная звезда. Для волков эта звезда — самая важная, и даже будучи скрытой от глаз, она освещает и волчий путь, и радужку волчьего ока, потому глаза волков — ручных и диких — светятся таким странным небесным светом.

Философ конкретики, Мамардашвили разбил интересный сад трудов, сияние от которого не меркнет.

Их присутствие в городе сильно затягивалось. Было непонятно, кто они, кем направлены и направлены ли вообще. Они этого не объявляли, а листовки с новыми правилами общественного порядка, которые были теперь развешаны по всему городу, никто и никак не подписывал. Полибин, конечно, знал, что фронт давно уже отодвинулся на юг, и теперь на километры вперед хозяйничали красные. Однако кто же все-таки были эти конные, он не понимал. Остервенелость и бессмысленность их действий говорили лишь об одном: либо они лишились командования и откололись от общего наступления на белых, либо не имели к фронту вообще никакого отношения и были обыкновенными бандами, доедавшими падаль Гражданской войны.