Какой значимый вывод мы можем, по сути, сделать из того факта, что способность мыслить возможное – эволюционный инструмент выживания?
Формируя образы отличной от сложившейся реальности, разум отыскивает способ достижения цели – улучшения жизненной ситуации (хотя деструкция также может стать сознательной целью.) Взгляд в перспективу, иными словами, не просто атрибут сознания. Воображение – сущность разума.

Счастливое бытие не бывает однородным и длящимся, ибо станет тогда незаметным. Оно распадается на струйки, созвучия разных тональностей – чтобы одни попеременно оттеняли другие и мешались с обрывками мыслей, немыми вопросами, видами на кого-то, печалью о ком-то...

Что изменится оттого, что произнесёшь это слово? Люблю. Как будто дверца захлопнется. Это же просто звук, ничего больше. Важна суть, а не оболочка. Мне никогда не нужны были слова. Что они могут добавить к тому, что уже есть? ЭТО в воздухе стоит, я это кожей чувствую – любовь. Вот он просто посмотрит, что-то незначащее спросит, а я уже чувствую. Или не чувствую, сколько бы он соловьем ни разливался. Зачем все эти знаки – цветы, подарки, нежности, если нет главного? А если оно есть, то всё это само собой появится, автоматически: и слова из груди вырвутся, и последний грош на подарок потратишь, потому что хочется радости другого, как своей.

Через много лет видишь это всё как бы в перекрестье двух прожекторов. Один свет беспощадно яркий, как божий перст. Другой тусклый, мудрый, примиряющий. Наши память и совесть стареют вместе с нами – и под закат им не в силах уже раскалять нас докрасна, а разве что мелко покалывать. Чем сильнее обжигает первый свет, тем упорней второй его смягчает – словно бы к очевидному «ничего уже не вернёшь» пристраивается вовсе не очевидное «а разве могло быть иначе?»