Литературная критика

"Песня моряка" Кена Кизи. Книга, которую мог бы написать МакМёрфи
после лоботомии

Николай Рубанов, саксофонист, с которым мы собираемся в составе

саксофонного квартета САКС-МАФИЯ отправиться в плаванье по Рейну,

Майну и Дунаю, принес мне для ознакомления отпечатанный в Германии

подробный план странствий и мероприятий. Мое внимание привлек
следующий пункт:

Культтеплоход "Болеро" - день 2 воскресенье, 01.06.2003 Дюссельдорф

До обеда 10.00-12.30 Беседа за круглым столом

Встреча официальной делегации с представителями правительства Земли (!)

="03_151.jpg" hspace=7> Кен Кизи

На ум мне сразу пришел "Полет над гнездом кукушки" Кена Кизи и его

концепция "Комбината". Я читал впервые опубликованный перевод в

журнале "Новый мир", будучи не то школьником, не то студентом, и был

поражен, что не только у нас, в СССР, но и в Америке - стране
свободных людей - существует этот "Комбинат".

Впоследствии, посмотрев фильм Милоша Формана, я был несказанно

разочарован. Никакого Комбината, только отдельные нарушения в
отдельно взятой психиатрической лечебнице.

Что-то стало проясняться, когда в руки мне попался

"Электропрохладительный кислотный тест". Человеческому сознанию

свойственно искать смысл везде и приписывать его всякой бессмыслице.

Русскому человеку свойственно было в 50-80-е приписывать некий

сверхсмысл всему, что приходило с Запада. Поп-песенки 60-х и особенно

70-х в среде новосибирской физико-математической школы-интерната №165

(ФМШ) или Новосибирского Университета (НГУ) приобретали какой-то

масштаб вселенских космических откровений. Проецировали свой

внутренний мир на окружающие явления. Все это сопровождалось

рассказами старших товарищей о волнениях в Университете в 1968 году,

когда 14 Институтов Сибирского Отделения Академии Наук выступили с

протестом против ввода советских войск в Чехословакию, на

Университете появились надписи "руки прочь от Чехословакии!", когда в

Академгородок вводили войска, когда были ликвидированы студенческие

клубы, от которых нам остались лишь названия и немногочисленные

свидетели. Сопровождалось нюханием эфира, хождением по Академгородку

босиком, ношением длинных волос, самоубийствами. В Академгородок

приезжали Стругацкие, читали нам свои запрещенные книги. Мы

раздобывали пластинки поздних "Битлз", ранних "Deep Purple", "Led

Zeppelin", переписывали их тайно на немногочисленных катушечных

магнитофонах, устраивали публичные чтения только что напечатанного в

журнале "Москва" булгаковского "Мастера". Что касается меня лично, то

все это привело к моему исключению из школы за 2 месяца до выпускных

экзаменов (за пластинки и чтение вслух журнальной версии).

Понятно, что в таком контексте Кен Кизи воспринимался, как борец с

"комбинатом". Сейчас большинству нынешней молодежи все это очень

трудно объяснить. Мы жили в мире без денег, в очень идеалистическом

одухотворенном творческом мире. С "проказниками" нас объединял отказ.

После большого поражения героизм кажется неуместным. В Польше после

Второй Мировой Войны даже такое литературное движение было -

"антигероизм". Сейчас, когда надежды 60-х не оправдались, а "мирные

революции" 80-х оказались Большим Обманом, любое проявление

какой-либо активной позиции кажется по меньшей мере неприемлемым.

Недавно получил от своей приятельницы на эту тему письмо из Нью-Йорка

(предваряю: Игорь - это мой брат): "Сергей, может быть я сообщу тебе

что-то новое, если ты не догадываешься, на концерты Игоря и пришло-то

довольно мало народу... Главное - здешней русскоговорящей молодежи в

основном кажется, что идея "Гражданской обороны" устарела. Здесь,

сказать без обиняков, люди хотят или развлекаловку, или что-то

продвинутое, типа электроники, крутого фьюжена, пусть Ворлд мьюзик.
Все устали от протеста в ТАКОЙ форме."

Ну и Кен Кизи при менее экзальтированном освещении оказался

выразителем даже не своего поколения, а просто тем самым лидером

"проказников", что так ярко описан Томом Фуфлом (Вулфом - забавная

опечатка сама собой получилась, честное слово, не нарочно!).

"Не современно" сейчас все это проказничество. Современно работать,

работать и работать. Любой труд в Америке почетен. Нужно уважать

вкусы и потребности простых американцев. А потом, соответственно, от

этого труда "оттягиваться", "улетать". Вот так и проводить время...

В молодости он шалил, проказничал, вещества употреблял разные,

запрещенные федеральным и штатными законодательствами. Привлекался к

уголовной ответственности. А теперь - это истинно американский

писатель-патриот, который готов разделять заблуждения своих
сограждан.

И поэтому последнее произведение Кена Кизи - это удивительно

безвкусный, затянутый то ли роман, то ли сценарий про Американскую
Мечту на Диком Диком-предиком Западе - на Аляске.

Сейчас, когда немодно протестовать, а модно потакать всем низким

вкусам, заблуждениям и прихотям публики, Кизи пишет в стиле плохих

голливудских боевиков с их глупыми блондинками, крутыми парнями и

сумасшедшими профессорами. Одним из любимых мифологических образов

американской массовой псевдокультуры является Русский Злодей.

Кен Кизи решил переплюнуть попсню - у него фигурируют аж целых 3
русских нехороших человека:

1. Отец главной героини Алисы, алкаш, который и умер-то, пьяным

свалившись за борт, успев перед этим изнасиловать свою дочь.

2. Сын главной героини от кровосмесительного соития. Главный Негодяй,

к тому же еще урод, альбинос, пассивный педераст и доносчик.

3. Русский Православный священник, который на самом деле в

Православного Бога не верует, а когда наступают природные катаклизмы,

внезапно переходит в Истинную Католическую Веру, и начинает шепотом
молится на латинском языке (отец Прибылов).

Вообще, на Православие множество нападок рассыпано то тут, то там по

тексту. Особенно негодует Кизи на то, что эскимосы и индейцы (он их

презрительно именует ПАПами) до сих пор исповедуют православие.

Как и в обычном американском кино - американцы с трудом постигают

фикшн, более популярны правдивые истории из всамделишной жизни типа

"как я заработал первый миллион" или как герой - бывший полицейский

спасает человечество от инопланетян-динозавров при помощи шампуня

"Хед энд Шолдерз". Художественные произведения, чтобы пробиться к

читателю/зрителю, должны нести какую-нибудь специфику

профессионально-познавательную. Ну, скажем, сериал об адвокатах, в

котором зритель узнает, что такое "убийство первой степени" и что

такое сделка между правосудием и обвиняемым, или о больнице, скорой

помощи какой-нибудь, или про ныряльщиков, хакеров и т. п.

"Песнь моряка" - это про рыбаков. Поэтому в ней перечислены разные

снасти, радары и локаторы, навигационное оборудование, бортовые
компьютеры.

Когда же доходит дело до описания женщин, то ведут они себя, будучи

как бы эскимосками и алеутками, но в то же время и нормальными go-go

girls из лос-анджелесского бара: "Show me your tits!". То есть как бы

такие Памелы Андерсон, но с раскосыми глазами. И ездят себе по Аляске

topless на велосипедах, как ни в чем не бывало (на фантастической
Аляске Кена Кизи нет ни мошки, ни комаров).

"Вернулся с работы, закончив колдовать над дросселями, и застал Джину
завтракающей нагишом в лучах утреннего солнца".

"На лице платиновой секс-бомбы Джины написано удовлетворение... Она

читает вслух бабушкину Библию в переплете из мягкой белой оленьей

кожи. На носу у нее очки, волосы завиты, на голове шляпка вроде той,

в которой щеголяла Салли Филд в "Летучей монахине"".

Что это?

Вот еще один из образчиков - диалог Юной Прекрасной

Эскимоски-Кинозвезды и Некогда Прекрасной Алеутки:

" - Меня воспитали монахини из ордена иезуитов. А вы - православная.

Ким, калека, тоже воспитан в русской православной вере. Поэтому он

такой раздражительный. [...] Кстати, а почему мы так быстро идем?
Разве мы куда-нибудь опаздываем?

[...]

- Нет, мы никуда не опаздываем... Я просто привыкла быстро ходить по

этому замечательному городу, чтобы не вдыхать запах собачьего дерьма.


- Вот видите? Именно это я и имею в виду. Иезуиты говорят: "Не

спешите, вдохните запах цветов", а православные кричат: "Скорей,
скорей, чтобы не нюхать собачье дерьмо".

- И ты считаешь это правильным? А если вокруг нет ничего, кроме
собачьего дерьма?

- Тогда иезуиты советуют сажать цветы."

Тут мне припомнилась фраза отца Иоанна (в миру кинорежиссер и

киноактер Иван Охлобыстин) - осведомленность американцев в отношении
Православия ограничивается фильмом "Дракула".

Собачье дерьмо, очевидно, своим происхождением обязано образу

американской демократии в "Песне моряка" - Ордену Бездомных Дворняг:

"Орден Бездомных Дворняг обладал определенным влиянием, несмотря на

свою сомнительную репутацию. В каком-то смысле это был аляскинский

вариант Монашеского клуба, если вы можете представить себе Монашеский

клуб, в который входят рыбаки, разбойники с большой дороги, докеры,

водители грузовиков, летчики, хоккейные болельщики, моряки, гуляки,
завязавшие наркоманы и падшие ангелы."

Читая "Песню", на Аляске невозможно представить себе ничего, кроме

какой-то помойки, старых битых автомобилей, загаженной и покореженной

природы, одичавших свиней и собак. Невозможно сравнить это с

реальностью. Несколько раз у меня наклевывались какие-то перспективы

побывать на Аляске - то после окончания съемок с ТРИ"О" и Сайнхо

Намчылак в "Миражах" братьев Алейниковых, то несколько лет назад -

встречать Новый Год с Федором Конюховым. Но не судьба пока... И самое

забавное: Аляска Кена Кизи по климату напоминает, как это ни

удивительно, Землю Санникова. Помните такое произведение

научно-фантастическое? Там, отправляясь на полюс, русская экспедиция

натыкается на земной рай. Как бы Миклухо-Маклай в Заполярье... Так

вот, Аляска у Кена Кизи по климату примерно как Сан-Франциско. То

есть принцип простой такой, американский: весь мир - Америка.

Ориентироваться надо на читателей-американцев, которые мало

представляют себе жизнь за пределами родного штата.

Для наиболее въедливых, продвинутых читателей Кен Кизи поясняет между

делом, что он перенес действие своего сочинения в будущее, утепленное

до среднекалифорнийской температуры парниковым эффектом. Утеплим

планету, чтобы жить стало лучше, жить чтобы стало веселее! Иначе

суперзвезды с раскосыми глазами не смогут с обнаженным бюстом по
Аляске на угнанных велосипедах колесить...

Заканчивается повествование внезапно. Как будто вдруг Кизи надоело

писать, или он внезапно пересчитал страницы, и оказалось, что он даже

слегка перевыполнил условия договора с издательством. Перерасход

творческого запала произошел. "Песня моряка" заканчивается идиотской

вставкой из учебника природоведения или, точнее, из реферата,

найденного в Интернете по ключевым словам. Это, чтобы не подумали,

что все это было не про Аляску, или чтобы не заподозрили, что автор
там никогда не был и вечной мерзлоты не видал.

Откуда же взялась первая восхитительная книга? Что произошло с Кеном
Кизи к концу XX века?

Может быть, это ему за попытки подсаживать на наркотики ни в чем не

повинных и не подозревающих ни о чем американцев? Или исполнение

судьбы, которую он сам себе в "Полете над гнездом кукушки" напророчил?

Венедикт Ерофеев предугадал в "Москве-Петушках" болезнь, которая

сначала лишила его голоса, а потом, через два десятилетия, убила.

Курехин на концертах в конце 80-х тоже предугадал свой конец - в

середине концерта он играл стремительный пассаж вниз и падал из-за

рояля, симулируя сердечный приступ (умер от саркомы сердца

девятнадцать лет спустя). Можно продолжать... Может быть, Кен Кизи

предугадал в своем раннем произведении свою судьбу? Вождь Швабра

убивает лоботомированного МакМёрфи, чтобы тот не дискредитировал

собой идею борьбы, чтобы пациенты не поверили во всесилие Комбината.

Тут хочется добавить слова из песни "Но мир оказался сильней..." В

современной реальной Америке таких индейских вождей уже нет.

Жаль...