Публичная профессия (7) –
Наталия Кравченко –
(24/09/2024)
...репортёр попросил меня прислать снимки. Я выслала пять лучших своих фото – на выбор. Все они были забракованы: "Редактору не нравится, когда открыт рот".
– Так я же стихи читаю, это же лекционный зал, разве не видите? Стол, цветы, слушатели…"
– Неважно. Рот должен быть закрыт!
И вот так же в интервью они стремились мне закрыть рот, всовывая в него свой редакторский кляп.
– Так я же стихи читаю, это же лекционный зал, разве не видите? Стол, цветы, слушатели…"
– Неважно. Рот должен быть закрыт!
И вот так же в интервью они стремились мне закрыть рот, всовывая в него свой редакторский кляп.
Публичная профессия (6) –
Наталия Кравченко –
(19/09/2024)
«Этот год проходит для меня под знаком Натальи Максимовны Кравченко. С 1995 года Вы, оказывается, проводите здесь свои вечера, а я ничего не знал! Никто не сказал мне об этом. Я все уши прожужжал всем про Ваши вечера. Еду на них из совхоза ЦДК, с Зоналки, на двух транспортах. Но для меня это не препятствие. В маршрутке читаю Ваши стихи, и один раз даже проехал свою остановку. Все смеялись. (...)"
Публичная профессия (5) –
Наталия Кравченко –
(11/09/2024)
– Товарищ! Хотите, я Вам сейчас лекцию о Галиче прочитаю?
Одни смотрели на меня с недоумением, чуть не шарахаясь. Другие извинялись, ссылаясь на занятость. Третьи вообще не понимали, о чём речь. Наконец какой-то интеллигент согласился послушать. Я повела его за руку к эстраде, боясь спугнуть, как трепетную дичь.
Публичная профессия (4) –
Наталия Кравченко –
(05/09/2024)
...лучше бы, конечно, чтобы этого визита не было. Он мне стоил, по словам Остапа Бендера, «веры в человечество». Я шла туда, как в храм, с цветами, думала: вот дом, где сам Галич бывал, а вышли мы оттуда – как помоями облитые.
И как отвратительны эти их тяжбы, делёжка наследства, архива. (Как тут не вспомнить у Галича: «А над гробом встали мародёры и несут почётный караул»).
И как отвратительны эти их тяжбы, делёжка наследства, архива. (Как тут не вспомнить у Галича: «А над гробом встали мародёры и несут почётный караул»).
Публичная профессия (3) –
Наталия Кравченко –
(03/09/2024)
Этот вечер, эта поездка была – как очищающий удар грома, как молния, осветившая на мгновение мрак нашей жизни.
Публичная профессия (2) –
Наталия Кравченко –
(28/08/2024)
Об этом клубе я могла бы рассказывать часами. Это наше детище, это целая эпоха в моей жизни! Но постараюсь коротко, самую суть.
Публичная профессия –
Наталия Кравченко –
(25/08/2024)
Человек жив, пока мы его любим. Поэт не умирает, пока он живёт в сердце любящего его читателя. А ведь многие прекрасные поэты серебряного века почти неизвестны широкой массе людей. И, значит, как бы мертвы для них. А ведь это целый пласт нашей культуры. Мне захотелось возродить, оживить их имена в нашей памяти, даровать им это бессмертие в наших душах. А. Кушнер писал мне в одном из писем: «Вам благодарны тени всех поэтов, о которых Вы рассказываете». Мне хочется верить, что это так".
Записки из Радиодома (6) –
Наталия Кравченко –
(16/08/2024)
Как я ненавижу этот тупой, самодовольный, толстокожий оптимизм, не желающий слышать чужую боль, равнодушный и нетерпимый ко всему, что нарушает его сытое благополучие. Извечное «сделайте мне красиво». Главное, чтоб мой взгляд, мой слух ничто не оскорбляло, не тревожило, не царапало, а что там, как там на самом деле – наплевать. «Кто плачет там? Мне слёзы не видны...»
Записки из Радиодома (5) –
Наталия Кравченко –
(13/08/2024)
...У них была стойкая аллергия на эту самую культуру, будь она неладна. Что ж поделать, если канал, который им было доверено возглавить, носит название, при звуке которого хочется схватиться за пистолет? И о зрителях этого канала они судили по себе и себе подобным. В этом я очень скоро убедилась.
Записки из Радиодома (4) –
Наталия Кравченко –
(07/08/2024)
С одной стороны, это была любовь патологическая, противоестественная для журналиста, когда пытка кажется блаженством. С другой — это была необычайно плодотворная любовь. Она меня вдохновляла на новые передачи, идеи, замыслы. Я подсознательно искала повод зайти к нему в кабинет, жаждала его похвалы, скучала по следам его красного карандаша, даже специально писала много лишнего, чтоб он потом вычеркнул.
Он ничего не замечал.
Он ничего не замечал.
