Искусство

На следующий день были заявлены еще четыре самурая: «Кацутоки Умецу
Кики Бэнд». Кацутоки Умецу – это генералиссимус японской
импровизационной музыки. Описание его заслуг составило более
трех четвертей всего пресс-релиза, посвященного фестивалю
японского авангарда. Если самой модной фигурой американской
новой музыки является Джон Зорн, то г-н Кацутоки Умецу – это
японский Зорн, и даже чуть больше. Г-н Кацутоки Умецу не только
играет во всех существующих стилях на саксофоне, причем с
безупречной техникой, он создал в Японии даже два клезмерских
ансамбля, исполняющих еврейскую музыку: «Komtcha Klezmer” и
“Betsuni Nanmo Klezmer”. Сопровождал его тоже остро-модный
рок-ансамбль – все выглядели очень стильно, бас-гитарист,
например, с бородкой, в бандане, в прикольных штанах, с
серебряными перстнями и серьгой в ухе, играл настоящий
негритянский фанк. В барабанщике было что-то от Роллинг Стоунз.
Гитарист был тоже не простой, но я затрудняюсь сказать в чем,
однако чувствовалось, что все здесь не просто так, а высшего
наимоднейшего качества. Даже то, как Умецу подошел ко мне перед
концертом, как он поменял на сцене во время саунд-чека
трость у своего альт-саксофона, напомнило мне Джона Зорна
четырнадцатилетней давности. Музыка была тоже остро-модной,
джаз-рок с уклоном в рок, с привкусами этно (Индия, Япония, а также
умца-умца – наверное, клезмер). Даже процитировал “Пусть
бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой”
Шаинского, что вызвало восторженный рев публики.

Мне все это напомнило замечательный фильм Вима Вендерса «ТОКИО ГА»,
немного развенчивающего некоторые мифы о современной Японии.
В частности, эпизод про повальное увлечение офисных
работников гольфом. Япония начала в 50-е – 60-е начала с
приобретения патентов, авторских прав и продолжает этим бизнесом
заниматься. Потом на основе этих патентов развивается эффективное
массовое производство. Иногда смотришь на это со стороны и
понимаешь, почему мы им проигрываем (даже в регби!), почему
проиграли войну, сдали Порт-Артур и потонули вместе с
“Варягом”. Размышления о “Варяге” кощунственно навели меня на
мысль, а не был ли доктор г-н Умецу Кацутоки на борту
теплоходика “Алушта” в Белом море? Иначе откуда ему меня знать в лицо?
Если не был, то, может быть, перед посещением России изучал
“Jazz-БРАТ” г-на Тоёки Соэдзимы?

Вспомнились слова Аркадия Шилклопера, что настоящий профессионал
должен все уметь. Но что-то меня такой профессионализм не очень
трогает. Пусть профессионал должен все играть, но меня-то
отнюдь никто не обязывал все слушать. В общем, после
Шаинского мы с Юрием Парфеновым пошли по домам.

В сентябре посетить ДОМ мне удалось еще один раз. Соблазнился я
ОПЕРАТИВНЫМ ВИДЕО, то есть фестивалем отечественной
видеооперы памяти Анны Термен с участием Ираиды ЮСУПОВОЙ,
Александра ДОЛГИНА, Дмитрия Александровича ПРИГОВА, Наталии
МАЛИ, Яны и Ланы АКСЕНОВЫХ, Татьяны МИХЕЕВОЙ и многих других.

Пред этим культпоходом я договорился с киевской поэтессой, актрисой
и певицей Лесей Тышковской пойти в ДОМ вместе. Мы
встретились на ВДНХ у павильона дружбы народов, где почему-то
проходила выставка, посвященная терроризму. Леся поведала мне, что
ее грядущее выступление в ДОМе Украины на Арбате под большим
вопросом, так как организаторы требуют, чтобы она выступала
на украинском языке. Она же не представляла, как ей это
сделать... «Я – мыслящий тростник...». Я посоветовал ей не
комплексовать, а попробовать перевести стих на украинский. Леся
попыталась это сделать и стала мне декламировать на ломанной
мове, но мне это вдруг почему-то напомнило известную версию
арии Ленского «Паду ли дрючком пропэртый...» - и я
рассмеялся. Может быть, попросить перевести Андрея Пустогарова твой
стих на украинску мову? – предложил я.

По пути к метро Леся зашла купить духи, и, пока она выбирала, я
наблюдал, как подростки пытаются взобраться на титановый обелиск
«Покорителям Космоса». А ведь когда-то под этим самым
памятником в подвальном Музе Космонавтики размещался центр
электронной музыки, на мероприятие которого я так чудовищно
опаздываю! – размышлял я, продолжая ожидать Лесю.

Настроение постепенно портилось. Азербайджанские рэкетиры,
контролирующие ларьковую торговлю, смотрели на меня с нескрываемым
любопытством. Почему-то на память пришли строки Пустогарова:

Армия приходит в чисто поле,
тихо говорит: «Е...на мать!
Ну, так что нам, помирать здесь, что ли?»
И садится в балочку посрать.

Когда мы пришли с Лесей, надушенной недавно купленными духами, в
ДОМ, оказалось, что мы опоздали и пропустили демонстрацию
следующих фильмов:

*Музыка для беременных* (Татьяна Михеева - музыка, Владимир Яшкин - видео) 30’

Видеоопера Яны Аксёновой (видео) и Анны Икрамовой (музыка) *Спящий Всадник* 10’

*Мефисто-сад. Времена года. Весна* (с участием Николая Дмитриева). 13’

*Потаённая слеза* - видеотриптих Наталии Мали (фрагмент)

*Облитерирующее омовение* (видео Наталии Мали, муз. Ираиды Юсуповой) 6’

*На могиле Малевича* Дмитрия Чеглакова 10’

О том, на что мы успели.

*Последняя тайна Термена* (Ираида Юсупова, Александр Долгин), (в
ролях Дмитрий Александрович Пригов, Герман Виноградов) 19’ –
оказалось из жанра тех же мистификаций, что и “Ленин-гриб”
Сергея Курехина. Дмитрий Александрович Пригов очень артистичен,
но это не спасает...

В перерыве на втором этаже зрители могли посмотреть выставку
фотомонтажей Александра Долгина. Мотив – монументальная архитектура
40-50-х в виде комбинации зеркальных отражений. Этот же
прием повторялся во всех без исключения видео-работах
Александра Долгина.

Часть вторая. Видео с перформансами.

Проект *Каждый раз новая Аэлита*: *Новая Аэлита, или
трагическая история революции на Марсе* - опера-караоке Ираиды
Юсуповой на основе фильма Якова Протазанова и визуальных объектов
Александра Долгина с живым перформансом (Дмитрий
Александрович Пригов – евангелист с Марса, Татьяна Михеева - Аэлита,
Светлана Савенко - Гор, Лана Аксёнова - Тускуб, Яна Аксёнова –
в роли Звездочёта и терменвокс, Анастасия Браудо – Игошка, в
роли Дмитрия Александровича Пригова – Ираида Юсупова) 23’

*Музыка для звучащих объектов* (Татьяна Михеева - музыка, Анна
Колейчук –видео), исполнители Яна и Лана Аксёновы, Татьяна
Михеева, Ираида Юсупова. Инструменты Вячеслава Колейчука 10’
– все исполнители были в белом. Пока Яна и Лана Аксеновы
переодевались во все черное для следующего перформанса, Ираида
Юсупова предложила нашему вниманию фильм

*Возвращение* Ираиды Юсуповой и Александра Долгина 3.’ Фильму было
предпослано предуведомление, поясняющее, что поводом к его
созданию послужил популярный среди москвичей слух о том, что
памятник Петру между Крымским мостом и Храмом Христа
Спасителя работы Церетели был первоначально памятником Колумбу, но,
так как такой дар, мол, американцы принять к юбилею
отказались, отвергнутого «Колумба» перевезли в Москву и, немного
подработав, установили в виде памятника Петру Первому. Сидевший
рядом со мной Герман Виноградов подсказал мне, что только
голову поменяли, остальное все оставили, как было, и в
доказательство продемонстрировал мне фотографию, на которой сам
Герман изображен в обнимку вместе со скульптором Церетели.

Фильм этот и мне, и, похоже, публике очень понравился. Особенно
завершение – встреча Памятника Петру и Статуи Свободы.

*Путешествие сеньора Д. и сеньора В.* - видеоопера Ираиды Юсуповой и
Александра Долгина (живой перформанс Яны и Ланы Аксёновых)
15’ – мне показалась самой большой удачей творческого
тандема Юсуповой-Долгина. Пара Данте/Вергилий в фильме была
представлена движущимися головами беляевского академика Дмитрия
Александровича Пригова и Германа Виноградова. Озвучивали
перформанс очаровательные Яна и Лана Аксёновы в длинных черных
одеяниях. Итальянскую оперную арию они артистично
комментировали, шаловливо царапая надетыми на пальцы длинными
металлическими когтями электроакустические инструменты Колейчука. Ну
и, конечно, Лана еще раз не упустила возможность доказать,
что она превосходная джазовая певица.

В программе не значился перформанс Олега Сулименко. Олег заслуживает
большего, чем просто упоминания его акции в этом вечере.
Когда-нибудь я попробую написать о его “праздниках танца” на
крышах московских высоток или в скверах в районе улицы
Цандера, о невероятных танцевальных проектах его театра “Сайры
бланш”. В последнее время Олег Сулименко нечасто бывает в
Москве, преимущественно работая за рубежом (слово “работает”
здесь явно неуместно, но я не знаю, чем можно его заменить, –
может быть, “практикуя контактную импровизацию”?). Перформанс
Сулименко, в котором в роли танцовщика неожиданно для всех
присутствовавших выступил фотограф Александр Подосинов, как
бы обозначил тему радикализма, к которой неуклонно двигался
вечер видеооперы.

Интернет-опера *Поиски Грааля* Яны Аксёновой (видео) и
Анны Икрамовой (музыка) 6’ – наглядная
реализации тенденции к переходу от становящейся все более
архаичной концепции музейного произведения искусства к современному
мультимедиа-продукту (см. выше об EXIAS-J и саунд-дизайне).
*Поиски Грааля* - это конкретная интернет-игра,
полностью интерактивная. Исполнялась, правда не из интернета,
а с жесткого диска ноутбука.

Демонстрация *Поисков Грааля* вызвала истерическую неадекватную
реакцию у некоторых зрителей. С их точки зрения, по-видимому, в
храме искусства не место компьютерным играм.

Всех их окончательно добил Дмитрий Чеглаков *По мотивам SONGBOOK*
Кейджа, фрагмент – перформанс Дмитрия Чеглакова. 10’.

Дмитрий выступил перед демонстрацией работы с предуведомлением,
объяснив, что Джон Кейдж предложил интерпретировать карту
звездного неба в качестве нотной партитуры. Кроме того, в работе
он использовал порезанную на крайне мелкие фрагменты песню
Мэрилина Мэнсона, а также текст песни Джона Кейджа крайне
анархистского содержания, которую все мы, как он надеется,
различим. После предуведомления, Дмитрий скомандовал
звуко-видео-режиссерам ДОМа “запускать”, на что те запротестовали, что,
мол, у них нечего «запускать», никакого диска нет.

Чеглаков извинился перед присутствующими, что произошла какая-то
накладка, ошибка, диск, возможно, утерян, остался дома и т.п.

В зале в ответ раздались дружные заверения, что такого рода
“исполнение” лучше всего соответствует духу произведений Джона
Кейджа!

Когда зрители уже одевались и собирались уходить,
видео-звуко-режиссеры ДОМа вскричали, что они всё нашли и, наконец,
“запустили”.

Видеоряд представлял собой партитуру, движущуюся справа налево – как
бы карту звездного неба, точки – звезды - ноты которой пели
мужской и женский голоса, иногда электронно
транспонированные за пределы диапазона человеческого голоса. Движущаяся
партитура сопровождалась видео-ремарками в виде alert’ов –
“возможен звук сваебойной машины”. И, действительно, появлялся
монотонный ритм сваебойной машины, постепенно нарастающий до
уровня трэш-металла. “2 фидбэка” – в ушах закладывало от
пронзительного свиста! “3 фидбэка” - !!! В самом конце на сцене
зажегся свет, под оглушительный грохот Мэрилин Мэнсона
появился в каком-то жутком брейк-дансе сам Чеглаков в черном, с
красным чулком, натянутым на голову – на манер террористов
или банкограбителей, позади него возникло статическое
изображение английского текста, над которым красными чернилами был
размашисто надписан перевод:

ЛУЧШЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО - ОТСУТСТВИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА

ЛУЧШАЯ ФОРМА – ОТСУТСТВИЕ ФОРМЫ

ТАК ОНО И БУДЕТ

КОГДА МЫ СТАНЕМ К ЭТОМУ ГОТОВЫ