Проза

В этом чертовом Аиде фонари вырубаются в два часа ночи. Не успеешь как

следует приглядеться, и - уже ничего. Только тени бродят в потемках.

Кругами, кругами... Как будто накручивают километры. На большие спидометры -

где-то в паху. Вероятно, от этого топорщатся брюки.

И машины - длинные катафалки - тем же кругом и в том же ритме. Подсвечивая

фарами пустоту, разукрашивая асфальт желтыми пятнами. Иногда гудят - как
хищные птицы - гортанным выкриком.

Мрачная императрица сидит на лавочке. Докуривает бычок. "Ваше императорское

величество, - суетится Суворов, - до первой звезды нельзя". - "Разуйте
глаза, светлейший, - все небо в звездах".

Пахнет дождями и вымоченной травой. Пахнет сиренью, мышиной шерстью. Этот

запах окраин куполом навис над Аидом. Гниет земля, и тянутся кверху
сладостные пары.

- Полюбите нас грязненькими, - громко заявляет императрица.

- Что вы, матушка, вы чисты, как ягненок, - лепечет Суворов.

- Мадам, закурить не найдется?

Это я, красивый, в белой рубахе со стоячим воротником, в черной широкополой
шляпе и черных джинсах.

="02_092.jpg" hspace=7>

- Сами, батюшка, окурочки подбираем...

- А у вас, Александр Васильевич?

- Не курю-с. Спросите у Жукова.

- Георгий Константиныч, угости папироской.

- Молод ты больно, молодой человек.

- Жмотится он, - говорит Рокоссовский. - Всегда одеяло тянул на себя.
Народный герой, бляха-муха.

Они еще долго спорят.

А я, красивый, в черной рубахе и белых штанах, отправляюсь дальше.

- Мужичок, мужичок, дай пивка глотнуть?

- На фига тебе пиво, дедушка, ты ж и так хмельной?

- Это я не от пива. Это я от любви.

- Кого же ты любишь?

- Себя люблю, мил человек.

Тени мелькают, сталкиваются, проходят мимо.

- А кто ты, дедушка?

- Я - астроном. Помнишь комету Галлея?

- Помню. Месяц болталась над нашей общагой.

- Так я вот и есть Галлей.

- А я - наследный император Японии. Весь белый - в белых брюках и белой
рубашке. У тебя, дедушка, есть махорка?

- Я пейотлем балуюсь. Он для здоровья пользительней.

- Ладно, давай.

И тени расцвечиваются цветами. Красные грешники, синие грешники, голубые...

Мимо крадется эфирное тело. Делает вид, что не видит.

- Кастанеда - дурак! - кричу вдогонку.

Не слышит. Или делает вид.

- Хорошо тут у вас...

- Так чего же хорошего? Аид ведь, царствие мертвых.

- Все равно хорошо...

И я, совершенно черный, в черных штанах и черной рубахе, растягиваюсь на
лавочке и гляжу в небеса.

Надо мной проплывают: комета Галлея, императрица в пышном наряде, Суворов с

горящей звездой во лбу, Кастанеда под ручку с доном Хуаном, Георгий

Константинович Жуков на лошади маршала Конева, и сам маршал Конев, который

машет погонами и курлыкает, как журавель...

Серые тени, черные тени, белые тени. Кругами, кругами, кругами...