Искусство

Путешествие Русской Сакс-Мафии из Майна в Дунай. Франконские сепаратисты и саксонские анархисты

Культуртеплоход «Болеро», частично арендованный Федеральным Союзом Немецких обществ Запад-Восток (BDWO) для германо-российской акции (см. «Срущий поэт между романтикой и реваншизмом»), закончил рейнскую часть своего плавания и отправился на восток, вверх по Майну. Прибытием во Франкфурт-на-Майне ознаменовалось окончание первой, довольно веселой и живописной части речного путешествия. Большая часть российской делегации, разные там города-побратимы и молодежные организации покинули теплоход. Их место заняла новая порция культурологов и чиновников. Во Франкфурте-на-Майне сошел на берег «Вермишелли Оркестра», оставивший наиболее яркое музыкальное впечатление во всей поездке.

САКС-МАФИЯ и хор «Сирин» продолжили путешествие. За время первой, рейнской части, длившейся неделю, стало ясно, что никакой особенно культурной задачи перед музыкантами не ставилось и выбор нас и «Сирина» обусловлен был преимущественно нашей неприхотливостью. То есть, тем, что мы не требовали никакого особенного аппаратурного обеспечения — микрофонов, усилителей, вообще, электричества. Вторая половина нашего путешествия по германским рекам этого предположения не опровергла.

Во Франкфурте-на-Майне мне ранее бывать не приходилось, разве что случалось проезжать на поезде. Единственный город Германии, в котором в окне вагона можно заметить небоскребы. Из-за этого Франкфурт-на-Майне называют еще Майнхэттен. Горькая немецкая ирония. Разрушен англо-американскими бомбардировками на 93-95%. Оккупационные американские власти не разрешали восстанавливать Франкфурт и всемерно американизировали его, строили небоскребы, намереваясь сделать столицей Германии. Победила однако концепция временной столицы — Бонна. Франкфурт остается финансовой столицей, в нем несколько мейнстримовских джазовых клубов, в которых господствует подражательный проамериканский джаз (боп, кул). В центре города возвышается железобетонный собор какого-то диснеевски-чудовищного розового цвета, белой краской на бетоне нарисованы как бы линии камней... Если бы не дом Гёте, то нельзя было бы и определить, старый ли это город, или новодел. Так и не удалось понять, насколько дом Гёте уцелел в этих бомбардировках. Возможно, это секретная информация, затрагивающая американо-германские отношения. То, что он как бы уцелел, при этом кухонная утварь не совсем та, что была на кухне семьи Гёте, а «подлинная кухонная утварь той эпохи»,— наводит на некоторые сомнения. Вот, к примеру, в маленьком Арле (Франция), где не было ни одного немецкого солдата, американцы произвели «точечную» бомбардировку и разбомбили напрочь дом Ван Гога. Фабрику по производству роялей Bechstein в одноименном австрийском городке и ее столетние склады выдержанной древесины бомбила американская авиация уже 5 часов непрерывно, пока все не сгорело. И так далее... То, что не смогли разбомбить, продолжали разрушать экономическими мерами принуждения уже после войны, как фасады домов в Кройцберге. Ясно, что война эта была не против германского фашизма, германской военной машины (дом Ван Гога в Арле, фабрика роялей в Австрии), сколько против немецкой и шире — европейской культуры. В свете этого мне не кажется случайным и убийство композитора Антона фон Веберна, застреленного американским солдатом на пороге собственного дома уже после окончания войны (Веберн вышел покурить на крыльцо в комендантский час и сразу же был убит).

В доме Гёте экскурсовод обратила внимание на детский кукольный театр, которым играли Гёте и его сестренка. Стоимость его в середине XVIII века превышала годовое жалование служанки в их доме. Мне пришел на память его оппонент Ницше об аристократии: «Грек благородного происхождения находил между высотой своего положения и самым низким положением такое чудовищное количество промежуточных ступеней и такое расстояние, что он едва ли мог отчетливо видеть раба»... Конечно, демократия всегда основана на рабстве, причем количество рабов должно в 7–8 раз превышать количество свободных. А из разговоров и гидом-экскурсоводом (уроженкой Красноярска) я понял, что наша экскурсия была заказана не просто, как ознакомительная с городом, а как имеющая тенденцию/подзаголовок («Франкфурт — колыбель германской демократии»).

Страшные лица немецких пенсионеров и особенно пенсионерок. На левом берегу — вдоль набережной расположены художественные музеи, от изобразительных искусств до музея немецкого кино. Босх в Штеделевском институте. Его персонажи — на улицах Франкфурта. Огромная преимущественно турецкая барахолка на набережной Майна.

Далее, вверх по Майну — Ашаффенбург. Разрушен во время войны англо-американской авиацией (всего лишь!) на 50%. Замок — летняя резиденция майнцского архиепископа. Из экскурсии по Ашаффенбургу следовало, что при архиепископе коррупция была исключительным источником процветания города. 7-й голос майнцского архиепископа при выборах императора Священно-Римской Империи Германской Нации был решающим. В город перед выборами съезжались представители различных князей и партий с щедрыми дарами. Вывод, который напрашивался, но ни разу не был произнесен вслух (о немецкая политкорректность!): продажность, как принцип демократии и католической церкви. Видимо, такие экскурсии должны были иметь большое воспитательное значение. Оказалось, что Ашаффенбург, помянутый, если не ошибаюсь Томасом Манном в «Докторе Фаустусе»,— это еще один «третий» Рим. Один из маленьких захолустных римчиков (как Авиньон?).

Там же в Ашаффенбурге кто-то из писателей пошутил, что на экскурсиях надо разделять публику не на две группы — русскоязычную и немецкоязычную, но на три — выделив еще одну чрезвычайно чванную группу — «из Санкт-Петербурга — города высокой культуры и Владимира Владимировича Путина». В ответ на какую-то реплику петербуржской дамы об Ашаффенбурге я заметил ей, что в Эрмитаже в зале Ватто в вечерний час царит полумрак, так как почему-то не горит половина лампочек в люстре, а сами картины скрыты от посетителей за мутным от старости плексигласом. Петербуржская дама осведомилась, не москвич ли я, после чего сочла мои слова за клевету и личное оскорбление и в течение поездки со мной больше не разговаривала.

После посещения Замка Архиепископа мы с вологодским медиа-магнатом Г. Т. отправились приобщиться к сидру. Иоганн Вольфганг Гете в «Dichtung und Wahrheit» хвалился, что по молодости выпивал то ли 5, то ли 7 литров сидра — и это не кажется пустой похвальбой после того, как отведаешь напитка. Зона сидропроизводства и преимущественного сидропотребления ограничивается землей Гессен и простирается по Майну до города ирландских монахов — Вюрцбурга.

В Вюрцбурге я ничего не узнал ни про процент разрушения от американских бомбардировок, ни про сущность и издержки демократии. Небольшой, но очень красивый городок со старинным мостом через Майн со статуями Св. Киллиана и других ирландских монахов. Мы отправились гулять по городу не с экскурсоводом, а с очень симпатичной девушкой-волонтером из Восточной Германии, которая приглянулась еще одному из САКС-МАФИози.

Вообще хочется заметить, что ГДР сформировала некую народоподобную общность внутри германской нации, чем-то неуловимо близкую нам и почти родную. Что касается девушек, то они безусловно симпатичнее в бывшей ГДР, чем в Западной Германии. Возможно это связано с тем, что на территории Восточной Германии в прошлом обитали славяне (даже немцы знают, что название города Berlin — вовсе не от Bärlein, не имеет никакого отношение к медведю [bär], а от древне-западнославянского «берло» — «низкое место», так же дела обстоят почти со всеми топонимами в Восточной Германии) и в местном населении чувствуется славянская кровь, а возможно — последствия пребывания группы Советских войск.

Может быть, в привлекательности для нас восточных немок существенную роль играет мимика? Западная Германия и Западный Берлин были очень сильно американизованы. Возможно потерпевшие поражение страны и народы имеют некую восприимчивость к элементам культуры оккупантов. Во всяком случае, восточные немцы среди массы сходных с нами мелких, но совокупно значимых черт, выделяются отсутствием американской ничего не обозначающей маски-улыбки. На протяжении тысячелетий мимика была существенным средством общения людей, и улыбка означала симпатию. А вот в американской культуре — стала некой формой соответствия стандарту, ну как прикрывание наготы в общественном месте, отсутствие запаха пота,— и перестала что-либо обозначать в эмоциональном плане. Таким образом — западное лицо, это не лицо для нас, а личина, социальная маска, униформа, наши предки сказали бы «рожа» или «харя»... Губы растянуты в неестественной резиновой улыбке, а глаза злые и холодные. Вот, пожалуй, наших соотечественников и представителей других неамериканизированных (пока еще) народов можно опознать по неформальному выражению лица («...лица необщим выраженьем...»).

Подобное тянется к подобному. Сама Карола рассказала, что однажды, будучи в Австралии по студенческому обмену, познакомилась и подружилась с другой немецкой студенткой, и лишь на обратном пути домой они узнали, что обе — из бывшей ГДР.

Далее по каналу Майн-Дунай — Бамберг, еще один средневековый германский город. Согласно современной легенде покровительница Святая Кунигунда покрыла полами своей мантии Бамберг, наслала облачность и американская авиация почти не разбомбила его. Благодаря единственной (?) упавшей бомбе обрушилась толстенная штукатурка одного из домов и открылось, что средневековые дома в центре — не каменные, а деревянные. В городе существует дом-музей Э. Т. А. Гофмана, который мы не посетили к большому огорчению поклонника мистики — вологодского медиа-магната Г. Т. Особенно запомнился собор: готика/романский стиль/ренессанс/барокко, сад епископа и маленькая Венеция на берегу Регнитца. Один из немногих шансов, а может быть, единственный — увидеть, как выглядели немецкие города до войны. В результате затянувшейся экскурсии мы опоздали на автобус и вынуждены были довольно долго брести к теплоходу вдоль канала Майн-Дунай. Концерт САКС-МАФИИ состоялся в пивной Wilde Rose Keller. Нашему выступлению предшествовали записанные на минидиск башкирские народные бас-гитары и ритм-боксы + башкирские солисты, поющие и танцующие под эту фанеру (ансамбль Гаскарова). А в это время три сотни посетителей этого, скажем, парка, так как огромные столы стояли прямо под открытым небом, пили копченое бамбергское пиво, иногда слегка отвлекаясь на то, чем их пытались развлечь устроители мероприятия...

По возвращении на теплоходе состоялся концерт художественной самодеятельности. Наиболее выделялись приблудный ирландец Патрик О'Бёрн с электрогитарой и италоговорящий болгарин Энцо, работавший в баре теплохода на клавишах. Олег и Тина из православного хора «Сирин» исполнили ретро из репертуара приблатненных пионеров времен моего детства «14 французских моряков».

На следующий день Патрик, оказавшись актером Петера Штайна, читал по-немецки стихи Рильке, Вячеслав Куприянов свои классические переводы Рильке, а утонченная Тина задавала вопросы о филологических тонкостях перевода Рильке на русский.

Я посмотрел в окно: унылый Эрланген, который Кунигунда своим плащом явно не покрыла. Упреждающий визит обербургомистра Эрлангена на борт теплохода «Болеро». Видимо, на Эрланген вблизи лучше вовсе не смотреть.

Wer jetzt kein Haus hat, baut sich keines mehr.
Wer jetzt allein ist, wird es lange bleiben,
wird wachen, lesen, lange briefe schreiben
und wird in den Alleen hin und her
unruig wandern, wenn die Blätter treiben.

Мне 16 лет, ночь в общежитии физико-математической школы-интерната при университете в Новосибирском Академгородке. Серенький томик «Эрлангенских лекций» Гегеля в серии «Философское наследие». Я читаю Рильке девушке, в которую, как мне казалось тогда, я был влюблен.

Окончание следует.